05.06.2013 | Алексей Макаркин

Борьба за пост президента РАН

Новым президентом РАН 29 мая избран Владимир Фортов, опередивший двух своих конкурентов - Жореса Алферова и Александра Некипелова. Первоначально на пост президента претендовал и Юрий Осипов, бессменно руководивший Академией с 1991 года, но, не получив поддержки ни государства, ни ученых (президента-математика поддержало только «его» отделение математических наук), он отказался от борьбы.

Выборы президента РАН отличались высокой степенью конкурентности. Фортова выдвинули в качестве кандидата 7 отделений РАН, Алферова - 4 отделения, а Некипелова - 3 отделения. Фортов получил поддержку президиума РАН, что делало его фаворитом (и давало такое символическое преимущество как первое место в бюллетене для голосования). Но и на президиуме голосование было отнюдь не единогласным – за Фортова высказались 34 академика из 56. В общем же собрании РАН Фортов получил 58,3% голосов, Алферов – 26,3%, Некипелов – 10,9%. 59 членов РАН не проголосовали ни за одного кандидата.

Государственная власть официально не демонстрировала своих симпатий к кому-либо из кандидатов – представляется, что для Владимира Путина они все были приемлемы. Впрочем, один сигнал все же был дан – за несколько дней до выборов, 25 мая, с Фортовым встретился спикер Госдумы Сергей Нарышкин. Официально в ходе беседы «обсуждались проблемы организации финансирования науки, вопросы законодательного регулирования инновационной деятельности, а также участия представителей Российской академии наук в экспертизе законопроектов». Однако было понятно: власть показала, что не возражает против избрания Фортова, который к тому времени заручился поддержкой большего числа академиков, чем его конкуренты.

Реальная конкурентность выборов президента РАН (не очень свойственная современным реалиям, когда результаты президентской избирательной кампании известны еще до ее начала, а Кремль не поощряет развитие конкуренции на губернаторских выборах) была связана с тремя факторами. Во-первых, с тем, что речь шла об организации, обладающей определенной автономией в рамках путинского политического режима, а также исторически свойственной ей корпоративностью. Можно провести некоторую аналогию с состоявшимися в 2009 году выборами Патриарха Московского и всея Руси, в ходе которых имела место конкуренция между двумя постоянными членами Священного Синода, сопровождавшаяся активной борьбой за голоса и даже «войнами компромата». Притом, что митрополит Кирилл имел изначальное преимущество, будучи сразу после кончины Алексия II избран патриаршим местоблюстителем.

Во-вторых, речь идет об элитарных «неполитических» голосованиях, хотя и имеющих политизированную составляющую. Здесь, в отличие от губернаторских выборов, речь не идет о «встроенности» в вертикаль исполнительной власти и, тем более, о широких электоральных кампаниях (количество избирателей строго ограничено). Поэтому власть может позволить достаточно высокий уровень конкуренции, полагая, что такие выборы не ведут к расшатыванию политической системы. А, напротив, отсутствие жесткого административного принуждения повышают легитимность победителя и его способность воздействовать на подведомственное ему сообщество, будь то верующие или ученые.

В-третьих, как отмечалось выше, все кандидаты устраивали президента (так как политически лояльны власти), и при этом за каждым из них стояли конкретные элитные интересы, что стимулировало конкуренцию. Если Фортов считался фаворитом академического сообщества, то за Некипеловым, как считалось, стоял Игорь Сечин. Сложнее было с Алферовым, харизматичным нобелевским лауреатом, пользующимся немалой популярностью в научной среде. Есть основания полагать, что его участие в избирательной кампании было связано с интересами Михаила Ковальчука, брата влиятельного банкира Юрия Ковальчука, в 90-е годы бывшего членом знаменитого кооператива «Озеро».

