08.12.2006

Эпоха структуры

В декабре в Москве вышла книга, которая стала итогом анализа нынешней бизнес-среды. Анализ выполнен в жанре откровенных бесед с весьма заметными и успешными бизнесменами России. Часть интервью, которые вошли в книгу «Лица бизнеса», «Деловые люди» публиковали в течение минувшего года. Автор проекта генеральный директор ЦПТ Игорь Бунин, подводя итог, резюмирует: у предпринимателей 1990-х была настолько мощная энергетика, что ее хватило до наших дней.

- Более десяти лет назад ЦПТ уже выпускал книгу избранных интервью российских предпринимателей «Бизнесмены России: 40 историй успеха». Почему именно сейчас было решено повторить прежний опыт?

- В течение тех лет, что прошли после первого издания книги, страна и предпринимательское сообщество претерпевали постоянные и значительные изменения. Российский бизнес вообще отличается от предпринимательских групп в других странах тем, что наши живут в вечно меняющейся среде.

Например, в отношениях государства и бизнеса можно выделить несколько этапов. В конце 1980-х бизнес только рождался, государство же находилось в глубоком кризисе. А потом наступили 1990-е, и оно внезапно исчезло. В это время бизнес восполнял слабость государства, фактически став главным агентом модернизации. Это касается преимущественно экономики, однако и в политической сфере предприниматели имели огромное влияние – достаточно вспомнить феномен «семибанкирщины», когда российские олигархи фактически контролировали власть. Они сыграли ключевую роль в победе Ельцина на выборах 1996 года, показав свою реальную силу.

Третий этап начался в августе 1998-го, когда наступил дефолт и бизнес оказался перед серьезнейшим вызовом. Значительная часть предпринимателей сумела ответить на этот вызов, о чем свидетельствует наше исследование. Общий смысл сказанного бизнесменами, опрошенными нами, сводится к следующему: «Многое переосмыслили, стали умнее и крепче».

С приходом Путина среда изменилась еще раз. Государство вернуло себе роль субъекта активного политического и экономического действия. Между бизнесом и государством был заключен социальный контракт, по которому предприниматели получали относительную свободу рук в экономической сфере, а президент выводился из-под возможной критики со стороны бизнеса и подконтрольных ему СМИ. Собственно, за попытку политического давления и поплатились Гусинский с Березовским.

Во всем остальном бизнес был активным политическим игроком. Он имел своих представителей в правительстве, занимал доминирующие позиции в парламенте, мог лоббировать там любые законы. Однако после «дела Ходорковского» наступил новый этап: крупные предприниматели были почти полностью отключены от политической инициативы на федеральном уровне. При этом сохранили некие возможности для политической деятельности в регионах.

В итоге можно констатировать, что сегодня предпринимательское сообщество функционирует в условиях, кардинально отличающихся от тех, что были 12 лет назад, во время выхода нашей первой книги. Изменившиеся условия и побудили провести новое исследование, которое легло в основу книги «Бизнес несмотря ни на что: 40 историй успеха».

Судьба президента

- Многие предприниматели четко делят историю российского бизнес-сообщества на «до дела ЮКОСа» и «после дела ЮКОСа».

- Эта схема имеет определенный смысл, хотя она и огрубляет ситуацию. Статус большого бизнеса сегодня резко упал. Показательны слова некоторых предпринимателей, которые говорили нам в интервью, что если бы Ельцин в свое время повторил путь Пиночета с его опорой на бизнес, мы бы сейчас были процветающей страной. Хотя десять лет назад они утверждали, что предприниматели способны решить свои проблемы сами.

Как известно, бывший чилийский диктатор сейчас подвергается судебному преследованию, но наших бизнесменов, видимо, мало заботит судьба первого российского президента – как бы она сложилась, если бы Ельцин последовал их рекомендациям. Впрочем, психологически их можно понять. Многие сейчас оказались на периферии и с ностальгией вспоминают времена, когда оказывали большое влияние на власть и сами имели властные амбиции.

Падение статуса большого бизнеса происходило одновременно с усилением дирижистского направления в деятельности правительства, с увеличением присутствия государства в ряде сфер – нефтяной, газовой, автомобильной и так далее. Очевидно, что в этих отраслях, особенно в тех, которые признаны стратегическими, государство собирается управлять само. В остальных – устанавливать симбиотические отношения с частным бизнесом. По сути, власть рассматривает крупных предпринимателей как распорядителей ресурсов, которые им доверило государство.

