14.07.2017 | Александр Гущин

После ссоры: надолго ли российско-белорусское потепление?

2017 год ознаменовал собой новый период в росийско-белорусских отношениях. В целом его можно охарактеризовать как довольно успешный и оставляющий надежды на дальнейшее развитие более глубокой интеграции, даже в условиях сложной международной обстановки. Однако говорить о полноценном политическом союзе в том виде, в каком его хотела бы видеть Москва, не приходится – Минск проводит достаточно сбалансированную внешнеполитическую линию, что демонстрирует при любом удобном случае.

Рубеж 2016-2017 гг. был, пожалуй, самым сложным в российско-белорусских отношениях. Энергетический ценовой кризис тогда отчетливо продемонстрировал не только то, что проблемы, характерные долгие годы для двусторонних отношений, остаются, но и то, что интеграция в ЕАЭС, и тем более в рамках Союзного государства, до сих пор видится в Москве и Минске по-разному. Она не вышла на тот уровень, когда могла бы нивелировать подобного рода конфликты.

Российский «Газпром» в своей деятельности в отношении Минска исходил тогда из коммерческого контракта 2014 г. Последний же, настаивая на выполненности «Соглашение о порядке формирования цен (тарифов) при поставке природного газа в Республику Беларусь и его транспортировке по газопроводам, расположенным на территории Республики Беларусь» от 2014 г., стал исходить из внутрироссийской цены, то есть фактически из того положения, которые существовало до 2007 года. Тогда Минск впервые столкнулся с тем, что цена на газ выросла с 46.67 до 100 долл. за тыс. м. куб.

В 2016 г. «Газпром» определил цену за газ в размере 136,7 за тыс. куб. м., в первом квартале 2017 г. она должна была вырасти еще на 8 долларов, в то время как Минск оплачивал газ по цене 73 долл. за тыс. куб. м. Россия же считала, что образующаяся недоплата является долгом Беларуси, который в итоге вырос к концу первого квартала 2017 г. до 726 млн. долл. При этом кризис в отношениях затронул не только газовую сферу, но и нефтяную. Так, Москва обвинила Минск в невыполнении соглашения о поставках нефтепродуктов на российский рынок, ведь в 2016 г. Беларусь, являющаяся благодаря своим НПЗ активным переработчиком нефти, экспортировала в РФ 268 тыс. т., в то время как по плану должна была сделать это в объеме, превышающим этот показатель в пять раз.

Серьезные противоречия возникли также по вопросу о режиме пересечения границы. Решение Минска о предоставлении права безвизового посещения Беларуси течении 5 дней гражданам целого ряда стран, с которыми у России визовый режим, вызвали в Москве неоднозначные оценки, а в Беларуси подвергали критике меры России по введению режима пограничной зоны.

Тем не менее, несмотря на все противоречия, которые затронули не только двусторонние отношения, но и, например, отразились во многом на процессе евразийской интеграции, когда Беларусь долгое время не подписывала Таможенный кодекс ЕАЭС, в апреле удалось выйти на компромисс. Другого ожидать и не приходилось, ведь стороны остро нуждаются друг в друге. России Беларусь нужна как одна из немногих стран на постсоветском пространстве, сохраняющая политическую лояльность. Для Минска же Россия по-прежнему остается объективно ключевым партнером, что дает некоторым экономистом даже возможность говорить о фактической встроенности Беларуси в экономическую систему России. Несмотря на все проблемы между странами, экономические показатели свидетельствуют о том, что экономики действительно связаны друг с другом и о серьезной зависимости Беларуси от поставок в Россию. Экспорт в Россию составляет 46,2% по итогам 2016 года, а импорт 55,5%. При том, что следующий по объему (если считать по отдельным странам) импортер – Китай – имеет показатель около 8%.

После встречи президентов России и Беларуси 3 апреля проблема, несмотря на то, что полностью условия решения до конца не прояснены, все же в целом была снята. Стало известно, что Беларусь вернула «Газпрому» недоплату в размере 726,2 млн. долларов

«Газпром» снизил цену в 2017 г. до 130 долл. за тыс. куб. м., а после 2017 г. цена будет еще ниже. Стороны также сошлись на необходимости выйти на создание через несколько лет, точнее к 2025 г., общего рынка газа Евразийского экономического союза, в рамках которого по сути новая цена на газ будет привязана к внутрироссийской, но с так называемым повышающим коэффициентом. Несмотря на то, что ряд требований белорусской стороны по снижению цен не был выполнен, Россия будет рефинансировать Беларуси долг и восстанавливает поставки нефти в Беларусь исходя из расчетов на 24 млн. т. в год.

Апрельский позитивный тренд был продолжен заседанием Высшего совета Союзного государства и Форума регионов двух стран. Само по себе проведение подобного форума, конечно, является, позитивным событием, тем более, что по его итогам запланировано подписание контрактов на сумму более 450 млн. долл. Однако форум пока оставил больше вопросов, чем дал ответов на них. Конечно, разговоры об «умной» экономике, о создании IT-кластеров в приграничных областях, о важности таких изменений в сфере взимания НДС, реализации проектов межрегионального уровня, многие из которых были подписаны на форуме, это хорошо. Но без решения не на бумаге, а на практике проблем, связанных с едиными регламентами, без преодоления протекционистской политики, без преодоления кризисных тенденций в области экспорта реального практического результата не будет. Ближайшее время покажет, насколько то, о чем удалось договориться в последнее время, будет действительно выполняться, или инерция прожектерства останется доминирующей.