Александр Некипелов – аутсайдер кампании

Академик Некипелов изначально считался аутсайдером избирательной кампании. Как в советское, так и в постсоветское время президентом Академии никогда не избирался ученый-гуманитарий, что изначально было связано с государственными приоритетами. Советское правительство ожидало от Академии активного участия в развитии научно-технического прогресса, даже теоретические исследования должны были способствовать достижению практических результатов (в рамках подхода к науке как производительной силе). Поэтому в Академии наук СССР приоритет отдавался естественным и техническим наукам (в дореволюционной Академии инженеров вообще не было), и эта же тенденция имеет место в РАН. Характерно, что лишь один вице-президент РАН по традиции является представителем гуманитарных наук (на момент выборов им был как раз Некипелов). Представить себе, что физики, математики и инженеры будут в массовом порядке голосовать за гуманитария, было очень сложно.

Кроме того, Некипелов занимал пост председателя Комиссии по управлению имущественным комплексом РАН, что не могло повысить его популярность среди академиков. К данной сфере всегда немало претензий, так как она связана с доходами академии и, хотя и опосредованно, с зарплатами ее сотрудников, которые уже много лет вызывают их недовольство.

Еще одной проблемой Некипелова стал невысокий индекс цитируемости его работ, свидетельствующий о явном дефиците международного признания – это было особенно заметно на фоне заслуг обоих его конкурентов, многократно цитируемых зарубежными коллегами. К тому же с его именем был связан скандал 2009 года, когда профессор Российской экономической школы Константин Сонин заявил, что монография Некипелова «Становление и функционирование экономических институтов: от „робинзонады“ до рыночной экономики, основанной на индивидуальном производстве» представляет собой компиляцию «двух магистерских учебников по экономике двадцатилетней давности». Правда, в феврале 2010 года Президиум РАН принял официальное постановление в поддержку Некипелова, в котором говорилось, что «обвинения в масштабном заимствовании и плагиате, отсутствии в работе оригинального содержания не имеют под собой никаких оснований». Однако «осадок» от обвинений остался, тем более, что они исходили от одного из наиболее известных экономистов молодого поколения.

Кандидатуру Некипелова связывали в информационном пространстве с фигурой Игоря Сечина, что неудивительно. Некипелов возглавляет совет директоров «Роснефти» и проявляет полную лояльность Сечину как президенту компании. В то же время для Сечина кампания по выборам президента РАН вряд ли носила приоритетный характер – его существенно больше интересует экспансия в сфере ТЭКа, на которую Академия повлиять не может. Поэтому вряд ли президент «Роснефти» вложил в эту кампанию все имеющиеся в его распоряжении ресурсы.

Обращает на себя внимание, что при смене руководящей команды РАН (после избрания Фортова) своего поста лишились как Некипелов, так и вице-президент РАН Николай Лаверов, являющийся заместителем Некипелова в совете директоров «Роснефти». Его отставку можно объяснить почтенным возрастом (Лаверов родился в 1930 году), но, несмотря на это, остается весьма активным человеком. В совет директоров «Роснефти» он был избран только в прошлом году, и за это время успел выступить в роли защитника интересов нефтяной компании в конкуренции с «Газпромом» в вопросе разработки шельфа. Показательно, что оба члена руководства РАН, связанных с Сечиным, утратили свои должности.

Жорес Алферов и проблема Михаила Ковальчука

Когда стало известно об участии в выборах Алферова, он считался фаворитом – с учетом своей безупречной репутации и общепризнанных научных заслуг. Однако, в конце концов, академическое сообщество отклонило кандидатуру единственного проживающего в России лауреата Нобелевской премии в научной сфере, которая, казалось, была призвана объединить ученых и повысить моральный авторитет Академии. Как представляется, это было обусловлено двумя взаимосвязанными причинами.

Первая – возраст, как и Лаверов, Алферов родился в 1930 году. Правда, он демонстрировал повышенную активность, но далеко не факт, что ему удалось бы провести на посту президента РАН весь срок (либо в течение всего этого времени сохранять необходимую для руководителя Академии работоспособность). В связи с этим возникала проблема преемничества, которая могла быть связана с усилением влияния члена-корреспондента РАН Михаила Ковальчука, являющегося «аллергеном» для значительной части академиков.

