23.07.2001 | Игорь Рябов

Путин вырос как отец. Нации

Владимир Путин стал менее таинственным - вот главный итог его пресс-конференции 18 июля. Его ответы на вопросы журналистам, среди которых были и региональные, и иностранные, и государственные, и оппозиционные, прояснили многое. Не только в политическом образе президента, но и в его личности.

Путин привык к роли народного любимца и дорожит этой ролью. Смысл столь продолжительного выхода к народу - а разношерстная публика в зале была более чем репрезентативна, чтобы быть коллективным портретом избирателей - состоял в том, чтобы упредить возможный спад интереса российского населения к фигуре популярного президента. Ведь принимаемые в Думе законопроекты очевидно непопулярны, и будь на месте Путина кто-либо другой, то непопулярность новых реформ обязательно потянула бы рейтинг первого лица государства вниз. Но, похоже, харизмы Путина хватило на то, чтобы заложить в свой рейтинг пару кирпичей для надежности.

Журналисты затронули в своих вопросах почти все ключевые проблемы, которые волнуют сегодня общество. Президент довольно ясно дал понять, какой позиции придерживается по каждой из них.

Чечня, самое неприятное. У президента нет ни тени сомнений в правильности чеченской политики. Он считает, что достижения этой политики - работающие суды, сотрудничество населения с федералами и т.п. - пресса замалчивает. А зачистки - это неадекватная реакция военных на провокации бандитов. Путин настолько в себе уверен, что не потрудился дать оценку преступлениям федералов, дав понять лишь, что все издержки спецоперации в Чечне решит суд, а шум ему самому поднимать нет смысла, пресса и так шумит достаточно. О Чечне Путин говорил наиболее азартно, если не выстраданно, это самая больная для него тема. Похоже, что внутренне для себя Путин дал индульгенцию на случай любых даже самых ужасных происшествий в течение военной операции в Чечне. Боевиков он искренне ненавидит и эта ненависть сказывается на положении дел двояко. С одной стороны, народная федеральная армия чувствует свою правоту и видит смысл службы в Чечне, с другой стороны, эта неподдельная ненависть иногда застилает президенту глаза. Для Путина война началась после того, как боевики вторглись в Дагестан, и он сетует на то, что Чечню должно было в тот момент все устраивать. Путин не хочет видеть истории, не хочет видеть вины Москвы в развязывании войны. Возможно, он и прав - другого способа решить конфликт, нежели забыть о прошлых преступлениях федерального центра, сегодня не существует. Но это и риск повторить ошибки пройденного. Видимо, только тот же федеральный центр способен защитить чеченское население от последствий, к которым привело разворошевание такого улья, как полукриминальная Чечня начала 90-х годов.

Березовский, самое смешное. "Кто такой Березовский?" Путин редко прибегает к театрализованным жестам. Тут он не сдержался. Но потом "вспомнил", что давно знает Бориса Абрамыча и считает его очень деятельным человеком. И считает даже, что от его суеты будет польза: "Пусть копает". Теперь в мыльной опере "Березовский свергает Путина" должна последовать какая-нибудь неожиданная серия, а инициатива по разряду сюрпризов теперь должна исходить от Бориса Березовского. Тут тривиальные интервью "Репубблике" погоды не сделают.

Джордж Буш-младший, самое трогательное. Если раньше западные лидеры именно в таких терминах любили говорить о Борисе Ельцине, обращая внимание в первую очередь на его человеческие качества, то теперь такое себе позволил Путин по отношению к президенту США. Путин, десять раз извинившись, сделал "своему коллеге по работе в регионе" комплимент - он считает его очень сентиментальным. Теперь, надо думать, на встрече в Генуе Буш расплачется на плече своего проницательного коллеги. Таким чрезмерно личным комплиментом Путин несколько снизил накал страстей вокруг ПРО, и это, скорее всего, домашняя заготовка. Как и его предложение к НАТО - либо приянть в свои ряды Россию, либо расформироваться.

Информационная безопасность, самое необязательное. Из уст кадрового офицера спецслужб публика услышала, что не надо так много внимания уделять доктринам и общим государственным документам. Что в таком базовом опусе есть недоработки. Что как бы строго не формулировались положения в доктрине информационной безопасности, они никак не могут сказываться на работе журналистов. Журналисты ничего не смогли возразить.

Ленин в Мавзолее, самое неприкасаемое, и коммунисты, самое традиционнное. Путин, скорее всего, считает, что для того, чтобы левоориентированная часть общества проглатывала либеральные реформы, ей, этой части, необходимо подавать знакомые ей положительные знаки - стоять горой за символы социализма, такие как мумия Ленина и коммунистическая партия. Путин настолько неприкрыт в такой своей логике, что рассказал, как предлагал Зюганову вернуть то название партии, которое дал ей сам Владимир Ильич.

Путин еще более прояснил линию своего поведения, которая, по-видимому, и является сейчас его политическим кредо - он старается быть либеральнее либералом и традиционнее традиционалистов. Скорее всего, это единственная возможность для такого молодого президента оставаться в роли отца нации.

Версия для печати