27.04.2010 | Сергей Маркедонов

Хлопонин, «черкесский вопрос» и американские происки

21 апреля 2010 года полпред президента в Северо-Кавказском федеральном округе (СКФО) Александр Хлопонин с рабочим посетил Карачаево-Черкесию (КЧР). На первый взгляд, данная поездка президентского назначенца не выделяется среди других аналогичных мероприятий. Полпред (он же заместитель председателя федерального правительства) проводит плановый смотр вверенных ему «объектов», дает подчиненным (а в вертикально организованной системе управления главы регионов являются не партнерами, а подчиненными) ценные указания, а в некоторых случаях «разгон» за отдельные недостатки, а также кратко обрисовывает свое видение перспектив.

Все эти элементы присутствовали и в программе пребывания Хлопонина в КЧР. «Это первый полноценный рабочий визит в республику, достаточно насыщенная программа, мы уже посетили республиканскую больницу, и должен отметить, что лицо здравоохранения и то, в каком состоянии оно находится, оставило достаточно удручающее впечатление. Не надо ничего рассказывать про здравоохранение, если лицо здравоохранения в таком виде. Это говорит о том, что нужно предпринять меры на уровне федерального центра и республики для того чтобы привести систему здравоохранения в нормально состояние», - заявил президентский полпред, касаясь некоторых проблемных узлов социального развития КЧР. Относительно же перспектив, с точки зрения Хлопонина, «экономика Карачаево-Черкесии является неотъемлемой частью социально-экономического развития СКФО, поэтому мы должны четко определить, какие приоритеты у нас в этом направлении есть и куда будет двигаться республика. Мы осознаем, и будем учитывать индивидуальные особенности территории».

Однако, повторимся еще раз, в визите Хлопонина помимо традиционных элементов были и свои политические «изюминки». Главной такой «изюминкой» стал «черкесский вопрос». Пытаясь разобраться в этой нелегкой проблеме, полпред президента (прошу прощения за тавтологию) поставил много сложных вопросов перед экспертами. Насколько президентский назначенец (которого глава государства рассматривает, как чиновника, олицетворяющего эпоху «после генерал-губернаторства») адекватно оценивает природы межэтнических споров в северокавказских республиках? И применимы ли эти оценки для того, чтобы исправлять допущенные властями ошибки и не допускать возникновение острых проблем в будущем?

Но начнем по порядку. «Черкесская проблема» в КЧР в ее современном виде обозначилась в канун распада Советского Союза и в первое время существования постсоветской России. Как и другие этнические проблемы (карачаевская, ингушская, осетинская или чеченская) она была вызвана сложными процессами распада «единой общности советский народ», сопровождаемой поисками самоидентификации. Поскольку в советский период в стране «победившего атеизма» религиозность всячески подавлялась, а этничность, напротив, поощрялась, в 1980-1990-е гг. борьба за национальное самоопределение вышла на первое место на территории « в одну шестую часть суши». Далеко не всегда эта борьба привела к открытым вооруженным конфликтам. Во многих точках бывшего СССР с помощью различных механизмов националистические движения были купированы, а борьба за «коллективные права» (права этноса) были введены в определенные рамки. В КЧР это было сделано посредством введения этнического квотирования в кадровую практику. «Президент- карачаевец, премьер- черкес». Эта схема отражала тот численный баланс, который существует в «двусубъектной республике» (где карачаевцы численно доминируют над черкесами). Во многом она помогла республике преодолеть масштабный кризис 1999 года (спровоцированный президентскими выборами). Интересно отметить, что в ходе кампании 2003 года, а также в период кризиса власти 2004-2005 гг. карачаево-черкесская дихотомия уже не играла решающей роли. Во время выборов президента в 2003 году, а также в ходе последующих разбирательств по делу Али Каитова черкесские элитные группы не выступали единым фронтом. Того же Мустафу Батдыева (этнического карачаевца, третьего главу республики после распада СССР) в ходе его избирательной кампании поддерживали и влиятельные лидеры черкесов.

