10.11.2016 | Сергей Маркедонов

Грозит ли «разморозка» Приднестровью?

«Мы обратимся к международным структурам, чтобы те оказали давление на Россию, и она вывела войска. Мы предоставляем для этого все возможности - морской путь, сухопутный, воздушный». С таким заявлением относительно перспектив пребывания российских военных в Приднестровье 7 ноября 2016 года выступил министр обороны Молдавии Анатол (Анатолий) Шалару. По его словам, эта инициатива была принята по итогам совещания с украинским коллегой Степаном Полтораком, состоявшегося в Одессе.

Согласно данному плану Украина готова предоставить «зеленый коридор» для выхода военнослужащих РФ. Шалару также объявил, что Киев и Кишинев доработают все детали операции (этапы эвакуации, ее маршрут и сроки) до конца года. При этом Украина и Молдова должны интенсифицировать свои контакты с международными структурами для подготовки консолидированной позиции по данному вопросу.

План Шалару-Полторака не остался без внимания Тирасполя и Москвы. Реакция на эту инициативу была более, чем ожидаемой. Глава непризнанной ПМР (Приднестровской Молдавской республики) Евгений Шевчук заявил, что «российская группа войск, которая играет ключевую роль в миротворческой операции на Днестре, представляет собой уникальный пример миротворчества, что признают многие специалисты в мире. Эта операция является гарантией мира и стабильности в Приднестровье». Впрочем, для Шевчука, готовящегося к президентским выборам (они пройдут в декабре) данная инициатива в каком-то смысле даже на руку. Она позволяет ему активнее использовать патриотический ресурс для мобилизации сторонников и колеблющихся. Кампания у него непростая, и вопросов к руководителю республики накопилось немало. Однако фактор внешней угрозы только в последние десять лет не раз снимал неприятные вопросы для президентов ПМР. В этом плане весьма показательной является история 2006 года, когда консолидированное давление Киева и Кишинева на Тирасполь (тогда, напомню, Украина начала пропускать через свою границу только те приднестровские грузы, которые были оформлены таможенной службой Молдавии) привело к еще большему укреплению пророссийских настроений в непризнанной республике. И вместо ее «сдачи» вышел референдум о будущем статусе Приднестровья на путях сближения с РФ и последующий электоральный успех его первого лидера Игоря Смирнова. Не случись тогдашней украинско-молдавской инициативы, возможно у него уже тогда возникли бы серьезные конкуренты.

Вице-премьер российского правительства Дмитрий Рогозин не был столь политкорректным, как Евгений Шевчук. В своем твиттере он без всяких обиняков написал: «А с Россией и Приднестровьем посоветоваться забыли? А то звучит, как Гондурас пообещал помочь Гватемале в выводе войск США из Кореи». Но если отвлечься от публичной пикировки и эмоциональных оценок, то в какой степени новая инициатива Киева и Кишинева угрожает нынешнему порядку вещей?

В отличие от Донбасса или Нагорного Карабаха приднестровский конфликт на сегодняшний момент с большим основанием можно назвать «замороженным». Если понимать под таковым отсутствие открытых военных столкновений и нерешенность политико-правового статуса спорной территории. Однако в истории с приднестровской «заморозкой» есть свои нюансы. Сильнейшее воздействие на динамику урегулирования и на саму ПМР в последние два годы оказывает украинский кризис. До 2014 года позиция Киева на этом направлении, хотя и была противоречивой (упоминание инициативы 2006 года в этом контексте не случайно), но, тем не менее, не скатывалась к откровенной конфронтации. Украина наряду с Россией была гарантом мирного процесса.

События в Крыму и в Донбассе перевернули все с ног на голову. ПМР практически сразу же перешла в разряд потенциальных не только политических, но и военных угроз для Киева. Как следствие, значительная корректировка курса в сторону его ужесточения. 21 мая 2015 года Верховная Рада Украины приняла решение о денонсации межправительственного соглашения о транзите российских военных через украинскую территорию в Приднестровье (с формально-правовой точки зрения непризнанная республика является частью Республики Молдова). Помимо этого депутаты высшего законодательного органа власти Украины проголосовали за отмену целого пакета документов, регламентирующих вопросы материально-технического снабжения Оперативной группы российских войск (ОГРВ) и миротворцев.

Переход Крыма под российскую юрисдикцию и конфликт на юго-востоке Украины укрепил «оборонительные настроения» и внутри Молдавии. Власти этой страны стали опасаться мультипликации «крымского кейса» в отношении ПМР. Тем паче, что настроения в пользу такого сценария в Приднестровье были. Отсюда выдвижение требований об уведомлении молдавских властей по поводу всех передвижений российских военных внутри де-юре молдавских границ. С октября 2014 по май 2015 года из Молдавии было депортировано порядка 100 военнослужащих РФ. Другой острой проблемой стало возбуждение серии уголовных дел против бывших и нынешних представителей приднестровской власти. В 2014-2015 гг. таковых было порядка 200, включая и обвинения против Татьяны Туранской (депутат и в 2013-2015 гг. – премьер-министр ПМР).

