20.07.2017 | Сергей Маркедонов

Украина – Грузия: новые импульсы в двусторонних отношениях

17-19 июля Петр Порошенко посетил с государственным визитом Грузию. Это было его первое официальное посещение закавказской республики в ранге президента. Программа визита украинского лидера была до предела насыщенной.

Эта программа включала в себя не только встречи и переговоры с первыми лицами Грузии (президентом Георгием Маргвелашвили, премьер-министром Георгием Квирикашвили и спикером национального парламента Ираклием Кобахидзе). Петр Порошенко посетил село Хурвалети, расположенное на границе с Южной Осетией. В Тбилиси ее считают административной границей, а в Цхинвали и в Москве - межгосударственным грузино-югоосетинским рубежом. В программу визита президента Украины была включена и Аджария. В Батуми он встретился с председателем правительства автономии Зурабом Патарадзе. В отличие от потерянной Южной Осетии (которая в соответствие с грузинским законодательством считается оккупированной), Аджарию официальный Тбилиси преподносит как «историю успеха» в деле интеграции проблемных территорий и своеобразную модель в отношениях между центральными и региональными властями.

Визит Петра Порошенко снова возвращает нас к вопросу о значении внешнеполитической связки между Киевом и Тбилиси на постсоветском пространстве. Как правило, двусторонние отношения между этими двумя странами рассматривают в контексте конкуренции и конфронтации между Россией и Западом. В 2003-2004 годах в Грузии и на Украине прошли «цветные революции». С тех пор «революцию роз» и «первый Майдан» принято трактовать как некий водораздел в истории постсоветского пространства, символ того, что Запад окончательно перестал воспринимать территорию бывшего Советского Союза в качестве российского внешнеполитического домена и сферы особых интересов РФ.

В этом контексте Грузия и Украина позиционируют себя как страны, бросившие вызов Москве ради форсированной интеграции в евроатлантические структуры. В апреле 2008 года на Бухарестском саммите НАТО Грузии и Украине было обещано членство в этом военно-политическом блоке, хотя никто из них так до сих пор и не получил ПДЧ (Плана действий по членству). Вплоть до сегодняшнего дня не обозначена и дата возможного присоединения Тбилиси и Киева к Североатлантическому альянсу. Тем не менее, натовская интеграция - важнейший внешнеполитический приоритет и Грузии, и Украины. Обе эти страны подписали Соглашения об ассоциации с Евросоюзом. При этом актуализация их прозападного выбора детерминирована не столько ценностными соображениями, сколько динамикой двусторонних отношений с Россией, а также этнополитическими и территориальными конфликтами, которые трактуются украинской и грузинской элитой, прежде всего, как происки Москвы, а не следствие провалов и просчетов в процессе собственного национально-государственного строительства.

В то же самое время, признавая большое значение такого фактора, как конкуренция между Западом и Россией за постсоветское пространство, стоит иметь в виду, что отношения Украины и Грузии имеют и собственную ценность, и собственную динамику. У украинской и грузинской внешней политики есть своя мотивация (нравится она нам или нет - другой вопрос). В будущем году исполнится 25 лет с момента подписания грузино-украинского «Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи». За это время две страны прошли и периоды тесного сближения (в период президентства Виктора Ющенко и Михаила Саакашвили оно преподносилось едва ли не как стратегический альянс, альтернативный Москве), и времена охлаждения.

Грузинский политический класс после обретения независимости (зарифмованной с конфликтами в Южной Осетии и Абхазии, гражданским противостоянием в Мегрелии и партикуляризмом в Аджарии) рассматривал Украину как потенциального нового «старшего брата», способного выступать в роли альтернативы России, ее устремлениям.

Отсюда и время от времени возникавшие дискуссии о размещении украинских миротворцев в зоне грузино-абхазского конфликта, и попытки придать импульсы различным интеграционным проектам без российского участия (ГУАМ). Эти идеи озвучивал президент Леонид Кучма, но наиболее активно и последовательно их продвигал Виктор Ющенко, выступавший к тому же за активизацию украинских усилий и в нагорно-карабахском урегулировании. И если во времена Кучмы (октябрь 1997 года) ГУАМ, хотя и рассматривался как интеграционная альтернатива евразийским проектам России, особой роли не играл, то при Ющенко украинские политики, при активной поддержке команды Саакашвили, заметно активизировали этот формат. Они стремились превратить его в своеобразную площадку для укрепления связей с восточноевропейскими странами и продвижения энергетических проектов, альтернативных российскому «газовому доминированию» в Европе.

С приходом к власти Виктора Януковича отношения между Киевом и Тбилиси поначалу немного охладели. От преемника Виктора Ющенко ждали поворота в сторону Кремля и пересмотра особых отношений с Тбилиси. Обсуждалась даже перспектива корректировок украинской позиции по Абхазии и Южной Осетии. Однако эта «заморозка» продлилась недолго. Став главой государства, Янукович (а также ключевые министры его команды) выступил с заявлением о поддержке грузинской территориальной целостности. Тогдашний посол Грузии в Киеве Григол Катамадзе в августе 2010 года в одном из интервью поблагодарил украинское руководство за «принципиальную позицию» по поводу того, что оно «никогда не признает независимость Абхазии и Южной Осетии».