Но на самом деле пространство для частной инициативы еще осталось. В России сегодня имеет место явление «двухуровневого бизнеса». Большой бизнес находится под пристальным вниманием власти. Однако на уровне среднего и малого предпринимательства, которые располагаются «ниже локатора государства», происходят иные процессы. Там больше свободы. Те интервью, которые мы взяли у средних предпринимателей, этот наш вывод подтверждают. Конечно, некоторые из них реагировали таким образом, что вот сейчас вслед за Ходорковским примутся и за нас. Но многие думают иначе: до нас у властей руки не дойдут.

Бизнес-сообщество как бы уступает государству верхний уровень. Полагаю, в лучшем случае его представители рассчитывают схватить некий крупный куш и ретироваться, как поступил Роман Абрамович.

- Но ведь Абрамович возвращается.

- Конечно. Дело в том, что верхний уровень дифференцирован. Ту часть бизнеса, которая пытается вести автономную игру, вытесняют из политики и экономики. Однако другие крупные предприниматели научились договариваться с властью. Власть допускает их в те сферы и отрасли, где нужны инициатива, новаторство – например, в металлургию.

Сегодня делается ставка на создание больших холдингов, которые в условиях глобализации могли бы конкурировать с иностранными транснациональными компаниями. А требование конкурентоспособности волей-неволей приводит власть к необходимости допускать частный бизнес в отрасли, где будут базироваться будущие российские компании-гиганты. Поэтому Путин оказывает прямое покровительство Абрамовичу, патронирует деятельность Вексельберга. Хотя – до поры. В конфликте ТНК и «Газпрома» по поводу Ковыктинского газового месторождения симпатии власти известно на чьей стороне.

Но вернемся к компаниям среднего уровня. После «дела ЮКОСа» они ощущают некую угрозу со стороны государства. Им все происходящее неприятно. Но в принципе они считают, что до них не доберутся. Вообще нынешняя ситуация напоминает советский НЭП. Или современную китайскую реальность, где государство контролирует весь крупный бизнес, а мелкий и средний могут действовать более свободно, особенно если не будут покушаться на политику, которая является монополией компартии.

Хотя надо сказать, что между российской и китайской государственностью огромная дистанция. Во-первых, у нас все же есть элементы конкуренции в политике, особенно после образования «Справедливой России». Во-вторых, в России преимущественно рыночная экономика – как известно, в Китае банки под контролем государства.

- Волнения крупных бизнесменов понятны. А что более всего волнует представителей среднего бизнеса? Ясно, что не политика.

- Напротив, политика их очень интересует. Они понимают, что политика – некий ресурс, который позволяет обеспечивать экономическую защиту и может служить опорой для постепенного расширения своих позиций. Бизнесмены действуют в рамках тех возможностей, которые им предоставлены государством, а сегодня оно позволяет иметь политическое влияние на региональном уровне. Региональный бизнес активно участвует в местной политике – либо в рамках «Единой России», либо новообразованной «Справедливой России», куда сейчас активно пошли предприниматели.

Безусловно, есть и аполитичная часть бизнеса, которая считает, что общение с чиновником должно быть ограничено. Представители этой точки зрения нашли свои бизнес-ниши и живут в них, огородившись от государства. Интересно, что в 1980-х был такой же тренд – возникающие кооперативы стремились поменьше контактировать с советским государством, которое исторически, мягко говоря, не приветствовало частный бизнес. Тогдашние предприниматели также занимались расширением позиций. Но как раз в этом аспекте находим важное отличие – в 1980-е это была активная экспансия, сейчас же больше работают защитные рефлексы.

Прежний оптимизм невозможен

- Если сравнивать проблемы, которые тревожили бизнес в середине 1990-х, и нынешние – в чем разница?

- Ну, например, бандитские «крыши» уже неактуальны. Либо бизнесмены пользуются охранными услугами государственных структур, либо компании настолько мощные, что им не страшны никакие бандиты – они располагают собственными службами безопасности, имеют крепкие связи с властью. Потом, рынок цивилизовался со временем, стала возникать предпринимательская культура. Если раньше, во время первоначального накопления, в бизнес пошли не только достойные люди, но и всякие авантюристы криминального толка, то сейчас со всеобщей профессионализацией случайным людям места здесь практически не осталось.

Во многом проблема криминала была решена с усилением государства. Государство сегодня являет собой – такой термин – «стационарного бандита». Однако дело в том, что это, в свою очередь, порождает большие издержки в виде роста коррупции, произвола чиновников. Если большой бизнес «прессуют» на федеральном уровне, то мелкий и средний бизнес попадает под удары мелких государственных рэкетиров. Трансакционные издержки выросли во много раз. В своем интервью владелец турфирмы «Содис» говорит, что количество чиновников, которые покупают у них загрантуры, не меньше числа предпринимателей.

