Информационный сайт
политических комментариев
вКонтакте Rss лента
Ближний Восток Украина Франция Россия США Кавказ
Комментарии Аналитика Экспертиза Интервью Бизнес Выборы Колонка экономиста Видео ЦПТ в других СМИ Новости ЦПТ

Выборы

Казалось бы, на президентских выборах 5 ноября 2024 г. будет только одна интрига: кто победит в «матч-реванше» Джо Байдена против Дональда Трампа? Оба главных участника выборов 2020 г. уверенно лидируют в симпатиях соответственно демократических и республиканских избирателей, которым предстоит определить на праймериз кандидата от своей партии. Рейтинг Трампа – 52% (данные агрегатора RealClearPolitics.com) – отрыв от ближайшего преследователя – более 30 пунктов, у Байдена – 64% и отрыв в 50 пунктов. Но интересных интриг можно ждать гораздо раньше, даже не на праймериз, а перед ними. Почему?

Бизнес

21 мая РБК получил иск от компании «Роснефть» с требованием взыскать 43 млрд руб. в качестве репутационного вреда. Поводом стал заголовок статьи о том, что ЧОП «РН-Охрана-Рязань», принадлежащий госкомпании «Росзарубежнефть», получил долю в Национальном нефтяном консорциуме (ННК), которому принадлежат активы в Венесуэле. «Роснефть» утверждает, что издание спровоцировало «волну дезинформации» в СМИ, которая нанесла ей существенный материальный ущерб.

Интервью

Текстовая расшифровка беседы Школы гражданского просвещения (признана Минюстом организацией, выполняющей функции иностранного агента) с президентом Центра политических технологий Борисом Макаренко на тему «Мы выбираем, нас выбирают - как это часто не совпадает».

Колонка экономиста

Видео

Интервью

13.11.2007

На пути к реформе политического дизайна

В России чуть ли не единственным инструментом управления процессом складывания партийности является модификация избирательного законодательства. Это работающий инструмент, но его не нужно переоценивать. То, что наше избирательное законодательство постоянно меняется, и не было двух федеральных выборов, которые прошли бы по одному и тому же закону, – безумие. На сегодняшний день роль парламента в России чрезвычайно низка. Роль парламента может измениться только за счет очевидных институциональных подвижек. Рано или поздно мы к этому придем. Тут важен выбор момента. Сложно сказать, когда этот момент наступит.

То, о чем я говорю, не является парламентской реформой в узком смысле слова, это реформа политического дизайна, которая может быть реализована без изменения Конституции, путем создания политической традиции. Парламент не может быть значимым политическим институтом, не неся ответственности за свои решения. Поэтому первым направлением должно стать формирование ответственного правительства. Вторым – определение центральной функции парламента. Исторически это даже не законодательствование (существует множество других источников права), это бюджет. Даже тогда, когда парламент не имел влияния на другие вопросы, невозможность принятия бюджета в обход парламента парламента делала его серьезным центром влияния. Даже когда на поверхности было якобы общее единодушие, в моменты принятия бюджетных решений в парламенте разворачивалась реальная борьба.

Нынешняя борьба за трехлетнее бюджетное планирование, в ходе которой функции парламента еще больше сокращаются, представляется мне очень опасным направлением движения. Ответственное правительство и восстановление бюджетных функций парламента – вот основные линии парламентской реформы.

Нужна ли России политическая активность?

Граждане России сейчас политически неактивны. Причины в том, что они считают, будто в стране все и так довольно неплохо. Они не испытывают потребности в политической активности. Более того, в большинстве своем чураются этого. Страна проходит вполне естественный этап компенсирующего наслаждения потреблением: страна наслаждается не только за 90-е годы, но и за весь XX век. Пока такие возможности есть, до тех пор никакого особого желания быть политически активным не будет.

Я не сторонник каких-то нормативных утверждений на эту тему. Не могу считать, что политическая активность – это наилучшее состояние во всех ситуациях. Именно политическая апатия позволила нам относительно безболезненно пережить 90-е годы, период тяжелейших преобразований. У меня нет полной уверенности, что пришла пора возбуждать или как-то стимулировать политическую активность. У спокойствия есть свои плюсы, хотя есть и множество минусов.

Состояние российской партийной системы

Как и парламент, партийная система в России чрезвычайно слабая. Алексей Салмин постоянно напоминал о том, что партия – это не только и не столько элемент политической системы, партия по своему происхождению и смыслу слова – часть общества. Ровно потому, что общество у нас аморфно и неструктурированно (у нас одно из самых атомизированных обществ в пределах западного мира, частью которого, хотя и специфической, мы, конечно, являемся), ровно поэтому партий и нет. Конечно, есть очевидные исключения в виде КПРФ. Но в массе своей российские партии носят симулятивный характер. Ничего чудовищного в этом нет. В западном мире легитимация партийных разделений – чрезвычайно длительный процесс. На самом деле позитивные стороны в партийных разделениях стали находить только в середине XX века – до того партии терпели скорее как неизбежное зло.