Стоит заметить также, что в Киеве и в Кишиневе силы не дифференцируют собственно военное присутствие России и миротворческий формат. Между тем, тут есть свои нюансы. ОГРВ, например, является правопреемницей 14-й общевойсковой армии советских, а потом российских вооруженных сил. Она была создана 1 июня 1995 года на базе реформирования прежней армейской структуры. Что же касается миротворческого формата, то сама операция на Днестре начала реализовываться на основе статей 2 и 4 Соглашения о принципах мирного урегулирования конфликта (1992), подписанного президентами РФ и Молдавии. В ней принимают участие 400 российских миротворцев, а также миротворцы, представляющие конфликтующие стороны и военные наблюдатели от Украины. Отказ от нюансировки двух этих форматов, в особенности, если таковое будет поддерживаться извне, опасно, поскольку создает предпосылки для слома имеющегося статус-кво. Как бы то ни было, а данное представление активно продвигается на официальном уровне в Кишиневе и в Киеве. Украинская же сторона особенно настаивает на том, что Москва в 2014 году, присоединив Крым, нарушила международное право, а потому не может претендовать на роль гаранта и защитника других соглашений. Странная правовая логика, но сегодня она - составная часть украинского политического дискурса.

Впрочем, в последние два года сложности вокруг Приднестровья не сводятся только к дискуссиям о статусе российской ОГРВ и миротворцев. Мы наблюдаем и значительную пробуксовку переговорного процесса. После начала украинской эпопеи формат «5+2» хотя и не был отменен или пересмотрен (более того, Россия и Запад считают необходимым его сохранение), стал заметно стагнировать. Переговоры в таком формате прошли в июне 2014 года в Вене, а затем наступила двухлетняя пауза. Только в июне нынешнего года в Берлине состоялся новый переговорный раунд, по итогам которого состоялось подписание совместного протокола. Не прорыв, конечно, но попытка удержать сам формат. Крайне проблематичная задача, учитывая нынешнюю конфронтацию России и Запада (а в «5+2» участвуют и США, и ЕС, как наблюдатели) и откровенно негативные тенденции в российско-украинских отношениях (обе страны являются гарантами).

Таким образом, мягкий вариант «разморозки» конфликта сегодня уже имеется. И крайне важно не допустить дальнейшего «таяния». Если же говорить о ноябрьской инициативе Киева и Кишинева, то она во многом продолжает этот тренд. Нельзя забывать, что она произнесена в канун второго тура молдавских выборов, в котором участвуют два кандидата, представляющие два различных взгляда на будущее внешней политики страны. Лидер социалистов и победитель первого тура Игорь Додон ориентируется на сближение с Россией, а его оппонент Майя Санду - на продолжение нынешнего проевропейского курса. В этом плане заявления Шалару обращены именно к последней категории потенциальных избирателей и тех, кто проявляет колебания. Впрочем, победа Додона совсем не гарантирует быстрого нахождения компромисса с Москвой. Хочу напомнить, что в 2006 году этот политик занимал пост заместителя министра экономики и торговли, а затем переместился в министерское кресло. Он имел прямое отношение к вопросу об изменении таможенных правил (то, что в Приднестровье тогда назвали «блокадой»). Не стоит также забывать о том, что «план Дмитрия Козака» по урегулированию конфликта в 2003 году похоронили не «европеисты», а коммунисты Владимира Воронина, за два года до того победившие под лозунгами вступления в Союз РФ и Белоруссии. В то же время Санду будет вынуждена оглядываться и на «евразийских избирателей», и на оппонентов в парламенте.

Однако, какими бы мотивами ни диктовались инициативы по эвакуации ОГРВ и миротворцев, они без переговорного процесса с Россией и увязки всех планов с Москвой останутся лишь фактором дополнительной конфронтации. Да, при самом негативном сценарии они создадут проблемы РФ и ее руководству, но в то же время не принесут победы Киеву и Кишиневу, и, скорее, напротив, создадут новые. Надежда на то, что руками международных институций и стран Запада Кремль можно «додавить» наивны, как минимум, и опасны, как максимум. История с Южной Осетией в 2008 году и с Крымом в 2014 году должна была научить постсоветские элиты простой истине: все вопросы их безопасности и внешнеполитического развития без увязки с Москвой (нравится это кому-то или нет) и с одной лишь поддержкой от США, ЕС и НАТО невозможно решать. К слову сказать, в экспертных и дипломатических кругах Америки и Европы понимают данную проблему, хотя и не горят особым желанием внимать российским резонам. Это дает робкую надежду на то, что в Приднестровье сохранится перемирие и масштабной «разморозки» удастся избежать.

Сергей Маркедонов - доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета

Версия для печати