28.06.2016 | Олег Громов

Ташкентский саммит ШОС: что дальше?

На минувшей неделе прошел юбилейный саммит ШОС в Ташкенте — исполнилось 15 лет с начала формирования этого объединения. Несмотря на опубликованную Ташкентскую декларацию лидеров стран-участниц (Россия, Китай, Узбекистан, Таджикистан, Казахстан и Киргизия), ощутимого итога встречи, на первый взгляд, не прослеживается. Так ли это? Безусловно, некоего поворота в развитии структуры не произошло. Однако есть несколько приоритетных тем, которые заслуживают внимания.

Стоит выделить три ключевые темы, обсуждавшиеся на саммите Шанхайской организации сотрудничества в Ташкенте. Это расширение ШОС за счет Индии и Пакистана, которое ожидается в 2017 году, попытки совместить китайский проект «Нового шелкового пути» с Евразийским экономическим союзом, а также грядущее расширение антитеррористического направления деятельности организации, что особенно актуально на фоне событий на Ближнем Востоке и серии резонансных терактов в Европе.

Начнем с политики. О присоединении Индии и Пакистана говорили давно — с конца нулевых годов. Однако эти страны долго присматривались. И присоединились только на фоне увеличения инвестпроектов Китая в рамках «Шелкового пути» – в железные дороги, трассы, мосты и т.п. На примере Казахстана видно, что Китай серьезно относится к этому проекту и готов формировать новые транспортные коридоры. Два азиатских гиганта не хотят быть за бортом китайских инвестиций, поскольку сами заинтересованы в развитии выгодных им региональных проектов — транспортных, в первую очередь. Может возникнуть закономерный вопрос: а зачем здесь Россия? Наша страна также интересует эти государства своим промышленным потенциалом и возможностью инвестиций в перспективные направления, в первую очередь в атомной энергетике и ВПК. Коллективный формат в таком случае удобен для пакетного обсуждения вложений и оперативного согласования позиций с другими крупными региональными и глобальными игроками.

С политической точки зрения согласие Исламабада и Дели с 2017 года стать полноценными членами организации — это дипломатическая победа Кремля на фоне ограничительной позиции Запада. Россия все больше уходит на Восток. Это не просто тренд, это реальность. Символично, что озвучивание данной готовности Индии и Пакистана прошло на фоне продления «крымских» санкций со стороны Запада и успеха референдума о выходе Британии из ЕС. Москва может продемонстрировать успешность своих проектов и заинтересованность «азиатских тигров» в России на фоне неуверенности действующих глобальных лидеров в лице ЕС и США в своих интеграционных проектах.

Другой вопрос, что ШОС — это не ЕС. Здесь нет в строгом смысле слова политической надстройки. Это клуб по группам интересов. Даже по сравнению с Евразийским экономическим союзом ШОС — гораздо более «рыхлая» структура. Вместе с тем за минувшие с образования ШОС 15 лет организация сделала прыжок от «бумажной» формы существования, когда были в основном декларации, до совещательного и координирующего органа в области экономики (в первую очередь, инвестиций) и борьбы с терроризмом и наркотрафиком. По большому счету это и обеспечило присутствие других глобальных и региональных игроков — Ирана, Афганистана, Индии, Пакистана, а также интерес присоединиться к ШОС со стороны Египта, Сирии, и других более мелких стран.

Нельзя забывать другую сторону медали ШОС — в военно-политическом плане это пока только союз Китая и России. Согласовывать военно-политические интересы других стран в рамках ШОС пока не получается. Так, недавнее столкновение на границе Афганистана и Пакистана фактически прошло за бортом саммита ШОС. Проблемные в военно-политическом плане вопросы организация обходит, что, безусловно, придает ей практически стопроцентно экономический характер.

Для России важно не упустить свою выгоду — сделать так, чтобы «Новый шелковый путь» не прошел мимо нашей страны. С точки зрения экономистов, подключение России к этому проекту рационально, поскольку путь через РФ — быстр, удобен и сокращает количество таможенных границ. Судя по атмосфере переговоров глав КНР, РФ и Монголии, а также отдельной встречи Владимира Путина с Си Цзиньпином, понимание этого достигнуто и на политическом уровне.

Третье важное направление — это борьба с терроризмом, в первую очередь, в Афганистане и вокруг него, а также с «экспортом» запрещенного в России «Исламского государства». Здесь интересы всех ключевых игроков однозначно совпадают. Более того, есть наработанный механизм обмена информацией и совместных мероприятий на базе ОДКБ и СНГ. Вопрос только в подключении Китая к этой системе и расширении обмена информацией, повышении оперативности в принятии решений и проведении совместных антитеррористических операций. Для России здесь важно удержать Среднюю Азию при переходе власти в Казахстане, Узбекистане и Таджикистане, а также в традиционно нестабильной Киргизии. Для Китая важно не допустить дестабилизации Синьцзян-Уйгурского автономного округа. Схожие интересы у Индии, более размытые — у Ирана и Пакистана, которые имеют свои связи с рядом экстремистских шиитских и суннитских структур. Что касается Пакистана, то эта страна вопросы безопасности в большей степени согласовывает с США, чем с РФ и КНР. Поэтому здесь полного взаимопонимания не будет.

Говоря о еще не присоединившихся к организации кандидатах и наблюдателях, стоит отметить обособленные позиции Ирана и Афганистана. Если первый после снятия большей части санкций и отмены эмбарго на покупку Западом иранской нефти стал более сговорчив с США и ЕС, то второй и не прекращал согласовывать все ключевые внешнеполитические решения с Вашингтоном и в меньшей степени с Брюсселем. Поэтому их участие в политической и антитеррористической составляющей ШОС не более чем номинально. Чего, естественно, нельзя сказать об инфраструктурных, в частности транспортно-транзитных проектах. Экономика здесь довлеет над политикой.

Нельзя не заметить, что вопросы военного сотрудничества были обойдены вниманием на этом саммите. Это не означает, что они не важны для ШОС. И, несмотря на заверения ряда российских дипломатов, организация не просто так иногда поигрывает «мускулами» совместных военных учений русских и китайцев. Всё просто: военный потенциал ШОС — это намек НАТО на то, что Россия может развернуть более тесное военное сотрудничество с КНР в случае дальнейшего обострения отношений с Альянсом. Однако это обострение идет, а решения не принимаются, действия не осуществляются. В чем причина? Скорее всего, в руководстве Китая. Оно не хочет портить отношения с Западом на фоне замедления собственной экономики. Демонстрация «мускулов» нужна России на фоне ее затянувшегося конфликта с США, но не Китаю.

Из этой ситуации, кстати, видно, что ШОС держится только на взаимовыгодных интересах. Ни одна страна не ставит ШОС в приоритет и не предпочитает ее другим организациям. Проще говоря, никто в угоду этому формату не откажется от иных форм взаимодействия с США и ЕС, если им это выгодно. И проекты внутри ШОС будут осуществляться благодаря выгоде, а не общему геополитическому сознанию и желанию сделать мир многополярным. По крайней мере, пока так вопрос не стоит.

Олег Громов – политический обозреватель

Версия для печати