19.02.2013 | Александр Караваев

Разминирование как бизнес: сравнительный опыт Чечни и Южного Кавказа

На прошлой неделе состоялось очередное заседание правительственной комиссии по вопросам социально экономического развития СКФО. Анонсированная интрига мероприятия крутилась в основном вокруг подорожавшего строительства курортов Северного Кавказа (увольнения главы ОАО "Курорты Северного Кавказа" Ахмеда Билалова), а также смены власти в Дагестане. Однако наиболее интересным событием заседания, на мой взгляд, стала тема стоимости работ по разминированию сельхозугодий и лесов Чечни, поднятая не так давно с подачи Рамзана Кадырова. С марта 2012 года силами Минобороны в Чечне стали проводится масштабные работы на полях пяти районов: Грозненского, Шелковского, Курчалоевского, Урус-Мартановского и Шалинского. В ходе заседания, по сообщению «Коммерсанта», вице-премьер Александр Хлопонин доложил, что в правительстве долгое время решался вопрос, кто будет проводить эти работы - МЧС или Минобороны. По его словам проект разминирования Чечни оценивается в 10 – 50 млрд. руб.

Даже не зная особенности затрат на разминирование, любой наблюдатель может оценить «прекрасный» разбег миллиардов рублей: от 10 до 50. Получается количество боеприпасов в лесах и на полях резко увеличивается в зависимости от того, какое ведомство будет заниматься процессом? Либо – у военных и спасателей совершенно различна технологическая сторона дела?

Следует заметить, что «Коммерсант» зафиксировал резкое возражение со стороны Минфина: замминистра Леонид Горин сообщил, что цена вопроса - не более 3 млрд руб. (!). В результате принято решение окончательную экспертизу проекта по разминированию подготовить в течение двух недель для очередного совещания в Белом Доме.

Ведомственная конкуренция в бюджетных вопросах, также как и желание утроить смету затрат - вполне естественная ситуация не только в России. Однако возникает два вопроса. Может ли стоимость одних и тех же работ у МЧС и Минобороны различаться столь разительно. И каковы могут быть критерии «среднерыночной нормы» такой работы для Кавказа?

В принципе есть две модели разминирования.

Первая исходит из приоритета использования сил военных. В рамках текущего бюджета Минобороны в регион направляются саперные части. Также могут возникнуть дополнительные расходы местного бюджета связанные с обеспечением продовольствием и проживанием офицеров. Такая модель действовала еще с советского периода. В Чечне к такой схеме вернулись с весны 2012 года. Военнослужащие инженерно-саперного батальона из состава мотострелковой бригады Южного военного округа, прошедшие предварительную подготовку на полигоне в Подмосковье, работают в выбранных районах группами по 26 человек. Сначала поле распахивают специальные машины разграждения, затем его осматривают кинологи и третий этап – это проверка миноискателями. В лесных массивах работа сложнее и более трудоемкая. Однако за сезон 2012 года военные рапортовали, что им удалось разминировать около 55% территорий, подлежащих очистке до 2015 года. По оценкам военных, до отмеченного срока в Чечне предстоит разминировать 16 тыс. 520 гектаров земель сельскохозяйственного назначения и 7 тыс. 336 гектаров земель лесного фонда.

Вторая модель, основана на привлечении специализированных гражданских структур, имеющих соответствующую лицензию, технику и специалистов. В принципе, такая схема хорошо зарекомендовала себя во многих странах. Однако на практике в каждом регионе свои правовые и административные особенности. После вывода основных сил военных из Чечни вплоть до осени 2011 года разминированием сельхозугодий занимались в основном саперы Центра по проведению спасательных операций особого риска «Лидер» и сотрудники 179-го спасательного центра МЧС РФ. За шесть лет на территории республики они обезвредили более пяти тысяч различных боеприпасов: от мин, фугасов и различных взрывоопасных предметов была очищена территория около 300 гектаров. Понятно, что минирование не однородно, но по факту получается, что очистив меньшую территорию, саперы МЧС выявили значительно большее количество боеприпасов. На скорость и стоимость работ влияет еще одна трудность. Жестких границ минирования в ходе боевых действий, как правило, не фиксировалось, поэтому не сохранилось достоверных карт. Совсем свежий пример такого рода - конфликт августа 2008 года. Генерал-полковник Анатолий Ноговицын, еще в должности зам. начальника Генштаба признавал, что минирование территории Южной Осетии в 2008 году проводилось хаотично, и у российской стороны нет карт минных полей и поэтому разминирование будет проходить очень долго…