И здесь возникала вторая проблема – отношения с Ковальчуком. В конце 80-х годов у Алферова в Физико-техническом институте имени Иоффе было два заместителя – Юрий Ковальчук и Андрей Фурсенко, ставшие затем, соответственно, известным банкиром и государственным деятелем (министром образования и науки, а ныне – помощником президента). Правда, взгляды академика и его заместителей на развитие института оказались различными, в связи с чем Ковальчук и Фурсенко ушли в коммерческую сферу. Приход к власти Владимира Путина создал «окно возможностей» не только для Юрия, но и для его брата Михаила Ковальчука, с 1998 года возглавлявшего Институт кристаллографии РАН. В 2005 году Михаил Ковальчук становится директором более влиятельного Курчатовского института, в этот же период он является главным идеологом приоритетного развития нанотехнологий. В 2007 году Михаил Ковальчук назначается и.о. вице-президента РАН, что беспрецедентно для ученого, не имевшего звания академика. Постоянный статус вице-президента он должен был получить в 2008-м, но тогда академики провалили его кандидатуру на выборах, после чего ему пришлось расстаться с временно занимаемой должностью.

Однако в последующем Ковальчук продолжил свою экспансию. Был создан Национальный исследовательский центр «Курчатовский институт», в состав которого вошли четыре научных учреждения – собственно Курчатовский институт, Институт физики высоких энергий (ИФВЭ, Протвино), Институт теоретической и экспериментальной физики (ИТЭФ, Москва), Петербургский институт ядерной физики имени Б.П. Константинова (ПИЯФ, Гатчина). При этом присоединение к ковальчуковскому центру ИТЭФ вызвало скандал – часть ученых из этого института выступили против этого решения. Они негативно расценили как поглощение в общем, так и конкретные его проявления: от назначения некомпетентного, по их мнению, директора (протеже Ковальчука) до усиления влияния спецслужб на институтские дела. В частности, по их словам, был «введен полный запрет на посещение территории института иностранными физиками и математиками».

Недовольство части научной общественности вызвало и приоритетное финансирование проектов, инициированных Ковальчуком, связанное с его широчайшими лоббистскими возможностями – так, бюджет Курчатовского института в 2012 составил 7 млрд руб. Претензии были связаны и с качеством научных работ Курчатовского института (число публикаций в ведущих российских и зарубежных научных журналах за время директорства Ковальчука упало).

В этой ситуации коллеги Ковальчука по Отделению физических наук РАН предприняли демарш – 27 мая они отказались утвердить его кандидатуру на пост директора Института кристаллографии на новый срок. Президиум РАН попросил Отделение еще раз рассмотреть этот вопрос, но 30 мая при повторном голосовании решение было подтверждено. Коллектив Института кристаллографии, для которого Ковальчук является влиятельным патроном, обратился с письмом в его поддержку. В этой ситуации Алферов – уже после выборов президента РАН – предложил передать этот институт в Отделение нанотехнологий, что фактически означает восстановление Ковальчука в должности. Таким образом, в случае избрания президентом РАН Алферов, скорее всего, тесно взаимодействовал бы с Михаилом Ковальчуком – чего и опасались противники амбициозного главы Курчатовского института.

Выбор Владимира Фортова

В этих условиях кандидатура Фортова представлялась для большинства академиков наиболее привлекательной. Ему 67 лет – то есть он находится в работоспособном возрасте. Является ученым-физиком (директор Объединённого института высоких температур РАН, академик-секретарь Отделения энергетики, машиностроения, механики и процессов управления РАН) – из семи президентов АН СССР двое были физиками. На прошлых выборах президента РАН конкурировал с Осиповым, получив около 40% голосов. Имеет богатый опыт взаимоотношений с государством, в 1993-1997 годах возглавлял Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ), в 1996-1998 годах был министром науки и технологий в правительстве Виктора Черномырдина (а в 1996-1997 годах, одновременно, вице-премьером). На этих постах он не занимался радикальным реформаторством, что позволило ему сохранить авторитет в консервативной академической среде. А деятельность РФФИ вызывала у ученых преимущественно позитивное отношение в трудные для фундаментальной науки 90-е годы. В то же время академики воспринимают Фортова как «своего» кандидата, а не протеже Кремля, полагая, что он будет отстаивать перед властью их корпоративные интересы.

