18.11.2013 | Сергей Маркедонов

Грузинское покаяние: версия Ричарда Норланда

«Грузины обращались с абхазами и осетинами точно так же, как русские обращались с грузинами. И Грузии следует принести извинения за ошибки прошлого». Процитированный выше отрывок - это фрагмент из выступления посла США Тбилиси Ричарда Норланда. Это заявление было сделано им во время выступления перед студентами Тбилисского государственного университета.

По мнению американского дипломата в том, что касается «возможностей для возвращения оккупированных территорий (США рассматривает Абхазию и Южную Осетию, которая вслед за грузинским законодательством именуется в официальных документах «Цхинвальским регионом» - С.М.), то у этой проблемы нет быстрого решения». В переводе с дипломатического языка на обычный, это означает, что военного реванша со стороны Тбилиси ожидать не приходится. Остается уповать на годы переговоров и «мягкую силу». И в контексте этой политики, считает Норланд, извинения за прегрешения предыдущих руководителей, у каждого из которых была своя война, могут рассматриваться, как принципиально важный и необходимый ход. Впрочем, в словах посла США есть ссылка и на русских (хотя английское слово «Russian» можно перевести и как «россиянин»), чье плохое отношение к грузинам так поразило Норланда еще двадцать лет назад (а свой тезис дипломат начинает с отсылки к своему посещению станы в начале 1990-х годов). И к ним следует приглядеться внимательнее. Ведь следуя логике американского посла, получается, что без апелляции к России извинения с грузинской стороны проблематичны.

В какой степени идеи, которые озвучил Ричард Норланд, могут способствовать формированию новой грузинской политики на абхазском и югоосетинском направлении? Есть ли возможности на их основе продвигать нормализацию двусторонних отношений между Россией и Грузией, о чем в последний год не раз говорили представители правящей коалиции «Грузинская мечта»? Упоминание России здесь крайне важно, поскольку, по мнению Норланда, Москва «несомненно, будет стараться использовать слабость» Грузии. И в то же время посол США в Тбилиси считает, что по опыту других соседей России видно, что «есть возможности для установления хорошие отношения с РФ, избегая конфликтов».

В российской политологии и политической публицистике существует взгляд на грузинскую внешнюю политику, как на курс, полностью подконтрольный «вашингтонскому обкому». Как всякая генерализация, эта оценка имеет свои изъяны. Во-первых, стоит обратить внимание на то, что североатлантические устремления Грузии – явление вынужденное, а не имманентно присущее внешней политике этой кавказской страны. В начале 1990-х годов грузинские власти в лице тогдашнего президента Эдуарда Шеварднадзе, рассчитывали с помощью Москвы получить контроль над двумя бывшими автономиями Грузинской ССР, не пожелавшими участвовать в строительстве проекта под названием «независимая Грузия». Для этого Грузия вошла в СНГ, согласилась на российское военное и даже пограничное присутствие. Для сравнения, соседний Азербайджан сохранил на своей территории всего лишь один объект - Габалинскую РЛС, получая за его эксплуатацию арендную плату. Но когда эти надежды не оправдались (почему и кто тому виной - тема отдельной публикации), в Тбилиси задули иные ветры. Был озвучен тезис о том, что Грузия «постучится в двери НАТО». Стук продолжается уже много лет, двери слегка приоткрываются, но настойчивого «аспиранта» (неформально у кавказской республики этот статус) пока не допускают до защиты искомой кандидатской степени.

Во-вторых, демонстрируя приверженность «западным стандартам и ценностям» Грузия далеко не во всем следовала им на практике. Что, между прочим, отмечали, правда, ближе к концу второй легислатуры Михаила Саакашвили и в чрезвычайно аккуратной и завуалированной форме представители НАТО, намекая на необходимость «большего прогресса» по этой части. Опять же целью этой статьи не является анализ внутренней политики Михаила Саакашвили. Отметим только, что одной из причин поражения «Единого национального движения» на прошлогодни парламентских выборах стала информация об использовании незаконных методов (включая и пытки) в местах лишения свободы. А свои предпочтения по методам ведения диалогов с оппонентами грузинская власть блестяще продемонстрировала в ноябре 2007 и мае 2011 гг. В ноябре 2007 года президент Саакашвили и вовсе заявил, что «не ко всем советам друзей Грузии следует прислушиваться». Так он прокомментировал весьма осторожный скептицизм своих западных партнеров относительно введения режима ЧП после разгона оппозиционных массовых акций.