Осенью 2012 года «Кавказский узел» сообщал, что Минобороны РФ планирует привлечь к разминированию территории Чечни частные фирмы. Среди военных высказывалось мнение, что средства на проведение работ должны выплачиваться из бюджета республики, или же что саперам должны платить сами аграрии. В ответ в министерстве сельского хозяйства республики заявили, что на разминирование одного гектара земли в среднем требуется 300 тысяч рублей. С учетом объема необходимых работ по таким критериям на разминирование земель в Чечне потребуются 6,6 млрд. рублей.

Сколько стоит разминирование у соседей и кто за него платит?

Наиболее сильное минное загрязнение в соседнем Азербайджане. В 1999 году там было создано национальное Агентство по разминированию территорий республики (ANAMA), которое к 2012 году очистило около 220 млн. кВ. метров (22 тыс. гектаров) земли. С 1999 по 2012 год на операции по разминированию было израсходовано порядка $82 млн., из которых около $50 млн. выделило правительство, остальные средства получались по линии ЕС, НАТО, ООН и прочих структур.

Таким образом, мы получаем 22 тыс. гектаров в Азербайджане очищенных за $82 млн. (около 2,7 млрд. рублей), в то же самое время 23 тыс. 800 гектаров в Чечне планируют разминировать по цене от 10 млрд. и выше, правда, за более короткий срок.

Вспомним, что оценка замглавы Минфина как раз приближается к азербайджанским показателям. Тут надо иметь в виду, что независимые эксперты в самом Азербайджане считают, что стоимость разминирования республики, указанная агентством, сравнительно завышена. Тем не менее, объем работ в Азербайджане, видимо, превышает чеченский: это семь районов на линии соприкосновения с силами Карабаха, плюс ряд бывших советских полигонов, различные свалки и прочие заброшенные объекты внутри страны (с момента создания агентство обезвредило 675 552 мины и неразорвавшихся боеприпасов)…

В Грузии процесс разминирования отдан в руки частных и международных компаний, выполняется полностью за счет внешних донов. Бюджет затрат колеблется на уровне $3 млн. в год. Например, в январе 2012 года Япония выделила миллион долларов на проект по разминированию бывших советских военных баз в Телави, Ахалкалаки и Сагареджо. После августа 2008 года Германия выделила 200 тыс. евро в виде гуманитарной помощи для оказания содействия в работах по разминированию. На указанные средства приобретены 60 детекторов мин и пять санитарных машин. Организация "Помощь норвежского народа" проводила разминирование местности от Гори до Цхинвали. С 2009 года норвежцы проводили разминирование населенных пунктов Горийского района (было найдено и обезврежено 57 кассетных бомб и 37 неразорвавшихся осколков). Всего за это время от взрывчатки оставленной после 2008 года была очищена территория в 941 901 кв.м (94 га), с которой было изъято 107 кассетных мин, 131 неразорвавшихся боевых материалов и 2000 единиц малокалиберных боевых материалов.