Что же касается внешнеполитических трендов, то в данной сфере лавирование Минска очевидно будет продолжаться. Сегодня в России часто звучат голоса о том, что Беларусь не находится в фарватере российской политики и должна сделать выбор между Россией и Западом. Однако подобные шаги Минска сегодня вряд ли возможны. Последняя сессия ПАСЕ в столице Беларуси, закончившейся несколько дней назад, наглядно это продемонстрировала.

Сессия показала, что Минск добился очевидных успехов на западном направлении своей политики. Их сложно назвать каким-то стратегическим прорывом, но ясно, что политика мягкого проникновения и привлечения, которую использует Запад в отношении Минска, продолжается, и белорусские власти ее используют в своих интересах.

Беларусь отказалась поддержать российскую делегацию по вопросу об украинской резолюции о восстановлении суверенитета Украины. Многими в России, судя по публикациям в СМИ, это воспринято довольно остро. Минск продолжает налаживать отношения с Западом, и это, несмотря на сохраняющийся приоритет российского направления, уже долгосрочная тенденция. При этом Минску удалось сохранить отношения, как с Украиной, так и со многими другими странами постсоветского пространства, с которыми у Москвы сложные отношения. Минск сегодня является переговорной площадкой, которая сама по себе позволила белорусскому руководству избежать каких-то однозначных шагов по украинскому вопросу. Это дало возможность говорить о том, что раз уж площадка функционирует, то Беларусь должна быть нейтральной и не поддерживать российские инициативы в ПАСЕ, при том, что в таких условиях можно говорить о совершенно различном понимании самого понятия «союзник». Белорусская сторона стремится закрепить свои дипломатические успехи на европейском направлении, даже путем выдвижения, на первый взгляд, преждевременных в современных реалиях предложений - А. Лукашенко стремился закрепить успех, выдвинув инициативу о запуске переговорного процесса «Хельсинки-2» в Минске.

Тем не менее, политика ЕС по мягкому вовлечению Минска свои ограничения. Отношения России и Беларуси объективно будут очень тесными как по причине тесных экономических и социокультурных связей, так и по причине природы самой власти в России и Беларуси. Лукашенко, как бы он ни старался играть на Западном поле, как бы ЕС ни проводил курс на мягкое вовлечение Беларуси в свою орбиту, будет постоянно сталкиваться с давлением по линии прав человека, с попытками диктовать свою волю в инфраструктурных проектах и экономических вопросах, как это делает Литва с Островецкой АЭС. Он не может не понимать, что, на какие бы уступки и меры по либерализации режима он ни шел, все равно не будет восприниматься в ЕС как равный партнер, с которым системно можно иметь дело. Кроме того, Запад не будет вкладываться в Беларусь так, как это делает Россия. И будет увязывать масштабные кредиты с реформированием экономики финансовой системы по лекалам МВФ, на что белорусское руководство, по крайней мере, в полном объеме пойти не может.

С нежеланием идти на такие меры, и связаны недавние решения о приостановке переговоров с МВФ по кредитованию при том, что официально заявляется, что в целом сотрудничество с МВФ является приоритетом. Конечно, полностью отказываться от сотрудничества с МВФ Беларусь не будет, тем более, что кредиты МВФ дешевые. Хотя пока Минску проще пользоваться более дорогими евробондами, ведь они не обусловлены требованиями проведения внутренней экономической политики в условиях, когда долг страны достигает показателя 45% к ВВП и отличается тенденциями к росту. В принципе после того как Беларусь обеспечила обслуживания валютного госдолга в 2017 году посредством облигаций, кредита ЕФ и занятия 1,4 млрд. долл. решение о приостановке, вероятно, оправданно. Важно, и то, что в ближайшее время ожидается поступление 700 млн. долларов кредита из России. Но все это, безусловно, показатели тактического свойства.

Стратегический же вопрос лежит в плоскости реформирования той экономической модели, которая существует в Беларуси и создания высокотехнологичной и современной экономики. Россия хочет сохранить Беларусь в орбите своего прямого влияния. В свою очередь, Беларусь стремится сохранить самостоятельность в принятии внешнеполитических решений и диверсифицировать свои отношения с внешним миром. В таком контексте и будет происходить поиск нового баланса. Важно только осознать, что разница в экономических системах двух стран, прежде всего в вопросах собственности, сама по себе противоречит эффективной интеграции, а модель, направленная в пользу узкокорпоративных торговых выгод, никак не может обеспечить качественный интеграционный прорыв. Пока же в Союзном государстве определяющим фактором является конкуренция на товарных рынках, смысл существования интеграционного проекта во многом теряется.

Александр Гущин – доцент РГГУ

Версия для печати