Во второй половине 90-х годов Фортов являлся вице-президентом РАН, но покинул этот пост в 2001 году. Таким образом, он имеет достаточный неформальный «ценз» для того, чтобы возглавить Академию – и при этом в последние годы не входил в ее руководство (так что имел возможность дистанцироваться от команды Осипова, деятельность которой подвергалась критике). Новые подходы, которые Фортов предложил академии, носят подчеркнуто осторожный характер. Так, он предложил восстановить положение устава, по которому высшие чиновники академии не могут оставаться на своих постах более двух сроков, сразу дав понять, что не собирается пытаться повторить раздражавший академиков рекорд Осипова. Также предложено повысить роль региональных отделений РАН в ее работе – и сразу же после избрания Фортов провел главу Дальневосточного отделения Валентина Сергиенко и главу Уральского отделения Валерия Чарушина на должности вице-президентов Академии. Видимо, речь шла об обязательствах, которые были даны в ходе формирования предвыборной коалиции Фортова.

Основной задачей руководства РАН, по его мнению, является увеличение бюджетных расходов на науку. В частности, новый президент РАН намерен добиться того, чтобы финансирование Академии шло в бюджете отдельной строкой. По его мнению, «Академия должна при этом обеспечивать гармоничное развитие всех значимых направлений фундаментальных исследований, не допускать проявления «научного монополизма»», - явный сигнал в сторону «антиковальчуковски» настроенных академиков. Кроме того, Фортов предложил создать фонд поддержки пожилых ученых, что не могло не понравиться многим избирателям, достигшим преклонного возраста.

Для молодежи Фортов предлагает ввести аналог западных «постдоков». После защиты кандидатской диссертации молодой специалист может быть принят на временную ставку с заранее оговоренным сроком от 3 до 5 лет. При этом должны оговариваться условия его принятия на постоянную работу после прохождения им испытательного срока - необходимое число публикаций, участие в научных проектах, конференциях, симпозиумах и т.п. Также предложено поощрять группы, в которых работают молодые ученые – они должны иметь существенную дополнительную материальную поддержку. «Молодой ученый должен «приносить с собой» дополнительные средства, выделяемые государством и Академией целевым образом», - считает Фортов.

Состав руководства Академии наук существенно обновлен – его покинули 5 вице-президентов, то есть половина. В число новых вице-президентов вошли уже упомянутые двое руководителей региональных отделений, директор Института космических исследований РАН Лев Зеленый, главный ученый секретарь РАН Валерий Костюк. Наибольшей неожиданностью стало появление в числе вице-президентов женщины - директор Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве России Талия Хабирова сменила Некипелова на посту куратора гуманитарных наук.

Как и Алферов, Фортов перед началом избирательной кампании вышел из общественного совета министерства образования и науки – в противном случае его шансы на победу существенно снижались, так как министр Дмитрий Ливанов непопулярен среди академиков. Сейчас его планы по снижению влияния РАН на отечественную науку не слишком опасны для Фортова – министерство находится в обороне, аппаратные позиции министра ослаблены после отставки его заместителя Игоря Федюкина. Правда, Ливанова недавно поддержал нобелевский лауреат Андрей Гейм, согласившийся стать почетным председателем общественного совета министерства – но в современных российских условиях мнение ученого, работающего за границей (пусть и мировой знаменитости), ценится властью не очень высоко. И, наконец, некоторые идеи Ливанова не противоречат программе Фортова (например, о введении института «постдоков»).

Основные проблемы Фортова заключаются в другом. Во-первых, он сам констатирует, что «многолетний кадровый застой (в результате которого только 14% ученых РАН имеют возраст 30-39 лет, а более половины – достигли пенсионного возраста) является серьезной причиной стагнации всей Академии наук». Преодолеть эту тенденцию в условиях отсутствия «железного занавеса» непросто, даже с помощью специальных поощрительных мер – тем более, что психологическая обстановка в стране становится все более дискомфортной для наиболее модернистски настроенных групп общества. Во-вторых, амбициозные планы по финансированию научных исследований зависят как от лоббистских возможностей конкретных ученых, так и от общеэкономической ситуации в стране, которая характеризуется затухающим ростом ВВП. Так что возможности нового президента Академии изначально ограничены.

Алексей Макаркин – первый вице-президент Центра политических технологий

Версия для печати