28.08.2017 | Сергей Маркедонов

Нагорный Карабах: «августовские тезисы» Ричарда Хогланда

«Нагорный Карабах и будущее мирного процесса». Так была сформулирована тема выступления американского сопредседателя Минской группы ОБСЕ Ричарда Хогланда 23 августа. Назвать эту презентацию шокирующим откровением или предложением прорывных дипломатических решений не представляется возможным. И, тем не менее, она заслуживает того, чтобы обратиться к главным тезисам, обозначенным в выступлении.

Прежде всего, следует отметить, что Ричард Хогланд оставляет свой пост сопредседателя Минской группы ОБСЕ от США. Он занимал эту позицию временно с начала 2017 года, сменив Джеймса Уорлика. Предшественник Хогланда служил в качестве сопредседателя, начиная с августа 2013 года, и запомнился благодаря высокой дипломатической активности. Впрочем, и Ричард Хогланд был активной медийной персоной. За две недели до своего финального выступления в роли куратора нагорно-карабахского мирного процесса он заявил о том, что ухудшение отношений между Россией и США не должно негативно повлиять на ход переговоров: «В нашей работе ничего не изменилось, отношения в кругу сопредседателей остались прежними. Политики могут сталкиваться между собой, но мы намерены продолжать работу».

Хогланда сменит Эндрю Шофер, ранее исполнявший обязанности главы американской миссии в Вене по делам международных организаций. В 2011-2014 году Шофер служил в посольстве США на Кипре, следовательно, с проблематикой конфликтного урегулирования знаком не понаслышке. С сентября 2017 года он станет постоянным (естественно, в рамках определенного срока) американским сопредседателем в Минской группе.

Таким образом, выступление Хогланда по Карабаху стало подведением неких промежуточных итогов. Не только и даже не столько его личной деятельности на оставляемом посту (она продлилась менее одного года). Тезисы уходящего сопредседателя помогают лучше зафиксировать, какие вопросы и идеи находятся сегодня на столе переговоров, и какие возможности имеются для того, чтобы придать мирному процессу (находящемуся сейчас в состоянии застоя) новую динамику.

В своем вступительном слове Хогланд особо подчеркнул, что нагорно-карабахский мирный процесс - это сфера, в которой сотрудничество России, США и Франции продолжается. «Каждая страна имеет свою собственную национальную политику, но эта политика согласуется с курсом ОБСЕ». На первый взгляд, данный тезис выглядит как дипломатическая банальность, дань политической корректности. Но широко известен факт, что дипломаты из США, если что-то резко противоречит их интересам, не слишком стесняются в выражениях, прибегая нередко к жесткой риторике. В данном случае Хогланд хотел особо подчеркнуть, что для желающих поискать противостояния внутри Минской группы нет никаких серьезных доказательств их версий. В дальнейшем, уже во время сессии «вопросы-ответы», он повторил, что изложенные им положения мирного урегулирования являются «многолетней» согласованной политикой сопредседателей Минской группы ОБСЕ.

Это - важный сигнал Баку и Еревану. Во многом причиной обострений на «линии соприкосновения» является надежда на то, что американские, французские и российские дипломаты не смогу солидарно отреагировать на нарушения режима прекращения огня. В особенности, наверное, это касается азербайджанской стороны. Не из-за какой-то особой воинственности Баку и пацифизма Еревана, а в силу того, что Азербайджан не устраивает нынешний статус-кво, а его изменение всеми способами, включая и военное решение, рассматривается как обоснованный шаг.

Далее Хогланд перешел непосредственно к изложению основных пунктов мирного урегулирования. Даже поверхностного знакомства с ними достаточно, чтобы понять, что американский дипломат фактически ведет речь о хорошо знакомых «обновленных Мадридских принципах». Однако в его интерпретации их порядок меняется. Так, на первое место Хогланд вынес не вопросы территориальной целостности Азербайджана или национального самоопределения армян Карабаха, а вопрос статуса (который среди «базовых принципов» обозначен вторым и четвертным пунктом). «В свете сложной истории Нагорного Карабаха сторонам в определении его окончательного статуса следует полагаться на взаимосогласованное и юридически обязывающее волеизъявление в будущем. Промежуточный статус будет временным».

