12.05.2014 | Светлана Самойлова

Инструментальный референдум

Несмотря на призыв Владимира Путина отказаться от референдумов 11 мая, народный совет Луганской области и «Донецкая народная республика» приняли решение оставить свои планы относительно голосования в силе (совету российского президента последовала лишь Харьковская область в лице движения «Юго-Восток» во главе с Юрием Апухтиным). 11 мая референдумы в Донецкой и Луганской областях прошли, организаторы отчитались о крайне высокой явке (более 70% в Донецкой, более 80% - в Луганской областях).

Понятно, что пришедшие на референдум в подавляющем большинстве проголосовали в поддержку «народных республик». Уже вечером 11 мая председатель ЦИК «Донецкой народной республики» Роман Лягин заявил, что самостоятельность региона поддержали 89,07% избирателей. С учетом крайне непростой ситуации в регионе и дефицита у организаторов опыта проведения голосований столь быстрое обнародование предварительных итогов вызывает серьезные вопросы.

Проблема явки выглядит противоречивой. С одной стороны, на участках фиксировалась высокая активность, граждане стояли в очередях, чтобы получить возможность проголосовать. С другой стороны, это обстоятельство может быть объяснено сравнительно небольшим количеством открытых для проведения референдумов участков. По сообщениям журналистов, имели место и большое количество различных нарушений – неоднократное голосование, организованный подвоз населения и др. Крайне негативно о референдумах отозвались представители ОБСЕ и ЕС.

Представляется, что реальная явка была существенно ниже приведенных цифр. Украинские источники утверждают, что в референдуме участвовали 10% населения регионов. Впрочем, пророссийские настроения распространены на «крайнем Востоке» Украины куда больше. По данным социологического опроса, проведенного в апреле Киевским международным институтом социологии (КМИС), за присоединение своего региона к России в той или иной степени выступает 27,5% дончан и 30,5% луганцев. В Донецкой области «безусловно» и «скорее» поддерживают захватчиков административных зданий 18% населения, в Луганской - 24,5%. Поддержка возможного вторжения российских войск на востоке также довольно значительна: в Донецкой области в той или иной степени его готовы приветствовать 18,5%, в Луганской - 19,5%. Вряд ли стоит сомневаться в том, что подавляющее большинство пророссийски настроенного населения пришли на участки.

Есть и еще одно обстоятельство. Украинские власти, стремясь подавить волнения на Востоке Украины, в течение уже нескольких недель ведут «антитеррористическую операцию» с привлечением как вооруженных сил, так и Национальной гвардии. Особенно активно в операции в последнее время участвует батальон «Днепр», сформированный по инициативе губернатора Днепропетровской области Игоря Коломойского из твердых сторонников нынешней украинской власти. Однако военные действия вызывают возмущение со стороны не только той части населения, которое однозначно ориентировано на Россию, но и более умеренных групп. Так, в Мариуполе на минувшей неделе жесткое противостояние привело к человеческим жертвам, после чего город были вынуждены покинуть не только батальон «Днепр», но и внутренние войска, расквартированные в нем на постоянной основе – подчиняющиеся Киеву «силовики» оказались в полной изоляции и явно враждебном окружении. Аналогичная ситуация сложилась ранее в Краматорске. Милиция в Донецкой области фактически вышла из подчинения МВД - для нее протестующие являются в большей степени «своими», чем «чужаки» из Киева. В этих условиях на участки могли прийти и часть жителей региона, изначально настроенных скептически в отношении «республик».

Позиция России относительно переноса референдума кажется достаточно логичной. Организовать голосование на должном уровне, даже по российским меркам, было практически невозможно. Сепаратисты в полной мере не контролируют органы власти, чтобы сформировать полноценные избирательные комиссии, составить списки избирателей, не говоря уже о возможностях конкурентной агитации. Население восточных областей объединяет, прежде всего, непризнание легитимности февральской революции, страх перед радикалами-«бандеровцами». Однако консенсуса относительно будущего статуса областей нет: есть значительное число сторонников и децентрализации, и федерализации, и независимости.

Одно из ключевых отличий от референдума в Крыму в том, что там идея была предельно четкой и понятной: сначала было принято на законодательном уровне решение о независимости, затем организован референдум о присоединении к России. Результат был гарантирован, процесс подготовки и организации голосования находился под полным контролем пророссийских сил и де-факто российских военных. Кроме того, Россия была абсолютно убеждена, что после объявления о результатах голосования, на полуострове удастся удержать мир и избежать столкновений.