Бюрократизация всех сфер общественной жизни – большая проблема. В экономике сегодня на место бизнесмена приходит чиновник, что нельзя считать нормальным. Чиновник не способен адекватно действовать в той инновационной, постоянно меняющейся сфере, каковой является бизнес.

Впрочем, у предпринимателей в начале 1990-х была настолько мощная энергетика, что ее хватило до наших дней. Это была энергетика первопроходцев. Сегодня она существенно ослабла, часть людей, начинавших пятнадцать-двадцать лет назад, стремится покинуть ряды бизнесменов: перевести бизнес за границу, уйти в рантье. Но если государство не будет давить предпринимателей, даже оставшейся энергии будет достаточно, чтобы позволить России остаться в числе стран, которые добиваются 7–10-процентного роста ВВП.

- Касательно энергии первопроходцев. Первая ваша книга буквально пронизана оптимизмом. Люди действительно верили в то, что могут свернуть горы. Нынешние интервью предпринимателей оставляют иное впечатление.

- Тогда большинство бизнесменов изначально занимали периферийное положение по отношению к истеблишменту. Внезапно оказавшись внутри элиты, они ощущали себя людьми, которые не зависят от каких-то внешних обстоятельств. Это было общим ощущением. Однако когда выяснилось, что компания «Гермес» не сможет, как того хотела, стать самой великой компанией мира, а другой наш герой понял, что возможность стать президентом России для него и подобных ему закрыта, запал угас.

Но есть во всем этом и нечто положительное. Бизнесмены сегодня вошли в истеблишмент, который навязывает им свои правила поведения. У них появилась система социальных норм и санкций. Они учитывают то, как на них смотрят другие члены элиты, государство, общество. Они все время себя в чем-то сдерживают.

А ведь раньше никаких норм не было. Говоря политологически, кончился период «коммунитас» и наступил период «структуры». В этой ситуации прежний оптимизм уже невозможен. Теперь главное – защитить то, что ты приобрел. Примерно так сказал мне в личной беседе один из наших крупных бизнесменов.

- Как у российских предпринимателей с корпоративностью?

- Известно, что бизнесмены везде плохо самоорганизуются. И на Западе тоже. Они ведь по определению конкуренты и индивидуалисты. Их может сплотить лишь некая внешняя угроза. Например, атака со стороны государства. Еще один противник – профсоюзное движение. Что касается второго фактора, то у нас его просто нет, рабочий класс не является серьезной силой. А вот насчет государства… «Дело Ходорковского» (заметим, в целом поддержанное обществом) оказало настолько сильный демонстрационный эффект, что бизнес был деморализован. Возможность сплотиться и воевать с государством сегодня просто отсутствует. Учтем еще и то, что наш бизнес организовывался на крайне индивидуалистической основе.

Ныне возможен лишь экономический лоббизм, связанный с процессом самоорганизации рынков. Фармацевтический, пиаровский, страховой рынки структурируются путем осознания корпоративных, профессиональных интересов. Возникают влиятельные профессиональные союзы – например, Ассоциация российских банков. Лишенные политических возможностей, они тем не менее способны оказывать лоббистское давление. Это важный этап становления российского предпринимательского сообщества, но только на отраслевом уровне. Сегодня никто не представляет интересы бизнеса как класса. Даже РСПП. Тем более что государство не желает полноценного диалога с предпринимателями.

Работать на Западе или в России?

- Известно, что некоторые предприниматели под разными предлогами отказались от публикации интервью. Как вам кажется, каковы реальные причины?

- Нынешний предприниматель привык к глянцу, к тому, что все интервью построены по законам гламура. А гламурный жанр очень прост – герой легко преодолевает все трудности, которые у него возникают. Собственно, кроме неких личных проблем, никаких других ему и не позволено. В общем, хорошо и сладко мы, великие люди, живем на Рублевке! Когда же интервью делают в объективистском духе, многим это не нравится. И в этом принципиальная разница между теми периферийными героями, которые в девяностых ворвались в элиту и рассказывали всему миру о том, какие они отчаянные self-made man’ы, и сегодняшними членами истеблишмента, желающими сохранить свое место в нем и боящимися даже на йоту подпортить имидж.

- А кто сегодня врывается в элиту? Кто идет в предприниматели?

