24.12.2012 | Виталий Портников

Они уходят

На фоне успешного для власти проведения референдума по новой Конституции Египта вице-президент страны Махмуд Мекки и управляющий Центральным банком Египта Фарук эль-Окда заявили об уходе в отставку. Правда, оставка главы Центробанка еще официально не подтверждена, но сам факт решения оставить высокую должность демонстрирует естественный раскол в новой власти на приверженцев исламской республики и тех, кто еще рассчитывает на светский путь развития страны.

По сути, Египет сегодня повторяет путь, который после свержения шаха прошел революционный Иран. Ареной выступлений против шаха стал светский Тегеран с его вестернизированной публикой и романтиками-интеллектуалами. Национальный фронт во главе с Каримом Санджаби, бывшим министром в правительстве легендарного Мосаддыка, казался главной партией революции. Мехди Базарган, основатель Национально-освободительного движения Ирана, стал первым премьером республиканского правительства страны. Однако союз вернувшегося из эмиграции и присвоившего себе революционные достижения аятоллы Хомейни, мечтавшего о теократической монархии, продолжался недолго. Базарган был смещен, Национальный фронт уничтожен, его лидеры отправились в эмиграцию. Первый президент Ирана Абольхасан Банисардр публично отрекся от поддержки Национального фронта, но уже через неделю был смещен с должности. А затем наступил период уничтожения высокопоставленных сторонников теократической диктатуры...

Но неясно удастся ли президенту Мухаммеду Мурси то, что удалось аятолле Хомейни. Первое отличие в том, что аятолла был абсолютным духовным авторитетом для большинства иранцев – и никакой Тегеран не мог помешать ему поработить страну. Мурси – один из лидеров политической партии, которая не может пока что похвастаться монополией на авторитет в египетском обществе. Иран имел возможность порвать с Западом сразу же после победы революции – у Египта с его разоренной экономикой такой возможности нет. В Иране аятолла Хомейни не нуждался в союзе с военными, которые не находились у власти в стране и были готовы подчиниться главе нового режима также, как подчинялись шаху. В Египте для сохранения власти союз с армией пока что необходим. У «Братьев-мусульман» получилось договориться с генералитетом: военные не заинтересованы в демократии также, как и исламисты, потому что любой общественный контроль может поставить под сомнение созданной еще после переворота 1952 года коррумпированной военной империи. Но если военные поймут, что Мурси не может гарантировать стабильности в стране, они легко отвернутся от него, как отвернулись и от бывшего президента Хосни Мубарака.

Именно поэтому отставки светских представителей режима должны стать неприятным сигналом для президента Мурси. Если он хочет удержаться у власти, ему придется понять, что, несмотря на успех конституционного референдума, «просто так» построить в Египте исламскую республику не удастся и, по крайней мере, в начальном периоде ее создания, «Братьям-мусульманам», воспользовавшимся плодами каирской революции также, как Хомейни воспользовался плодами тегеранской, придется искать общий язык со светской оппозицией и находить с ней компромисс. Впрочем, это замечание может оказаться слишком теоретическим. «Братья-мусульмане» ожидали возможности получить власть шесть десятилетий: они были близки к установлению теократической диктатуры на момент захвата власти офицерами и только жесткая позиция будущего президента страны Гамаля Абдель Насера, мечтавшего о военном режиме, а не о передаче власти религиозным кругам, помешала им победить на выборах и оседлать Египет. И неизвестно, готовы ли теперь «Братья-мусульмане» понять, что за десятилетия военного правления страна изменилась и править в ней будет не так просто, как в Египте 50-х.

Версия для печати