25.02.2013 | Олег Громов

Таджикский маятник

Не успел пройти месяц с переговоров между президентом России Владимиром Путиным и главой Таджикистана Эмомали Рахмоном, как таджикское руководство стремится укрепить свое сотрудничество с США и Великобританией. 28 февраля в Таджикистан прибудет крупная делегация американских военных во главе с заместителем помощника министра обороны США по Афганистану, Пакистану и Центральной Азии Дэвидом Сидни проговаривать на уровне исполнительной власти конкретные механизмы реализации вывода войск стран НАТО из Афганистана в государства Центральной Азии (в первую очередь, Таджикистан и Киргизию). Однако пока сами американцы утверждают, что не намерены выводить свои войска через территорию этого государства. Вместе с тем, готовностью Таджикистана предоставить свою территорию для транзита грузов и техники хочет воспользоваться Великобритания, которая, так же как и США не намерена покидать этот регион, имеющий чрезвычайное значение с точки зрения энергобезопасности западных стран.

Политику президента Эмомали Рахмона можно смело охарактеризовать как «маятник», колеблющийся от одного глобального центра силы к другому. Так, в январе этого года таджикский президент договорился с Москвой о масштабных инвестициях в инфраструктуру страны, а также о проведении лояльной политики в отношении таджикских мигрантов в Москве в обмен на ответную лояльность Душанбе в военно-технических и экономических вопросах. В частности, активизацию работы в рамках ОДКБ и постепенное включение в структуры Таможенного союза.

Однако руководство центральноазиатской республики не спешит делать ставку исключительно на Москву. Излюбленным методом внешней политики Рахмона является шантаж своих партнеров возможностью сближения с их конкурентами (Россией, США, Евросоюзом или Китаем – в зависимости от того, с кем ведутся переговоры). К примеру, еще в период активных консультаций с Москвой в отношении перспектив интеграции в Таможенный союз Эмомали Рахмон предлагал Соединенным Штатам открыть военную базу на своей территории с целью передислокации войск из Афганистана и контроля наркотрафика в регионе. Однако тогда предложение не было принято, вероятно, в результате размена, организованного российского стороной (в обмен на отдельные уступки Западу в «ливийском вопросе» и в рамках обсуждения иранской ядерной программы).

Сейчас отношения Москвы и Вашингтона снова обострились, поводом для чего послужил скандально известный «закон Магнитского» и ответный ему российский «закон Димы Яковлева». Ряд экспертов утверждает, что две страны начали снова расходиться в отношении политики на постсоветском пространстве. Таджикистан – лишь эпизод этого противостояния, который, вероятно, используется Соединенными Штатами лишь в форме давления на Москву, то есть без реального намерения открывать в Таджикистане базу. Об этом, в частности, свидетельствуют слова помощника госсекретаря США по вопросам Центральной и Южной Азии Роберта Блейка, который на прошлой неделе официально открестился от намерений Вашингтона выводить свои войска из Афганистана через территорию Таджикистана и Киргизии.

Другое дело – интерес Великобритании к закреплению в регионе. Интересы Лондона формально не зависят от позиции США. Британцы заинтересованы в том, чтобы оказывать влияние на политику Таджикистана. Показательно, что 22 февраля генеральный секретарь европейской «Энергетической хартии» Урбан Руснак – параллельно с обсуждаемыми вопросами об открытии военной базы и транзите войск НАТО по территории Таджикистана – пообещал послу Таджикистана в Бельгии масштабные инвестиции ЕС в инфраструктуру страны, в частности, в ее энергетический сектор (в основном, в гидро-электростанции).

По словам ряда военных экспертов, у европейских стран, в частности Великобритании, существуют не только «мирные» формы привлечения Таджикистана к сотрудничеству. Так, экстремистские исмаилитские организации Горного Бадахшана во главе с полевым командиром Ага Ханом IV, принявшим активное участие в вооруженных столкновениях в августе этого года, якобы получают финансирование из исламских общин европейских стран. Кроме того, в последнее время активизировалась таджикская оппозиция из числа интеллигенции и политических противников режима, эмигрировавших на Запад еще в 1990- е гг. (после гражданской войны). Таким образом, стремление Эмомали Рахмона открыть на своей территории иностранную военную базу может быть обусловлено желанием обезопаситься от очередной попытки «цветной революции» или исламистского мятежа.

Положительное решение таджикских властей в отношении базы НАТО на своей территории приведет к тому, что в стране будут одновременно функционировать базы России и стран Альянса. В военно-политическом отношении это вызовет раскол страны со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Не исключена и активизация таджикской оппозиции, которая «осела» в России. Кроме того, нельзя забывать о мощнейшем ресурсе оказания влияния на политику Таджикистана через мигрантов, работающих в России и формирующих от трети до половины бюджета страны при помощи денежных переводов на Родину. Таким образом, очевидно, что обсуждение перспектив сотрудничества Таджикистана с НАТО только начинается.

Версия для печати