24.08.2017 | Сергей Маркедонов

Владимир Путин – Серж Саргсян: предъюбилейная встреча и не только

23 августа в Сочи состоялась рабочая встреча Владимира Путина и Сержа Саргсяна. Президент Армении - частый гость в России. С момента своего избрания на пост главы Армянского государства он посетил нашу страну 54 раза.

14-15 марта прошел его официальный визит в Москву. Тогда в день его прибытия в российскую столицу в газете «Известия» увидела свет статья Саргсяна «Безопасность и устойчивое демократическое развитие», в которой были обозначены основные приоритеты Еревана и, прежде всего, стратегические отношения с РФ. В марте и августе 2016 года президент Армении совершил два рабочих визита в Москву, а в июне того же года он вместе с Владимиром Путиным и Ильхамом Алиевым принял участие в трехсторонних переговорах по нагорно-карабахскому урегулированию.

Насколько сочинская встреча российского и армянского лидеров выделялась среди других аналогичных дипломатических мероприятий? Следует ли искать в ней какие-то значимые сигналы, и кто является их адресатом?

Начиная свою встречу с Сержем Саргсяном, Владимир Путин особо подчеркнул, что Москва и Ереван в 2017 году отмечают важные юбилеи: двадцатипятилетие установления дипломатических отношений и двадцатилетие заключение двустороннего договора о дружбе и стратегическом сотрудничестве. И если мартовский официальный визит президента Армении проходил за две недели до первого юбилея, то сочинская встреча имела место за шесть дней до второго. Между тем, российско-армянский договор 1997 года - это не просто значимая веха в истории двусторонних отношений. И сегодня, через двадцать лет, он является одним из ключевых элементов безопасности на Большом Кавказе. Одна из ключевых статей этого документа – третья – гласит: «Высокие Договаривающиеся Стороны будут совместно принимать все доступные им меры для устранения угрозы миру, нарушения мира или противодействия актам агрессии против них со стороны любого государства или группы государств и окажут друг другу необходимую помощь, включая военную». На сегодняшний день Армения остается единственной страной Закавказья, в которой сохраняется российское военное присутствие (а также присутствие пограничников РФ). Только это государство участвует в евразийских интеграционных проектах – ЕАЭС и ОДКБ.

Все это не означает, что отношения союзников безоблачны. Главным раздражающим фактором является сотрудничество России с Азербайджаном в военно-технической сфере. Не менее тревожит Ереван и российско-турецкое взаимодействие и намерения Москвы и Анкары углублять его. Кремль же беспокоят контакты Армении с Западом (не столько с отдельными странами, сколько с интеграционными объединениями НАТО и Евросоюзом) и Грузией, которая на сегодняшний момент позиционирует себя как последовательный сторонник евроатлантической интеграции. В публичной сфере МИД РФ и первые лица России не акцентирует внимания на ситуации внутри Армении и тех силах внутри республики, которые выступают, как минимум, за диверсификацию внешнеполитического курса страны, а как максимум, за пересмотр стратегического союзничества с Москвой. Но это компенсируется медийной активностью политиков второго-третьего плана, проговаривающих по телевизионным каналам и по радио то, что более высокие чины предпочитают не оглашать.

Тем не менее, по закрытым каналам озабоченность Кремля и Смоленской площади армянскому руководству передается. Иначе чем объяснить следующую реакцию президента Саргсяна? В июле 2017 года, комментируя ситуацию вокруг общественных дискуссий внутри Армении о «цене российско-армянского союзничества», он заявил: «Это крайне опасные слова, они могут создать очень плохую ситуацию. Не только слова, но и действия. Когда вы говорите: пересмотреть, с кем вы хотите пересмотреть и улучшить (отношения), с Турцией? Или в НАТО все ждут Армению с распростертыми объятиями? Или мы должны враждовать со всеми, заявлять: вы помогаете Азербайджану, и мы одни выступаем против всего мира?» Очевидно, что слова армянского лидера адресовались не только его оппонентам внутри страны, но и другим «заинтересованным слушателям».