В 2013-2014 годах Михаил Саакашвили, утративший к тому времени президентское кресло в Грузии, был среди энтузиастов киевского «евромайдана». Тогда он щедро расточал критические высказывания в адрес «коррумпированной власти», сметенной «народным недовольством», и давал авансы тем, кто пришел на смену Виктору Януковичу. Однако в сентябре 2011 года третий президент Грузии, отвечая на вопрос корреспондента украинского издания «Сегодня», смотрел на вещи иначе: «Я не вижу охлаждения отношений. Грузия сейчас стала в Украине очень модной. Таких хороших взаимоотношений, как сегодня, между нашими странами никогда не было. Полтора года назад буквально взрыв произошел. Приезжают туристы, бизнесмены…У меня прекрасные отношения с Виктором Федоровичем! Даже когда он был в оппозиции, я приезжал в Киев и с ним встречался. Бывал у него в загородном доме. Кстати, я никогда не делал из этого секрета».

К слову сказать, в 2013 году Украина стала второй после Казахстана страной бывшего СССР, получившей председательство в ОБСЕ. И в этом качестве Киев последовательно поддерживал территориальную целостность Грузии, Молдовы и Азербайджана как основу для урегулирования «замороженных конфликтов». В июне 2013 года глава МИД Украины (на тот момент Леонид Кожара) именно в качестве действующего председателя ОБСЕ посетил Тбилиси, где он провел переговоры с «коабитационными» президентом и премьер-министром (Михаилом Саакашвили и Бидзиной Иванишвили). Тогдашний грузинский министр иностранных дел Григол Вашадзе дважды посещал Киев в июне 2010 и июне 2012 года. И в ходе переговоров с ним Виктор Янукович заявлял, что Тбилиси «остается одним из главных партнеров Украины в регионе». Таким образом, несмотря на определенную прагматизацию отношений с Москвой в 2010-2013 гг., Украина при Януковиче сохранила преемственность с подходами Ющенко и Кучмы по широкому спектру вопросов. И отношения с Грузией – прекрасный тому пример.

Казалось бы, победа «второго Майдана», сил, ориентированных на ускоренное продвижение к членству в ЕС и НАТО, переход Крыма под российскую юрисдикцию и конфликт в Донбассе должны были еще больше сблизить Киев и Тбилиси. Тем более многие политики в Грузии и на Украине стали рассматривать «пятидневную войну» на Кавказе как пролог к крымским событиям 2014 года. Однако в действительности случилось охлаждение. Парадоксальным образом виновником этого стал такой поборник грузино-украинского стратегического союзничества, как Михаил Саакашвили. После ухода с поста президента против него были выдвинуты серьезные обвинения в превышении служебных полномочий и растрате бюджетных средств. Вследствие этого он покинул свою страну и начал политическую карьеру на Украине. Сначала как советник президента и руководитель ряда советов по экономическим реформам, а затем в мае 2015 – ноябре 2016 годов как глава Одесской областной государственной администрации. Уйдя в отставку и обвинив президента Петра Порошенко в потворстве «преступным кланам», экс-президент Грузии перешел в оппозицию.

Вместе с Саакашвили на украинской ниве трудились и его соратники из Грузии. Высокопоставленная чиновница из грузинского МВД Екатерина Згуладзе в декабре 2014 – мае 2016 годов занимала пост первого заместителя министра внутренних дел Украины, Хатия Деканоидзе (у себя на родине была в течение нескольких месяцев министром образования) в ноябре 2015 – ноябре 2016 года была руководителем Национальной полиции. На ниве политического консультирования различных госструктур подвизались и экс-глава правительства Аджарской автономии Леван Варшаломидзе, и бывший министр юстиции Грузии Зураб Адеишвили (входивший в «ближний круг» Саакашвили).

В то же самое время, находясь на Украине, Саакашвили использовал свое положение и связи для участия в грузинской внутренней политике. Фактически он пытался руководить оппозиционным «Единым национальным движением», которое выступало в роли главного конкурента для проправительственной «Грузинской мечты» на парламентских выборах 2016 года. Официальные власти Грузии и стоящий за их спиной олигарх Бидзина Иванишвили воспринимали такие действия Саакашвили (а также непротивление им со стороны команды Порошенко) весьма болезненно. Остроты ситуации добавляла и история с запросом правоохранительных структур Грузии об экстрадиции их экс-президента, который не был удовлетворен.