Для восточных регионов такого единого четкого пошагового проекта не было. Например, в Харьковской области на референдум, который 9 мая был все же отменен, планировалось вынести вопросы лишь о федерализации (а также о статусе русского языка и Юго-Восточной автономии). В Луганской и Донецкой областях на голосование ставился вопрос о поддержке акта государственной самостоятельности региона. В Луганской области при этом планировалось провести 18 мая новый референдум о сохранении независимости или присоединении в качестве автономии к РФ. На этом фоне проект «Новороссия» оказывается политической идеей, реализация которой в практической плоскости на сегодня не стоит в повестке дня. Претендующий на лидерство в Новороссии Олег Царев, лишь 5 мая договорился с «народным губернатором» Луганской области Валерием Болотовым и лидером организации «Луганская гвардия» Алексеем Мозговым о сотрудничестве: ранее украинские СМИ сообщали о конфликтных отношениях Царева и руководства «Луганской республики». Для самого Царева ставка на отделение восточных регионов от Украины становится вопросом сохранения собственной свободы: 7 мая и.о. президент Украины Александр Турчинов подписал закон, позволяющий снять неприкосновенность с депутата, что открывает возможность для его ареста.

Относительно дальнейших действий представителей «республик» в публичном пространстве поступают разные сигналы. Так, по словам Романа Лягина, голосование необходимо лишь для того, чтобы заявить миру, что жители Донецкой области хотят самостоятельно решать свою судьбу: «То есть в статусе Донецкой области после объявления итогов референдума не изменится ровным счетом ничего. Мы не перестанем быть частью Украины, мы не станем частью России, а только заявим миру, что мы хотим перемен». А «народный губернатор» Донецкой области Павел Губарев утверждает: «Для нас референдум - это все. Это первая ступень на пути создания нашей большой Новороссии - бывшей юго-восточной Украины».

Донецкий городской голова Александр Лукьянченко в ходе пресс-конференции 7 мая, подчеркивая, что в целом поддерживает идею о проведении референдума, при этом признал, что голосование 11 мая не может быть признано легитимным: «Первое. Люди не понимают, какая есть законодательная база для его проведения. Второе. Вопрос, который сформулирован в бюллетенях, звучит следующим образом: «Признаете ли вы акт о государственной независимости Донецкой народной республики?». На митингах и площадях, когда звучали призывы о референдуме, звучали вопросы о федерализации, о налоговой автономии, о статусе языка, но не звучал вопрос о создании отдельного государства. Из-за того, что нет законодательной базы, непонятно, кто несет ответственность за подсчет голосов, как осуществляется контроль, как защищены бюллетени. Получается так, что 12 мая организаторы просто объявят цифры и все должны этому поверить? Можно, конечно, обмануть людей, которые будут смотреть новости по телевизору, но как объяснить дончанам и жителям региона, что референдум был, и был честным, - я не понимаю», - сказал Александр Лукьянченко.

Интересно, что Москва, предоставляя сепаратистам активную информационную поддержку, отказалась (еще до заявлений Путина) присылать своих наблюдателей на референдумы. «Депутатов посылать не будем. Это (референдумы) — внутреннее дело регионов», — приводил «Интерфакс» слова вице-спикера нижней палаты парламента от «Единой России» Сергея Неверова. Такой же позиции придерживается и член комитета Совета Федерации по международным делам Игорь Морозов. Член Совета по правам человека при президенте РФ Максим Шевченко посетил Славянск и Краматорск, отметив, что референдум проходил с «невероятной активностью». Но и он подчеркнул, что не был официальным наблюдателем.

Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков пояснил «Коммерсанту», что Владимир Путин сформулирует свое отношение к референдумам о статусе Донецкой и Луганской областей «по их итогам» и прогнозировать его позицию сложно. Впрочем, на вопрос о том, повлияет ли на позицию Владимира Путина тот факт, что он сам просил сторонников федерализации перенести референдум на более поздний срок, пресс-секретарь президента уточнил: «Не просил, а давал такую рекомендацию». «Однако к ней, даже учитывая авторитет президента РФ, прислушаться было сложно. С учетом ведения реальных боевых действий жители вынуждены действовать по своему плану и исходя из реальной обстановки», - добавил Песков, демонстрируя, что Россия никак не испытывает недовольства отказом учитывать «рекомендацию».

Можно предположить, что в действительности для Путина сейчас не является принципиальным, какова реальная явка на референдумах в Луганской и Донецкой областях. В ситуации с Крымом, решение об отделении, например, было принято на заседании Верховного совета, и никакого народного волеизъявления не потребовалось (лишь затем прошел референдум о присоединении к России). В областях же украинского Востока референдумы носят не столько юридический, сколько политический характер. Сам же факт активности сепаратистов используется и будет использоваться как фактор дестабилизации ситуации в Украине, однако теперь Москва попытается лишь несколько смягчить риторику, но не меняя принципиально своей линии.

Версия для печати