- Мы обнаружили, что новое поколение предпринимателей состоит из тех, которые начинали работать менеджерами в конце 1980-х либо уже в 1990-е. Они освоились, получили опыт в своей сфере, наработали компетентность – и только тогда ушли в самостоятельное плавание. Очень многие пришли из «бизнес-инкубаторов», роль которых играли структуры Гусинского, Березовского, Смоленского. Так, статус менеджера был постепенно превращен в статус предпринимателя.

Вторая группа людей, напротив, начинала с мелкого бизнеса. Эти бегали по рынку, искали ниши. Конечно, очень сложно из мелкого предпринимателя стать крупным (тем более сейчас, когда ниши заняты), но иногда везет. Как в случае с «Евросетью» Евгения Чичваркина. Успех последней складывается из суммы факторов – удачное определение своей ниши, энергетика, таланты, удача.

Здесь нельзя не сказать о больших изменениях в самом бизнес-сообществе. Оно движется в сторону профессионализации, специализации, активного усвоения западных стандартов корпоративной культуры (кстати, пиетета перед Западом нет, у наших существует здоровое желание поконкурировать). На смену бизнесменам-первопроходцам авантюрного плана пришли люди, являющиеся профессионалами в своей узкой сфере. Идет менеджеризация бизнеса. Разделение функций менеджера и собственника – одна из сторон этого процесса.

- Как бизнесмены относятся к социальной ответственности, в отсутствии которой их постоянно упрекают чиновники?

- На Западе социальной ответственности требует само общество. Возникает запрос на экологию, создание новых рабочих мест, предоставление данным предприятием определенных услуг местным органам власти и так далее. Российское же общество ничего не требует, кроме разве что раздачи денег и прочей благотворительности.

В итоге формулировать требования вместо общества стало государство. Первоначально оно само не знало, что ему взять от бизнеса. Практиковалась разовая, бессистемная денежная помощь то милиции, то воинам, воевавшим в Чечне. Организовывались фонды, на которых наживались конкретные чиновники. Бизнесмены сами не понимали, чего от них хочет власть. Но, похоже, сейчас государство определилось со своими приоритетами – это четыре национальных проекта плюс инвестиции в кавказские регионы. Участие в государственных программах совсем не обязательно является лишь ненужным обременением для бизнеса.

Нацпроект «Образование» может быть выгоден для предпринимателей, испытывающих нехватку профессиональных кадров. Соответствующие образовательные проекты, кстати, сегодня автономно ведут Дерипаска, Потанин. То есть имеет место частная инициатива, ориентированная на решение своих корпоративных проблем, но одновременно совместимая с интересами государства.

Здесь есть еще один немаловажный момент. На каком-то этапе бизнесмены поняли, что в России можно остаться надолго. А значит, надо создавать среду на долгосрочную перспективу – для себя и своих детей. Первым это почувствовал Ходорковский, который попытался действовать методами Джорджа Сороса, но делал это настолько масштабно и активно, что столкнулся с государством и сгорел. Наученный горьким опытом, бизнес сегодня стремится быть не конкурентом власти, а ее партнером.

Как одно из проявлений «социальной ответственности» можно рассматривать и инвестиции Абрамовича в Чукотку. Он ведь не только хотел «увековечить свое имя», но и реализовал конкретную социальную программу, которая помогла решить проблемы региона.

В общем, есть социальная инициатива трех типов. Первая связана с предложением (от которого вряд ли можно отказаться) государства бизнесу участвовать в конкретных программах – например, образовательных. Вторая связана с осознанием самих предпринимателей, что нужно расшить данное узкое место, иначе ваш бизнес не будет развиваться. В этом случае они действуют самостоятельно. Наконец, часть бизнесменов стали задумываться о будущем государства. Жизнь на Западе может им казаться неинтересной, не факт, что их там вообще ждут, плюс длинная рука нашего государства может достать где угодно.

- Так может российский бизнес стать локомотивом развития страны?

- В 1990-е годы бизнес, по сути, единственный выполнял эти функции, поскольку государства не было вообще. Сейчас эту роль играет государство, вновь объявившее себя «единственным европейцем». Бизнесу запрещена активность в политической сфере. Поэтому он там не может быть ни инициатором, ни агентом модернизации. Бизнес сохранил свои функции лишь в сфере экономики и частично в социальной сфере. Будем надеяться, что он их сумеет оставить за собой.

Надо понимать, что непосредственное участие государства в экономике контрпродуктивно. Только бизнес – накопивший двадцатилетний опыт, воспитавший кадры, заимствовавший необходимые технологии с Запада – может успешно конкурировать на глобальном рынке. Агентом модернизации здесь действительно может быть только частный сектор.

Опубликовано в журнале «Деловые люди», № 189, декабрь 2006 г.

Версия для печати