Отдельная строчка - ситуация с признанием Косово, которое США еще в начале 2000-х годов объявили «уникальным случаем» этнополитического самоопределения. Тбилиси сразу же после начала «волны признаний» бывшего сербского автономного края в 2008 году заявил о своем неучастии в этом «триумфальном шествии» международной легитимации балканского де-факто государства.

Однако при всех сложностях и нюансах, влияние США на внешнюю политику Грузии чрезвычайно важно. К словам и оценкам любого представителя официального Вашингтона (а тем более посла) в Тбилиси внимательно прислушиваются. И, как минимум, публично демонстрируют интерес к американскому мнению. Что же касается Ричарда Норланда, то это – опытный карьерный дипломат. И дипломат потомственный (родился в Марокко, когда его отец находился там на службе). Он был выдвинут на свою нынешнюю должность президентом Бараком Обамой и утвержден Сенатом 29 марта 2012 года. У Норланда немалый опыт на евразийском направлении. На закате «перестройки» он получил опыт в посольстве США в СССР, затем работал в Миссии ОБСЕ по Грузии (таким образом, он хорошо знаком с деталями конфликтов в Абхазии и в Южной Осетии), американском посольстве в Афганистане. Понятное дело, посол не является экспертом и не может выражать свой собственный взгляд на происходящие события в той стране, где он пребывает. По большей части, он выступает в качестве транслятора подходов, которые формулируются в его столице. Конечно, свое суждение также необходимо для дипломата, равно, как и хитрость, и гибкость. Но все эти качества не могут радикально выбиваться из рамок, задаваемых государственным руководством. И Ричард Норланд здесь не является исключением.

На сегодняшний день официальный Вашингтон в отношении к Грузии отошел от тех крайностей, которые были приняты на вооружение командой президента Джорджа Буша-младшего. Кавказская республика более не провозглашается «маяком демократии» и примером для подражания соседей. За ней признается «большой успех и значительный прогресс», но лишних авансов при этом не выдается. Североатлантическое партнерство (и в первую очередь, операция в Афганистане) публично высоко оценивается, но никаких конкретных дат вступления в НАТО не называется. Нет и былого отождествления страны с личностью одного человека, как это было в случае с Михаилом Саакашвили в его первую легислатуру. На грузинском направлении сегодня Вашингтон также демонстрирует неготовность к превращению в собаку, которой будет командовать собственный хвост. Это относится к отношениям России и Грузии. Американские власти заявляют о своей поддержке курса на нормализацию двусторонних отношений и нежелательности использования ресурса США для тушения кавказских этнополитических пожаров. При этом, как и прежняя администрация, команда Обамы опасается «восстановления российского влияния» в Евразии. Сегодня представители Белого дома или Госдепа публично не используют такие яркие метафоры, как «ресоветизация». Однако наличия фобий относительно «российского доминирования» на территории бывшего СССР это никак не отменяет. В этом ключе и стоит рассматривать ноябрьское заявление Ричарда Норланда. Для него характерны такие стилистические особенности, как снижение уровня ответственности для претендентов на звание «новой демократии» и обязательное упоминание негативного российского влияния. При этом (что тоже привычно для высказываний американских официальных лиц и многих экспертов) советское и российское отождествляется.