В этом, как и во многих других случаях, довольно вредно торопиться, гиперстимулировать естественные социальные процессы. Но нельзя также и ставить препоны на пути их развития. Нужно видеть достаточно длительную перспективу, нужно понимать, что без политической, в том числе партийной активности все равно не обойтись.

Конечно, счастья хочется уже сегодня. Понятно, что прямо сейчас это невозможно. Даже если мы примем ряд необходимых решений, нужно понимать, что результат все равно возникнет не сразу.

У нас чуть ли не единственным инструментом управления процессом складывания партийности является модификация избирательного законодательства. Это работающий инструмент, но его не нужно переоценивать. Избирательное законодательство – это контроль качества продукции на выходе. Тем не менее, если кому-то действительно хочется стимулировать и поддерживать становление нормальной партийности, то надо было принимать не совсем те решения в области избирательного законодательства, которые были приняты. Во-первых, лучше не принимать вообще никаких решений. То, что наше избирательное законодательство постоянно меняется, что не было двух федеральных выборов, которые прошли бы по одному и тому же закону, это безумие. Во-вторых, если уж так хочется, перемен, то надо было бы переходить не к пропорциональной системе, а, наоборот, к выборам в Госдуму по мажоритарной системе, но с двумя условиями: два тура и право выдвижения кандидатов только политическими партиями. Это одновременно укрепило бы партии, посадило бы их, так сказать, на социальную почву, и стимулировало бы их укрупнение.

К сожалению, этот сценарий обсуждался, но не прошел. На мой взгляд, стоило было пойти этим путем. Но опять-таки – не на следующий день и не в следующей же Думе, избранной по таким правилам, все будет великолепно.

Существует ли реальный «третий сектор»?

Да, он существует, и никакой угрозы суверенитету России от него не исходит. Точнее, эта угроза существует как социальный факт, но только потому, что она присутствует в мозгах некоторых людей и только. Если говорить об угрозе, то она исходит не от самого «третьего сектора», а от российского бизнеса и граждан, которые в своей массе этот сектор не финансируют и не поддерживают. И если «третий сектор» получает поддержку в посольстве Нидерландов, например, то никаких претензий быть не может – люди, которые хотят что-то сделать, берут ресурсы там, где их находят. Чем больше граждан России будет самостоятельно поддерживать свой «третий сектор», тем меньше поводов будет для подобных опасений.

Судебная система

Российская судебная система – одна из самых тяжелых проблем. В середине 90-х годов в России удалось создать действительно независимые суды. Это очень важный момент – они были продажны, они были более чем продажны, но они не были подвержены прямому административному давлению. На любого губернатора находится суд, который плевать на него хотел, и принимал решение в зависимости от количества занесенных к нему чемоданов, а не количества звонков из местной администрации. Понятно, что это тоже плохо – но независимость судов оказалась возможна. Эту болезнь стали лечить, но стало только хуже. Продажность судов никуда не делась, но при этом удалось еще восстановить и вертикально-административную зависимость судов.

Конечно, можно и нужно думать о каких-то законодательных, юридических и прочих мерах, которые могли бы что-то в судах серьезно изменить. Я знаю, что есть специалисты, предлагающие некие комплексы решений, которые на мой непрофессиональный взгляд выглядят абсолютно продуманными. Но именно в этом случае даже больше, чем в других, все зависит от социального климата и настроений масс. До тех пор, пока не появится предельно жестко сформулированный массовый запросы на независимый суд, вплоть до игнорирования решений судов зависимых и, может быть, даже до выработки каких-то альтернативных низовых форм самоорганизации, до тех пор что-то по-настоящему изменить вряд ли окажется возможно.

Если запроса снизу не будет, то независимому суду неоткуда взяться, потому что нет никакого другого субъекта, который был бы в нем заинтересован. Я имею в виду не просто народ в целом. «Народ вообще» – абстракция, а не политический субъект. Я имею в виду достаточно мощные консолидированные автономные группы (социальные, территориальные, профессиональные, культурные), которые приняли бы для себя решение, что они больше не могут существовать без независимого суда и будут добиваться его создания любой ценой. Вопрос – откуда бы такому субъекту взяться? Тот же самый бизнес, средний и мелкий, от которого такой позиции вроде бы можно было бы ожидать скорее всего, нашел для себя обходные пути и прекрасно действует в нынешних условиях.

Я скажу сейчас страшную вещь. Что может стать симптомом запроса на независимый суд? Чистейшим демократическим институтом, в котором нет ничего недемократического, ничего, кроме демократии, является суд Линча. Собираются 12 психических здоровых мужчин и выносят решение. Причем ведь это был не самосуд – это была определенная процедура, это был состязательный процесс! Потом выносилось судебное решение, которое и приводилось в исполнение на ближайшем суку. Думаю, что, продолжая в том же духе, мы доиграемся до чего-то подобного.

