19.03.2021

Алексей Макаркин: «Очевидно, что Джо Байден вполне понимал все последствия своей «перепасовки» с Джорджем Стефанопулосом, так как он не видит смысла в личных контактах с Владимиром Путиным»

Очевидно, что Джо Байден вполне понимал все последствия своей «перепасовки» с Джорджем Стефанопулосом, так как он не видит смысла в личных контактах с Владимиром Путиным. Это Дональд Трамп стремился пообщаться, рассчитывая, что в бизнес-стиле сможет обойти государственный аппарат. Байдену это неинтересно, потому что на новые договоренности, требующие взаимного доверия, выйти не удастся, так как доверия нет в принципе ни у одной из сторон. Похоже, что это не только позиция американского политического класса, но и твердая многолетняя убежденность Байдена. Еще с того времени, как он в 2011 году рассказал российским оппозиционерам о своем разговоре с Путиным – а именно о нецелесообразности его выдвижения на третий срок.

Представление о том, что с Россией надо действовать осторожно, чтобы не увеличить влияние силовиков и не навредить более умеренным группам во власти, ушло в историю. Другое дело, что, видимо, не сбудутся и алармистские ожидания, связанные с битьем тарелок в виде отключения СВИФТа. Скорее, ставка будет делаться на последовательное отсечение России от дешевых денег и современных технологий, что будет влиять не только на настоящее, но и на будущее.

Что касается внутрироссийской реакции, то приход Байдена в Белый дом изначально связывался с усилением давления – и принимались превентивные меры. От спешно принимавшихся новых законов (от иностранных агентов-физлиц до контроля над просветительской деятельностью) до сдвижек красных линий в отношении внепарламентской (да и парламентской) оппозиции. Теперь уже любая несанкционированная акция считается полностью неприемлемой, актуализирована «статья Ильдара Дадина», задержаны муниципальные депутаты, обвиненные в связях с «Открытой Россией» (признана Минюстом организацией, выполняющей функции иностранного агента).

Так что речь может идти о масштабе и жесткости правоприменительной практики – а это уже основано на оценке текущих рисков. И на эффекте аналогий – с горбачевской перестройкой, маневрированием Виктора Януковича и др. – то есть примеров, признанных неэффективными. Так что возможности силовиков увеличиваются – но это связано не с конкретным высказыванием президента США, а с общим контекстом и вектором отношений с «главным противником» в условиях новой холодной войны.

Ключевая проблема в российско-американских отношениях – отсутствие общей повестки. Заявление Энтони Блинкена о том, что США больше не будут внедрять демократию вооруженным путем, парадоксальным образом будет способствовать тому, что шансы на выработку общей повестки в будущем могут еще более уменьшиться. Такая повестка появляется, когда США требуется содействие в том, чтобы легитимировать свой статус, например, с помощью Совбеза ООН (как это было с американцами в Ираке), или же начинается разруливание сопутствующих вопросов (нефтяных контрактов в том же Ираке). Если же потребности нет, то и с повесткой проблемы. Ограниченное взаимодействие по линии спецслужб в вопросах противодействия терроризму будет продолжаться - для этого отношения на высшем уровне не нужны, здесь есть прагматичный интерес.

С Афганистаном все очень непросто - с учетом того, что именно демократы обвиняли Россию в том, что она платит талибам за убитых американцев. Тогда в эту версию не поверил Трамп - но его уже нет в Белом доме. Сейчас Россия стремится посредничать в Афганистане (и сегодня в Москве как раз встреча по афганскому вопросу), но США ставят на турецкое посредничество - это тема для сближения Вашингтона и Анкары.

Свою же украинскую политику США никогда не ставили в один ряд с иракской (в отличие от России, для которой это звенья одной цепи) - и поддержку властей Украины они будут продолжать, а, скорее всего, и усиливать - когда и если убедятся, что она будет использоваться с большей эффективностью, чем сейчас. Пока что они лоббируют назначение Руслана Рябошапки (только что получившего премию от Блинкена) на пост главного борца с коррупцией. Так что в Украине США будут стимулировать переформатирование властной системы без участия России. Надежд на прогресс в рамках Минских соглашений уже ни у кого нет. Вопрос о стабильности газового транзита на среднесрочный период решен, а тема «Северного потока-2» будет урегулироваться в рамках взаимоотношений администрации Джо Байдена с республиканцами в Сенате, с одной стороны, и с Германией, с другой.

В Middle East расклад также не способствует обсуждению проблем на уровне лидеров двух стран. В Сирии Россия ведет сложную игру, маневрируя между Ираном, Турцией и Израилем (притом, что еще есть фактор Башара Асада, который, в свою очередь, маневрирует между Россией и Ираном и мечтает о восстановлении контроля над всей территорией страны, полученной в наследство от отца). У всех четверых внешних игроков есть свои интересы, они взаимно ограничивают друг друга, а США остается следить за тем, чтобы Иран не слишком усиливался, а турки не раздавили курдов. В Ливии Россия и Турция негласно договариваются напрямую - одним обременением для США меньше. В иранском вопросе Россию как ключевого игрока ни США, ни Иран не рассматривают еще со времен президентства Махмуда Ахмадинежада (давно же это было).

Совместная борьба с пандемией натолкнулась на вакцинную войну. Но главное даже не в этом. У России прекрасная вакцина, но масштабируется она хуже, чем куда более посредственная оксфордская. США же при Байдене вакцинируют свое население столь быстрыми темпами, что скоро смогут поделиться запасом вакцин со своими партнерами (в первую очередь, той же АстраЗенеки, которую поддерживает ВОЗ - и ее, скорее всего, частично реабилитируют в Европе, ограничив круг вакцинируемых). Российская вакцина в этой ситуации может использоваться как дополнительный фактор - это важно, но не настолько, чтобы повлиять на изменение межгосударственных отношений.

Алексей Макаркин – первый вице-президент Центра политических технологий

Версия для печати