Спрашивается, а зачем «плохое отношение русских к грузинам» полезно упоминать, если речь идет о необходимости восстановления доверия между Грузией с одной стороны, и абхазами и осетинами, с другой? Да и, собственно говоря, о каких русских и грузинах идет речь? С какого периода мы ведем отсчет? С «проклятого имперского прошлого»? Тогда стоило бы напомнить, что при всех сложностях и неоднозначности инкорпорирования Грузии в состав Российской империи, национальная территория будущей независимой страны (не отдельные княжества) была собрана «за гранью дружеских штыков». Посредством целой серии войн с Османской державой и Персией. Значительное количество грузинского правящего класса была успешно включена в состав общероссийского. Показательно, как Тифлисский предводитель дворянства Дмитрий Кипиани 9 июня 1864 года обращался с приветствием к наместнику на Кавказе, великому князю Михаилу Николаевичу Романову: «Ваше Императорское Высочество! Вы довершили покорение Кавказа и тем внесли в историю неразлучное с вашим именем событие громадной важности. Избранные грузинским дворянством, приносим Вашему Императорскому высочеству поздравление от имени всего сословия». Конечно, в советский период Грузия перенесла немало тяжелых испытаний. Но это - одна из сторон медали. Другой же является участие значительного количества выходцев из Грузии в партийных и советских органах власти и управления. Тут, что называется, начиная от Сталина, Орджоникидзе, Берия и заканчивая Шеварднадзе. И, кстати сказать, Россия не в меньшей степени пострадала от политических репрессий сталинского периода.

Непраздный вопрос, а разве представители грузинской интеллигенции не писали хвалебные оды «лучшему другу всех физкультурников», не создавали его образы в кино, живописи и архитектуре? Кинорежиссер Михаил Чиаурели, лауреат пяти сталинских премий первой степени, автор «Незабываемого 19-го» и «Падения Берлина», поэты Симон Чиковани (также сталинский лауреат), создавший «Ушгульский комсомол» и Георгий Леонидзе, воспевший Сталина в эпической поэме «Детство и отрочество» о детских годах «вождя». Все эти люди не были завезены в тогдашний СССР с другой планеты! Не будем забывать, что именно в сталинские времена в Абхазии политика грузинизации достигла своего пика, а территория Грузии расширилась в 1943-1944 гг. за счет присоединения к ней земель Карачаево-Черкесии (после депортации карачаевцев город Карачаевск назывался по-грузински Клухори), Чечено-Ингушетии, Кабардино-Балкарии. Эти территории оставались в составе Грузинской ССР до 1957 года, то есть до начала процесса реабилитации репрессированных народов. Впрочем, реабилитация депортированных из Грузии месхетинских турок так и не была доведена до конца ни в советское время, ни после образования независимого грузинского государства в 1991 году.

РСФСР и Грузия, как и другие союзные образования, были частью единого государства. И поэтому несут общую ответственность, как за преступления, так и за достижения этой страны. Даже странно объяснять столь простые вещи, хотя если вместо запроса на многоцветную картинку есть запрос на упрощенчество, это приходится делать. И, вероятно, придется еще не один раз.

Могу получить возражение. Послу незачем обращаться к давней истории. Норланд, скорее всего, имел в виду события апреля 1989 года, когда массовая акция в Тбилиси была разогнана с участием военнослужащих Закавказского военного округа (тогда погибло 19 человек). Но и здесь все также не выстраивается в простую схему. Напомню, что по итогам тех событий Верховным Советом тогдашнего СССР была создана специальная комиссия (известная, как Комиссия Собчака), которая опубликовала Заключение с критикой действий советской армии и партийного руководства. В тексте этого документа, между прочим, подчеркивалось, что «руководство ЦК Компартии Грузии не сумело найти контакт, наладить диалог с общественностью». Заметим, не просто не сумело, а попыталось оседлать националистического конька. Или посол США в Тбилиси не знает, что в апреле 1989 года ЦК КП Грузии возглавлял Джумбер Патиашвили, а его преемник Гиви Гумбаридзе принимал участие «в походе на Цхинвали», ставшем катализатором конфликта с Южной Осетией?