Новая актуализация «черкесской проблемы» произошла в 2008 году после того, как в КЧР была произведена смена высшей республиканской власти. Пришедший на пост президента бывший судья Конституционного суда РФ, опытный юрист Борис Эбзеев (первое назначение Дмитрия Медведева на Северном Кавказе) решил нарушить кадровые традиции, и поставить на пост премьер-министра республики этнического грека. С одной стороны, это решение обосновывалось благородной целью минимизации этнократических тенденций. Но с другой стороны, это действие (до конца не просчитанное и не продуманное, не подготовленное всей предшествующей работой) спровоцировало социально-политическую активность черкесских организаций не только в КЧР, но и в соседних республиках (КБР, Адыгее). Свидетельством тому - чрезвычайный черкесский конгресс осени 2008 года, а также различного рода форумы (меньшие по объему и значению). Наверное, эта проблема могла бы и не попасть в фокус внимания российской власти, если бы не недавняя инициатива некоторых националистических черкесских структур и грузинских политиков. Речь идет об обращении в парламент Грузии с просьбой о признании событий второй половины 19-го века в Закубанье и Причерноморье, как «геноцида черкесского народа».

Понятное дело, что «черкесский вопрос» не мог не стать предметом рассмотрения президентского полпреда. В ходе своего визита в КЧР он дал свое видение этой проблемы. Следует сказать, что это видение мало чем отличалось от концепций «кавказских генерал-губернаторов» (это слово мы берем в кавычки преднамеренно, поскольку здесь ведем речь только о постсоветских «назначенцах», которые в отличие от предшественников в имперскую эпоху отличались крайней чувствительностью к конспирологии). Согласно Хлопонину, главным источником северокавказских проблем являются США: «Северный Кавказ - стратегическая территория РФ, как и Сибирь, и Дальний Восток. А наши оппоненты за пределами России всегда бьют точно в самые слабые места: закончилась проблема с Украиной - возникает проблема Северного Кавказа, Киргизии, Ирана. То есть чем больше проблем за пределами США, тем спокойней США себя чувствует. Любые действия, которые здесь происходят, я лично буду воспринимать как угрозу стабильности Северного Кавказа». Получается прямо, как по Заболоцкому, «все смешалось в диком танце». И проблемы внутренней политики (российский Кавказ), и внешнеполитические проблемы (Украина, Иран, Киргизия). Но самое главное - ни один конкретный оппонент (кроме США) не назван, равно как и не определены конкретные действия «вероятного противника» (резолюции, указы президента, решения Конгресса) относительно КЧР или Северного Кавказа в целом. Напомнив про «геноцид черкесов», Хлопонин продолжил тему американского заговора: «Вы знаете, куда эта тема вышла, кто за ней стоит, и какие силы работают над тем, чтобы зажечь спичку. Тем более с характером и амбициями северокавказцев. Сейчас уже заговорили о черкесском геноциде. И там сидят целые научные институты, которые работают над разными стратегиями по разным республикам». От высокопоставленного чиновника хотело бы услышать «имена, пароли, явки». Что это за институты такие? Кто ими руководит, финансирует? Хотя бы одно имя можно было бы назвать? Если речь идет о Фонде Джеймстауна, который подогрел тему геноцида на мартовской конференции в Тбилиси, то насколько правомерно отождествление данной институции (которая в США далеко не всеми однозначно рассматривается, как серьезное заведение, но многими, напротив, видится, как пропагандистская структура) с официальным курсом американской администрации?

