05.04.2009 | Игорь Бунин
Вопрос о количестве партий, необходимых для современной России, часто задается социологами. Так, три года назад ВЦИОМ выяснил, что 25% россиян высказывались за однопартийную систему, 29% - за две-три крупные партии, 17% - за систему из нескольких малочисленных кадровых партий, включающих в себя только политизированных людей. А каждый пятый считал, что стране нужны не партии, а вожди.
На самом деле вопрос о количестве партий носит второстепенный характер. Пятипартийная система в ГДР мало отличалась по своей сути от двухпартийной в народной Болгарии или однопартийной в социалистической Румынии. Речь должна идти о качестве партийной системы, которое обеспечивает ее стабильность, реальное представительство интересов и авторитет среди граждан. При этом минимальная численность членов партий не должна быть ни слишком маленькой, ни запредельно высокой. Задача этой «планки» - не препятствовать созданию партий, а отсеивать явно нежизнеспособные, «диванные» проекты, в существовании которых заинтересованы лишь их хозяева, продающие места в списках во время избирательных кампаний.
Неспособность российского государства принять своевременные меры по ликвидации таких проектов способствовала как падению престижа партийной системы, так и консервативной реакции, из-за которой количество реально действующих партий сейчас сократилось до семи – четырех парламентских, формирующегося с немалыми трудностями «Правого дела», маргинализирующегося «Яблока» и спойлера для КПРФ, коим являются семигинские «Патриоты России». При этом после повышения минимальной численности партий с 10 до 50 тысяч членов в России не было зарегистрировано ни одной новой партии – не считая «эсеровского» и «правого» объединительных проектов.
В последнее время началось снижение «планки» - с 50 до 45, а затем и до 40 тысяч человек. На первый взгляд, речь идет о незначительных изменениях – в российских условиях оптимальной представляется минимальная численность партий в 10-20 тысяч человек. Однако эта тенденция важна сама по себе – как альтернатива не только происшедшем ранее ужесточению возможности создания новых партий, но и планам по дальнейшему повышению «планки» - до 100 тысяч. Но она может стать и составляющей управляемого процесса либерализации партийной системы, который приобретает особую актуальность в период кризиса. Нынешняя система изначально является «архитектурной», созданной сверху, в значительной степени имитирующей реальную многопартийность. Она может (с минимальными изменениями, связанными с некоторым перераспределением голосов избирателей) выдержать испытание кризисом, если он будет носить недолгий и неглубокий характер и будет быстро преодолен – однако такой экономический сценарий носит ярко выраженный оптимистический характер и не разделяется многими специалистами.
При более пессимистических вариантах может обостриться коренной порок этой системы – слабая связь с обществом, «закостенелость», фактически приводящая к выборам без выбора. В результате многие избиратели «голосуют ногами», а другие в поисках какой-либо оппозиции останавливают свой выбор на КПРФ, даже не разделяя не только коммунистических, но и левых ценностей. Сейчас приращение коммунистического электората на выборах законодателей обеспечивается за счет россиян, стремящихся выразить свой протест и не находящих другого выбора, не считающих – обоснованно – остальные партии действительно оппозиционными. Возникает парадоксальная ситуация: многие из этих избирателей (в основном это образованные горожане) голосуют за коммунистов, учитывая тот факт, что они не имеют шансов прийти к власти – в противном случае они еще сто раз подумали бы, прежде чем отдать свой голос партии, по-прежнему почитающей Сталина.
Во время кризиса возрастает востребованность обществом политических альтернатив, а властью – эффективных посредников между нею и населением, которыми могут стать партии, включающие в себя популярных политиков, в том числе не связанны с нынешним российским руководством, но готовых к конструктивному диалогу с ним. При этом управляемый, эволюционный характер трансформации партийной системы, придания ей большей гибкости и представительности может позволить избежать ее радикальной ломки, угрожающей развалом. Управляемая либерализация партийной системы может быть связана не только со снижением минимального количества партийцев, но и с универсализацией подхода к проверке численности членов партий. Он не должен быть формальным, как в 1990-е годы, когда партии, насчитывавшие сотню реальных членов, обзаводились несколькими десятками абсолютно «бумажными» региональными отделениями. Но он не должен носить и репрессивного характера, при котором партия, даже набрав необходимое количество активистов, оказывается не в состоянии прорваться через частокол формальностей и вынуждена искать правду в Страсбурге. При этом эффективное государство имеет достаточные рычаги для того, чтобы пресекать функционирование деструктивных партий, действуя при этом в рамках закона, а не «понятий».
Реальная многопартийность, предусматривающая возможность политического выбора, является важным условием политической стабильности. В противном случае стабильность может оказаться основанной лишь на благоприятной экономической конъюнктуре, а, следовательно, временной и непрочной.
Игорь Бунин - президент Центра политических технологий
© Информационный сайт политических комментариев "Политком.RU" 2001-2025
Учредитель - ЗАО "Политические технологии"
Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-69227 от 06 апреля 2017 г.
При полном или частичном использовании материалов сайта активная гиперссылка на "Политком.RU" обязательна