Складывалась парадоксальная ситуация: внешнеполитические цели Киева и Тбилиси после свержения Виктора Януковича сблизились. Но сложное переплетение внутригрузинских факторов, а также символическое значение фигуры Саакашвили (для новой украинской власти лидер «революции роз» на первых порах после «Майдана» был едва ли не сакральной фигурой) создавали существенные проблемы для двусторонних отношений. В ноябре 2016 года экс-посол Грузии в Киеве Григол Катамадзе охарактеризовал их, как «стагнацию». Тем не менее, несмотря на все имеющиеся противоречия, Тбилиси последовательно поддерживал Киев по такому ключевому вопросу, как территориальная целостность. При обсуждении «крымских резолюций» в ООН 27 марта 2014 года и 15 ноября 2016 года грузинские представители голосовали за проекты, вносимые Украиной.

Расхождения между Порошенко и Саакашвили, уход последнего в отставку с поста одесского губернатора, а также неудача «националов» на парламентских выборах, по итогам которых «Грузинская мечта» получила конституционное большинство, изменили грузино-украинскую динамику. Добавим к этому растущую активизацию двусторонних контактов Киева с постсоветскими государствами. На молдавском направлении это вылилось в создание совместных КПП, фактически окружающих Приднестровье. На Кавказе у Украины намного меньше ресурсов и возможностей. Однако это не мешает Киеву использовать то, что имеется.

Во время своего визита в Грузию Порошенко сделал ряд демонстрационных заявлений. Он отметил, что его страна «делает все возможное для того, чтобы обеспечить суверенитет, территориальную целостность и независимость Грузии». Находясь в селе Хурвалети, он назвал грузино-югоосетинскую границу «даже не линией оккупации, а пропастью между прошлым и будущим». Естественно, в будущее он взял Украину и Грузию, а тягостное прошлое оставил России и бывшей автономии Грузинской ССР. Традиционное идеологическое противопоставление «архаичной» Москвы «передовому» Западу, чью сторону выбрали Киев и Тбилиси. Порошенко сравнил ситуацию в Донбассе с конфликтами в Абхазии и в Южной Осетии, произнес традиционные обвинения в адрес Москвы, а Россию назвал «общим агрессором» для Украины и Грузии. Он также пообещал предметное обсуждение с грузинской стороной плана действий по членству в НАТО. Но эти заявления не были чем-то неожиданным, напротив, на них рассчитывали.

Куда как сложнее для Порошенко было разобраться с «делом Саакашвили». Президент Украины не мог пройти и мимо такой деликатной темы, как «грузинский след» в работе государственных структур его страны после «второго Майдана». В эксклюзивном интервью Первому каналу грузинского вещания Порошенко заявил, что некоторые из приглашенных «варягов» «были очень эффективны, некоторые, к сожалению, начали политическую активность и показали нулевой результат. В отношении некоторых мы допустили ошибку. Мы признаем эту ошибку и пытаемся ее исправить, но это не станет препятствующим фактором в стратегическом партнерстве с Грузией». В вопросе об экстрадиции Саакашвили Порошенко попытался уйти от ответственности, переложив ее на правоохранительные структуры. Сначала он выдвинул версию о том, что соответствующих обращений к Украине относительно выдачи экс-президента Грузии не поступало. Но затем заявил, что «к сожалению, не знал об этом, но рад, что этот вопрос рассматривается без вмешательства президента». Не менее интересной была реакция на визит украинского лидера самого Саакашвили. На своей странице в сети «Фейсбук» он написал: «Меня радует, что президент Порошенко наконец-то поехал с официальным визитом в Грузию. Отношения нужно развивать, какими бы ни были нынешние лидеры».

Непраздный вопрос, ради каких целей и задач эти отношения будут выстраиваться. В нынешнем контексте Украина и Грузия являются двумя главными «моторами» продвижения НАТО на постсоветском пространстве, несмотря на то, что формальное членство в Альянсе для обоих государств в обозримой перспективе маловероятно. Но помимо натовской «прописки» есть немало форм военно-политического взаимодействия с Западом, прежде всего двусторонние отношения с США.

Сегодня между Киевом и Тбилиси намного меньше противоречий, чем год или два назад. Влияние «националов» стремительно снижается, некогда «единое» нацдвижение расколото (что заметно снизило политическую капитализацию Саакашвили), а грузинские «варяги» на Украине потеряли былой вес. В качестве пронатовских «моторов» именно эти две страны являются главными оппонентами Москвы, хотя, в отличие от Киева, Тбилиси и пытается нащупать определенные пути для прагматизации отношений с Россией. Общекавказское соседство, а также «горячее дыхание» Ближнего Востока не позволяют вступать в открытую конфронтацию с северным соседом по примеру Михаила Саакашвили. Более того, внутри самой Грузии есть (пускай и не оформленный до конца) запрос на улучшение отношений с Москвой. В этом плане сегодняшняя Украина больше напоминает Грузию времен ее третьего президента.

Сергей Маркедонов – доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики РГГУ

Версия для печати