Отдельной строкой нужно описать работу британской HALO Trust по разминированию и содействию реабилитации жертв минных зарядов. ФСБ РФ заблокировало работу HALO Trust на Северном Кавказе, полагая организацию проводником интересов британской разведки. Возможно, что в случае с Россией это так. Но как бы там ни было, по сути это единственная организация осуществлявшая разминирование в Грузии, Абхазии и Нагорном Карабахе. В Абхазии она наладила более-менее работающую противоминную инфраструктуру. При содействии британцев в Абхазии в 1999 году был создан Центр обезвреживания мин (АМАС). АМАС занимается определением и маркировкой заминированных территорий, а также образованием населения об опасности мин и неразорвавшихся боеприпасов. Благодаря тому, что HALO Trust с 1997 года действовала как с грузинской, так и с абхазской стороны, саперам удалось убрать тысячи мин, установленных во время боёв 1992-93 годов. Грузинские военные части устанавливали мины в основном в Очамчирском и Сухумском районах, в то время как Абхазские вооруженные силы минировали Галльский район. К 2003 году примерно 40% (примерно 200 гектаров) высоко приоритетных территорий были разминированы. По мнению саперов HALO Trust, заминированные территории Абхазии можно сравнить с наиболее пострадавшими от мин территориями Боснии, тем не менее, Абхазия получает лишь незначительную, по сравнению с Боснийской, часть международной помощи. Донорами абхазских проектов HALO Trust являлись Германия, Нидерланды, Великобритания, Канада, США, Япония, различные общественные организации, среди которых мемориальный фонд принцессы Дианы. По сути это был единственный легальный вывод абхазских проблем на международную площадку. Сочувствие западных организаций к Абхазии по столь «специфическому вопросу» можно было использовать как выгодный ресурс в информационной кампании за признание Абхазии. Однако на практике он был задействован слишком мало, практически никак, в сравнении скажем с Косово.

Значительную долю работы по разминирования Абхазии взяла на себя Россия, с 1994 года этим занималась специальная инженерная часть миротворческих сил. В ноябре 2002 года Минобороны опубликовало статистику обезвреживания 23 тыс. взрывчатых предметов за период своего пребывания в зоне конфликта. С 2008 года работа по разминированию координируется и выполняется российским Минобороны. HALO Trust обвинили в подготовке грузинских взрывотехников и удалили из Абхазии. Теперь основная работа сосредоточенна вблизи Кодорского ушелья. Есть вероятность что Сухуми и Тбилиси смогут вернуться к соглашению сентября 2003 года о совместном разминировании ущелья, однако переговоров по этому вопросу не проводилось…

Государства Кавказа, включая Россию, видимо, не собираются отказываться от противопехотных мин. Как показал опыт грузино-российского конфликта 2008 года, использование мин, в том числе противотанковых, в боевых действиях по-прежнему занимает позицию не менее значимую, чем в 1990-х годах. Более того, в последующие боевые столкновения, которые неизбежно будут происходить, эти средства будут широко использованы. Во всяком случае, никакого блокирования формально-юридического свойства столицы Кавказа на себя не накладывают. Речь идет об Оттавском договоре или Конвенции о запрете противопехотных мин. В октябре 1996 года в Канаде была собрана международная конференция по полному запрету производства, хранения, экспорта и применения противопехотных мин. Усилия стран-членов Оттавского процесса привели к подписанию данного Договора представителями 122 стран (договор ратифицировали 40 участников). Страна-участница конвенции должна в течении четырех лет уничтожить все запасы мин, а затем разминировать все свои территории. США, Китай, Россия другие важнейшие экспортеры и пользователи мин к договору не присоединились (о позиции Москвы в этом вопросе можно почитать на сайте Службы внешней разведки http://svr.gov.ru/material/3-5.htm). Российская позиция повлияла и на соседей. Страны Кавказа - Азербайджан, Армения, Грузия также не стали накладывать на себя ограничения (исключение составила Турция, Анкара присоединилась к конвенции в 2004 году).

Таким образом, проблемы разминирования на Кавказе кроме известного военно-политического рычага будут оставаться удобным способом выкачивания дополнительных средств из бюджета и от внешних доноров.

Александр Караваев – зам. гендиректора ИАЦ МГУ

Версия для печати