04.06.2014 | Игорь Бунин

Новое путинское большинство: факторы консолидации

Протестная волна 2011-2012 годов, поднявшаяся перед президентскими выборами, поставила Кремль перед необходимостью новой консолидации путинского большинства, к тому моменту заметно утратившего свою прочность. В итоге задача была выполнена успешно. Можно выделить несколько этапов сплочения путинского большинства в его нынешнем виде.

Первый – президентская избирательная кампания, в ходе которой власть отмобилизовала своих сторонников под лозунгами порядка. Президент в этой ситуации выглядел альтернативой безбрежной уличной активности, которая связывалась традиционалистскими слоями общества с периодом 1990-х годов.Второй этап – консервативная волна, начавшаяся после инаугурации Владимира Путина, сопровождавшейся столкновениями правоохранителей и оппозиционеров. Здесь стали работать два фактора. Один из них - страх перед смутой, который вышел за пределы традиционалистской части общества. Испугалась и часть умеренных модернистов, которая стала отстраняться от оппозиции, обвиняя ее в дестабилизации политической ситуации. Именно с этого момента оппозиционная субкультура начала достаточно быстро капсулироваться. Она до сих пор в кризисных ситуациях способна мобилизовать несколько десятков тысяч участников протестных акций, но значительная часть периферийных симпатизантов в настоящее время для нее потеряна.

Еще один фактор, свойственный второму этапу – консервативная волна, не позволившая демобилизовать путинское большинство после президентских выборов и затронувшая широкий круг проблем – от морально-нравственных до политических. Наиболее эффективными оказались инициативы именно в морально-нравственной сфере, которые остро воспринимаются в связи с проблемой детства. Значительное количество россиян испытывают сильнейший дискомфорт в связи с тем, что мейнстримные западные тенденции могут затронуть их детей. Проще говоря, если подросток приведет домой друга одного с ним пола и скажет, что теперь будет жить с ним вместе. На собственный авторитет они не полагаются, и хотят, чтобы государство защитило привычный для них мир. В свою очередь, консервативная волна создает не только позитивную (защита традиционных ценностей), но и негативную повестку, связанную с созданием образа врага, в качестве которого выступают Запад и российские «западники».

Третий этап, который имеет место сейчас, непосредственно связан с присоединением Крыма и конфликтом с Украиной. В этих условиях к путинскому большинству присоединились новые группы. Среди них модернисты, которые скептически относятся к основным компонентам консервативной волны, но при этом хотят быть «вместе с народом» в условиях общественной консолидации. А также сторонники советских ценностей, которые считают, что, наконец, сбывается их мечта – возрождение СССР. Представители левых политических сил, которые еще недавно были клиентами правозащитных организаций, сейчас обвиняют их в «национал-предательстве» и рвутся в Донецкую область на войну за Союз. На прошлой неделе нацболам впервые разрешили провести свой митинг 31 числа – и стратегия-31 закончилась лоялистским мероприятием. В данном случае сработал эффект ценностного приоритета – советская идентичность оказалась сильнее традиционной оппозиционной неприязни к власти. Неприятие политики власти существует лишь в части элитных и интеллигентских кругов, которые традиционно высокоресурсны, но в условиях мощного идеологического подъема их влияние на общественное мнение минимизировано.

Общественный подъем позволил усилить и без того значительный эффект коллективного консонанса. Это связано с высокой степенью эмоций, которыми сопровождается этот процесс. Актуализированы глубинные переживания, связанные с ощущением несправедливого пересмотра геополитических итогов Великой Отечественной войны – ключевого события всей российской истории с точки зрения большинства россиян. Это накладывается на доминирующее представление о справедливости действий России не только в историческом, но и в текущем контексте – «возвращаем свое» и «спасаем наших».

Возникает закономерный вопрос о стабильности путинского большинства в его нынешнем виде. Представляется, что она будет зависеть от трех факторов. Первый стандартен – это социально-экономическая ситуация в стране, которая сейчас является относительно стабильной. «Цена» присоединения Крыма на сегодняшний момент является вполне приемлемой для большинства общества, обеспокоенность разделяют только часть интеллигенции (по идеологическим мотивам) и бизнеса (по прагматическим, в связи с проблемами с партнерами и кредитами). Санкции оказались не столь драматичными, как предполагалось вначале. Однако в случае видимого ухудшения социально-экономического положения в стране большинство будет размываться. Тем более, что россияне, активно участвуя в идеологической пропагандистской мобилизации, в подавляющем большинстве не готовы к жизни в мобилизационном обществе (со всеми очевидными жертвами), а та их часть, которая декларирует такую готовность, в значительной степени исходит из того, что «час испытаний» не наступит.

Второй фактор – способность власти реагировать на различные, нередко взаимоисключащие, запросы. Например, советские патриоты выступают за дальнейшее продвижение на Восток Украины и будут разочарованы, если Россия остановится и не создаст, как минимум, новое Приднестровье. Для модернистов же, напротив, продвижение на Украину сопряжено с рисками расширения западных санкций, что для них крайне нежелательно.

Третий фактор – медийный. Немалую роль в мобилизации ранее «непутинских» групп играет мощная и целенаправленная информационная политика, благодаря которой общество уже несколько месяцев находится в состоянии сильнейшего напряжения. Постоянно поддерживать эту кампанию на столь сильном уровне вряд ли возможно – со временем ее эффект может начать девальвироваться.

И, наконец, более глобальная проблема. Путинское большинство консолидируется и мобилизуется на основе охранительных, консервативных ценностей, направленных на защиту собственной идентичности, на защиту от внешних и внутренних угроз, от Бандеры до Кончиты. Такая ситуация в России сложилась впервые за столетие. Ранее вне зависимости от режимов и идеологий формировалось совершенно иное представление – о том, что страна идет по пути прогресса. Так было в начале ХХ века, когда господствовало позитивистское представление о поступательном разумном развитии цивилизации, которое было сломано Первой мировой войной. Затем трагический опыт большевизма, когда страна претендовала на роль творца нового революционного общества во всемирном масштабе. Потом послевоенный период, когда проект мировой революции сменился на идею лидерства в техническом развитии, продвигавшейся в самых разных формах – от научной фантастики до кружков в Домах пионеров и журнала «Юный техник». Затем и эта идея была дискредитирована, и появилась принципиально новая – свободное и динамичное развитие, основанное на предпринимательской активности и достижении успеха.

Все эти подходы различны, некоторые несовместимы друг с другом. Но сейчас ставка делается на принципиально иной подход – на сочетание державности с консервацией, охранительством, использованием фобий и защитных рефлексов. Подобный подход может быть успешен тактически – издержки типа «вымывания» из страны одних несогласных и внутренней эмиграции других выглядят с точки зрения большинства населения мелкими на фоне огромных цифр общественной поддержки проводящегося курса. Однако в более глобальном контексте можно задать вопрос о том, насколько в таких условиях можно не только «подморозить» общество, но и сформулировать рациональный курс, рассчитанный на длительную перспективу и включающий в себя систему стимулов к развитию.

Выступление президента Центра политических технологий Игоря Бунина на заседании Научного совета ВЦИОМ «Путинское большинство: новый цикл пульсации или переформатирование?» 3 июня 2014 года

Версия для печати