Нет никакого сомнения, что гибель 19 человек на проспекте Руставели в апреле 1989 года была страшной трагедией, а действия советского руководства, мягко говоря, не отличались мудростью и профессионализмом. Но разве сопоставима эта цифра с количеством жертв войны в Абхазии? Как справедливо отмечает ирландский политолог Доннака О’Бакхоин, «за один страшный год войны (1992-1993) абхазы, небольшая этническая группа, потеряли 4% своего населения. Если соотносить это с масштабами США, то это составило бы 12 миллионов человек! Очень часто мне говорили в Абхазии о том, что международное сообщество ничего не сделало, чтобы защитить абхазский народ, который сталкивался с натиском со стороны Грузии или с послевоенной блокадой середины 1990-х годов». К слову сказать, в 1996 году эту блокаду вместе с Грузией осуществляла Россия. Однако в то время никто из представителей американского истеблишмента не стал сравнивать отношение грузин и русских к абхазам. На тот момент вопрос о соблюдении прав человека в зоне этнополитического конфликта не оказался среди приоритетных вопросов тогдашней повестки дня.

Конечно, и в новейшей российской истории можно найти темные страницы, связанные с дурным отношением к этническим грузинам. Чего стоит одна только кампания по составлению списков учеников или высылкам представителей грузинской национальности в 2006 году! Однако ни тогда, ни раньше, представители российского чиновничества не позволяли себе и десятой доли того, что звучало из уст грузинских политиков, военных, деятелей культуры в отношении к абхазам и осетинам. Взять хотя бы выступление грузинского генерала Гии Каркарашвили по сухумскому телевидению, когда он заявил: «Я могу сразу заявить этим сепаратистам, что если из нашей численности погибнет 100 тысяч грузин, то из ваших погибнут все 97 тысяч человек». Заметим, речь тогда шла обо всем довоенном абхазском населении в Абхазии. Непраздный вопрос, каким образом и зачем стоит уравнивать негативное отношение грузинских элит к абхазам и осетинам с негативным отношением русских (или россиян) к этническим грузинам?

Как видим, снова фобии и страхи, уходящие корнями во времена «холодной войны» берут верх. Российское, русское, советское (притом, что СССР времен Сталина и Брежнева сильно отличались) описывается, как нечто единое и неизменное, но при этом ответственное за все негативное. Даже там, где таковая ответственность не может быть определена, как приоритетная. Американский дипломат не хочет и не может вести разговор с грузинским образованным классом о его ответственности, отделив эту проблему от мифологии по поводу северного соседа. Вероятно, без негативных коннотаций в адрес Москвы не получается. Велик риск смены стиля, а желания менять его отсутствует. Куда проще видеть в политике РФ имманентное стремление к покорению и подчинению соседей.

Но проблема в том, что подлинный прорыв в отношениях между США и Россией, который остро необходим двум странам, невозможен до тех пор, пока дискурс «ресоветизации» в той или иной, мягкой или жесткой форме будет воспроизводиться в речах и выступлениях представителей американского истеблишмента. До тех пор, пока Россия будет считаться эксклюзивно ответственной за преступления советского периода, процесс распада СССР будет восприниматься, не как сложный и противоречивый процесс, а как «национально-освободительная борьба новых демократий», а нынешняя российская политика в Евразии мыслиться, как «имперский реванш», сложно будет найти общий язык Москве и Вашингтону. Какие бы благие риторические заявки на прорыв ни делались. И дело здесь не только и не столько в приверженности к исторической правде, сколько в том, что отсутствие нюансированной картинки прошлого приводит к упрощенным практическим шагам в настоящем. Так было и с «маяком демократии», и с «имперским возрождением», мешавшим увидеть собственные устремления абхазов и осетин и с «ресоветизацией», провоцирующей не одну лишь жесткость в отношении к России, но и антизападные настроения внутри нее. И рациональным способом трудно объяснить представителям российских элит, что пути кооперации с США необходимо искать, если в ответ на это ты слышишь призывы вроде тех, что прозвучали в ноябре из уст американского посла в Тбилиси. Эмоции имеют свойство провоцировать лишь ответные эмоции.

Сергей Маркедонов - политолог, в мае 2010-октябре 2013 гг.- приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований, США, Вашингтон

Версия для печати