Таким образом, снова, как и ранее (при «генерал-губернаторах») вместо содержательных ответов и фактов мы слышим заклинания и тезисы о внешних заговорах. Нынешние же проблемные ситуации рассматриваются, не как итог совершенных управленческих ошибок и несовершенства российского управления в целом, а как плод тайных умыслов, нацеленных на «ослабление России». При этом ни один из этих якобы существующих планов не охарактеризован хотя бы в нескольких тезисах. Одновременно был проигнорирован очевидный факт: недовольство черкесской общественности конкретными кадровыми решениями президента КЧР имеет мало общего с деятельностью зарубежных организаций диаспоры. У этого недовольства в первую очередь внутренние причины. Возможно, эти фобии во многом гипертрофированы и не слишком обоснованы, но они порождены внутренней ситуацией в КЧР, а не «целыми институтами», которые трудятся над северокавказской проблематикой где-то за океаном. Кстати говоря, могу ответственно сказать, как эксперт. И на Западе в целом, и в США в частности квалифицированных кавказоведов не так уж и много, эта специализация не является в тамошних вузах и «мозговых центрах» приоритетной. Если говорить конкретно о Штатах, то это направление изучается в рамках «черноморских» или «ближневосточных исследований», где другие темы (тот же «курдский вопрос», израильско-палестинский конфликт или Турция) значат намного больше, чем Кавказ. И, в конце концов, давно пора бы понять, что ни всякая конференция по Кавказу, проводимая в США или в странах ЕС в обязательном порядке означает составление нового плана по «развалу России». Иначе, следуя этой логике, мы договоримся до того, что любой научно-исследовательский форум в МГИМО по проблемам США или Европы означает составление хитрого плана Кремля по «стратегическому ослаблению» Запада.

Но политик тем и отличается от эксперта, что оперирует не строгими научными данными, а иными соображениями. И вот здесь то открывается самое интересное. Антиамериканизм того свойства, который был использован Хлопониным, политически неэффективен. Он бьет мимо цели. Можно понять инструментальный и ситуативный антиамериканизм Турции или Азербайджана. В первом случае он использовался для сдерживания процесса признания геноцида армян, во втором случае был нацелен на то, чтобы в нагорно-карабахском мирном урегулировании Вашингтон лучшим образом смог бы учесть интересы Баку. Таким образом, нравится нам или нет антиамериканизм, то турецкие или азербайджанские дипломаты, используя его, как инструмент, успешно решают свои задачи. А решив их, как ни в чем ни бывало, начинают снова дружить с Вашингтоном. Для них США не является имманентным врагом, которого бы они наделяли сверхъестественными способностями.

Но на что был нацелен обывательский антиамериканизм полпреда, лишенный какой-либо рациональной основы? Какие конкретные задачи он решал? Он успокоил ситуацию внутри КЧР? В целом на Кавказе? Он дал правильные ориентиры местным элитам и народам? Думается, позитивные ответы на данные вопросы мы не получим. Полпред предложил «ограждать молодежь» от вредных идей. Но как в 21-ом веке он собирается это делать? Запретить поездки за рубеж, пользование интернетом, изучение иностранных языков? Если все это невозможно, то надо не «ограждать» молодежь, а дать ей свои более привлекательные идеи, ресурсы, перспективы, которые окажутся лучше и интереснее, чем пропаганда радикальных исламистов или националистов. В этом и заключается задача эффективного и сильного государства.

И пора, наконец, понять, что полная стабилизация бывает только на кладбище. В любом же динамично развивающемся обществе (а задача модернизации прямо противоречит «стабилизации», для этого нужно элементарное знакомство с основами физики) конфликты неизбежны. Любая полиэтничная страна имеет такие конфликты. Разве в Канаде или в США, в Бельгии или в Испании, во Франции или в Великобритании их нет? Другой вопрос - формы разрешения этих конфликтов. Следовательно, не надо впадать в ступор от острых проблем в КЧР или в КБР. Надо уметь находить способы антикризисного управления, профилактики возможных новых кризисов и блокирования экстремизма. Это намного более полезно, чем поиски американской черной кошки в темной комнате. Тем более, если там ее нет.

Сергей Маркедонов - политолог, кандидат исторических наук

Версия для печати