Как бы то ни было, а третья статья договора 1997 года остужает многие «горячие головы» и в Баку, и в Анкаре, заинтересованные в ускоренном разрешении нагорно-карабахского конфликта в одностороннем порядке. Во многом она объясняет и недостаточную активность Турции на закавказском направлении. Открытое столкновение с Россией при всех сложностях в двухсторонних отношениях не нужно ни Баку, ни Анкаре. Сразу оговоримся, процитированное выше положение не распространяется на Нагорный Карабах, который Москва де-юре считает частью Азербайджана (но если следовать «обновленным Мадридским принципам», то территорией, чей статус будет определен юридически обязывающим референдумом). Но верно и другое: наличие взаимных договоренностей в сфере обороны является сдерживающим фактором для других направлений. Речь, конечно же, об армяно-азербайджанской госгранице за пределами бывшей НКАО. И там неспокойно. Однако можно себе представить, как было бы на этом участке Закавказья без наличия третьей статьи российско-армянского договора 1997 года.

И сочинская встреча в канун юбилея вместе со всеми необходимыми по этому поводу словами – не просто дань дипломатическому церемониалу и предпраздничной риторике. Это – напоминание о стратегической важности союза для Москвы. И сигнал всем тем, кто хотел бы такое положение пересмотреть или нарушить без учета интересов РФ. Да, представления России и Армении о закавказской безопасности не полностью тождественны друг другу. Как верно отметил Серж Саргсян, «есть обстоятельства, и, возможно, эти обстоятельства для нас неприемлемы, но приемлемы для них». Но присутствие Турции в НАТО и стратегическое партнерство Азербайджана и Запада в энергетике, не говоря уже о конфронтации США и Ирана, оставляют незначительное пространство для маневра. И разрушение союзничества с Москвой (при всех имеющихся изъянах) имело бы для Еревана тяжелые последствия.

Впрочем, было бы неверно сводить значение сочинской встречи Путина и Саргсяна исключительно к предъюбилейной тематике. Обращает на себя внимание тот факт, что она состоялась вскоре после аналогичных переговоров (и тоже в Сочи) между президентами РФ и Азербайджана. Те переговоры прошли за месяц до встречи российского и армянского лидеров. Таким образом, Путин пытается «уравнять весы». По справедливому замечанию востоковеда Станислава Тарасова, президенты Армении и Азербайджана «не верят друг другу, но вместе доверяют Путину». Такого уровня личного доверия нет никакому другому лидеру стран-сопредседателей Минской группы ОБСЕ. Тем более, что Дональд Трамп и Эммануэль Макрон еще не освоили в должной мере карабахскую тематику. И фактор доверия Путину со стороны Алиева и Саргсяна – это тот момент, который признают и западные дипломаты. Как следствие, их благосклонность к российским действиям на карабахском направлении, чего не скажешь о других постсоветских конфликтах.

Тем не менее, если следовать официальному сайту президента РФ, в августе 2017 года нагорно-карабахская тема не была среди приоритетов для обсуждения. Это, конечно, не означает, что Москва утратила интерес к процессу урегулирования. 17 августа 2017 года во время своего традиционного брифинга официальный представитель МИД России Мария Захарова заявила, что карабахская тема относится к числу внешнеполитических приоритетов РФ. Но на сегодняшний момент, скорее всего, на высшем уровне не хотят излишне «светить» этот сюжет. После июльского обострения ситуация выглядит более спокойной (назвать ее стабильной язык не повернется, но все познается в сравнении), а во второй половине сентября главы МИД двух закавказских стран проведут встречу в Нью-Йорке. Комментировать тут пока что особо нечего. Прорывных идей по-прежнему не видно. Не исключено, что некоторых деталей вокруг этого события, а также возможной встречи президентов Армении и Азербайджана Путин и Саргсян всё же коснулись. В любом случае один вывод после сочинской встречи более чем очевиден: Москва и Ереван не собираются пересматривать стратегический характер отношений. И отсылка к юбилею подписания двустороннего договора призвана доказать этот тезис.

Сергей Маркедонов – доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики РГГУ

Версия для печати