Далее американский дипломат продолжил развивать статусную тему. По его словам, «территории в границах бывшей Нагорно-карабахской автономной области, которая не контролируется Баку, следует предоставить промежуточный статус, каковой как минимум обеспечивает гарантии для безопасности и самоуправление». После этого Хогланд выдвинул несколько тезисов, из-за которых его поспешили сразу же записать в симпатизанты Азербайджана. Речь шла о том, чтобы «оккупированные территории вокруг Нагорного Карабаха были возвращены под азербайджанский контроль». Согласно тезису Хогланда, «решения конфликта не может быть без уважения к азербайджанскому суверенитету и признания того, что суверенитет над этими территориями должен (именно так, используется более императивный модальный глагол must, a не should – С.М) быть восстановлен». Фактически это воспроизводит первый пункт «базовых принципов» с более четким акцентом относительно суверенитета Баку над территориями «вокруг Нагорного Карабаха».

Затем американский дипломат коснулся темы «коридора», который связывал бы Армению и бывшую НКАО. В отличие от третьего пункта «базовых принципов» тезисы Хогланда дают более четкую географическую конфигурацию того, чем должен быть такой коридор. Это территория «достаточно широкая, чтобы обеспечивать безопасное передвижение», но не покрывающая всего Лачинского района, не говоря уже о Кельбаджарском. Второй район вообще не упоминался в изложении Хогланда. После такого объяснения Хогланд заявил о необходимости возвращения беженцев в места их прежнего проживания (совпадает с пятым пунктом «базовых принципов») и завершил изложение программы «международными гарантиями безопасности, включающими миротворческую операцию» (шестой пункт «базовых принципов»).

Между тем, при более детальном рассмотрении выступления Хогланда, выводы о его якобы «проазербайджанской ориентации» кажутся эмоциональным преувеличением. Американский дипломат нигде не сказал о том, что восстановление территориальной целостности Азербайджана может осуществляться любыми способами, включая и военные операции. Напротив, эта опция категорически была исключена. Столь же категорически Хогланд высказался и о возврате под контроль Баку территорий, «окружающих» Нагорный Карабах (фактически НКАО), но не самой этой области. Не менее важно и положение о «промежуточном статусе» спорной территории. Данная идея была уже многократно проговорена, в том числе и предшественником Хогланда Джеймсом Уорликом. Так, в мае 2014 года во время презентации в Фонде Карнеги за международный мир он обозначил «промежуточный статус» как один из важнейших «элементов» урегулирования. Однако ни тогда, ни сейчас никто не удосужился объяснить, что это означает на практике. И кто именно станет «гарантировать безопасность и самоуправление» региону с временным статусом.

Но, пожалуй, самое главное – это вынесение в начало презентации тезиса об определении окончательного статуса через обязательное, но при этом согласованное сторонами конфликта волеизъявление. Однако на сегодняшний момент такое согласование кажется маловероятным или почти невероятным. Азербайджан - унитарное государство и не готов идти на предоставление референдума отдельному региону своей страны (а Карабах Баку считает своей неотъемлемой частью, как и районы вокруг бывшей НКАО). Армянская же сторона полагает, что в таком волеизъявлении могут участвовать только армяне в непризнанной НКР (в самой республике полагают, что народ уже определил свою будущность в декабре 1991 года).

Но самое главное даже не это. После апрельской эскалации прошлого года пространство для маневра по части уступок стало намного меньше и в Баку, и в Ереване. В Азербайджане уверены, что прошлогодний успех нужно развивать, а противника – «дожимать». В Армении же полагают, что уступки сегодня будут истолкованы всеми как следствие военного давления Баку. Признать это не захочет ни один политик страны, будь он трижды провластный или оппозиционный. Следовательно, основная проблема как раз с «обоюдно согласованным» решением по волеизъявлению, которое само по себе подрывает тезис о примате азербайджанской территориальной целостности, будь она проговорена хоть десятки раз. В то же самое время и у армянской стороны не должно возникать иллюзий: сопредседатели не готовы к принятию максималистской планки, существующей как в Ереване, так и в «спюрке», а также непризнанной НКР.

Что же в сухом остатке? Мы снова услышали добротное изложение старых знакомых «обновленных Мадридских принципов». Разве что пункты излагаются не в строгой последовательности, а к самим «принципам» добавляются некоторые детали и уточнения, как, например, пункт о «связующем коридоре». Впрочем, непраздный вопрос: а что такое «достаточная ширина для безопасного продвижения»? Кто эту ширину измерял, и по каким критериям? В выступлении Хогланда не было чего-то такого, что бы кардинально не устраивало Москву и Париж. Элементы его августовской речи ранее в несколько измененном виде были подтверждены главами государств – сопредседателей Минской группы на саммитах «восьмерки» и «двадцатки». Но вот подвигнет ли Ереван и Баку на компромиссы и взаимные уступки такое согласие стран «большой тройки»? Большой вопрос. И уверенности в положительном ответе нет.

Сергей Маркедонов – доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики РГГУ

Версия для печати