Скепсис в отношении суда присяжных связан с действительно слишком многими решениями таких судов, которые у нормального человека способны вызвать только возмущение – та же история с убийством Хуршеды Султоновой и ей подобные. Но важно понимать, что никакой проблемы суда присяжных здесь нет, а есть проблема прокуратуры, которая элементарно не умеет поддерживать обвинение. Потому что прокурор в рамках состязательного процесса – это достойный оппонент адвоката, это человек, способный грамотно оперировать доказательствами, произносить громовые речи и потрясать умы и сердца присяжных. А тип нашего прокурора – дундук, который бубнит непонятные рядовому гражданину ссылки на статьи законов и больше ни к чему не способен. Тем самым снижается эффективность обвинения. Суды присяжных отражают состояние общества. Суд какой есть, такой есть. Все претензии к нему должны быть автоматически переадресованы к прокуратуре. Это ее провал, если присяжные вынесли вердикт, вызывающий возмущение с точки зрения морали и здравого смысла, и больше ничей. Конечно, одновременно нужно защищать присяжных от давления, но это техническая сторона дела. Я уверен, что суд присяжных нужно развивать и защищать.

СМИ: независимость достигаема?

В России существуют независимые, неангажированные СМИ. Понятно, что российские СМИ делятся на две лиги. Первая лига – федеральные телеканалы. Другая – все остальное. Все вообще, от федеральных же газет до региональной прессы, интернет-СМИ, радио и т.д. Первая лига – это абсолютное оружие, оружие массового поражения, и независимости здесь нет. Совсем. Максимум – легкая фронда для тех, кто понимает. Во второй лиге есть и независимость, и неангажированность. Например, лично я как ни тужился, напрягая все свои профессиональные навыки, так не нашел признаков перемен редакционной политики «Коммерсанта» в ходе всех перемен состава его собственников. Значит, независимость возможна. Но требуются некоторые уточнения. СМИ всегда являются объектом пристального влияния со стороны и государства, политической элиты, и бизнес-групп, иначе и быть не может. Полное отделение СМИ от этих центров влияния немыслимо и никогда не будет иметь места, причем нигде в мире. Говорить можно только о качестве конкурентной среды. Идеальная и одновременно реальная ситуация – не отключение источников давления, а их максимальное умножение, которое создавало бы равновесие, баланс. Полностью исключить чье бы то ни было влияние на СМИ невозможно, это утопия. А вот создать насыщенную конкурентную среду возможно.

Можно обратиться к опыту Франции: там для средств массовой информации существует высокая конкурентная среда. Французские СМИ поголовно ангажированы – и что? Никакой проблемы тут нет, просто исходя из того, какая у тебя в голове картина мира, ты покупаешь соответствующую газету. Есть, конечно, специальные идиоты – они же профессионалы – которые покупают разные газеты, но они и у нас есть. Я тут особой проблемы не вижу.

А вот что касается первой лиги, то я, конечно, понимаю, почему с ней сделали то, что сделали – стремились, так сказать, предотвратить несанкционированный доступ к ядерному оружию, к оружию массового поражения. Но переборщили. С сегодняшним состоянием федеральным телеканалов надо кончать. Но снизу этого добиться нельзя – можно, конечно, представить себе «бунт честных журналистов», можно… Но трудно. Единственная надежда: в центрах принятия властных решения будет наконец осознано, что такое состояние просто контрпродуктивно, что оно просто снижает качество политики, качество социальной среды, – и будет принято решение о деконцентрации информационного поля. Это почти невероятно, но другого варианта нет.

Святослав Каспэ - заместитель директора, руководитель аналитической службы Фонда «Российский общественно-политический центр»

Версия для печати

Комментарии

Экспертиза

Поколенческий разрыв является одной из основных политических проблем современной России, так как усугубляется принципиальной разницей в вопросе интеграции в глобальный мир. События последних полутора лет являются в значительной степени попыткой развернуть вспять этот разрыв, вернувшись к «норме».

Внутриполитический кризис в Армении бушует уже несколько месяцев. И если первые массовые антиправительственные акции, начавшиеся, как реакция на подписание премьер-министром Николом Пашиняном совместного заявления о прекращении огня в Нагорном Карабахе, стихли в канун новогодних празднеств, то в феврале 2021 года они получили новый импульс.

6 декабря 2020 года перешагнув 80 лет, от тяжелой болезни скончался обаятельный человек, выдающийся деятель, блестящий медик онколог, практиковавший до конца жизни, Табаре Васкес.

Новости ЦПТ

ЦПТ в других СМИ

Мы в социальных сетях
вКонтакте Rss лента
Разработка сайта: http://standarta.net