13.11.2017 | Борис Макаренко

Трампизм сильнее Трампа

Прошел год с того дня, как Дональд Трамп одержал во многом неожиданную победу на президентских выборах в США. Срок достаточный для первых оценок и несмелых прогнозов, хотя на этой точке вопросов он перед Америкой поставил куда больше, чем дал ответов. Как же оценить итоги работы за год – с момента победы и почти десять месяцев – с момента вступления в должность?

Трамп в Белом Доме

Если судить по формальным показателям, то рейтинг одобрения у Трампа катастрофический: 38,2% при 56,9% неодобрения – последний показатель близок к максимуму за весь год, при том что начинал Трамп с равных рейтингов одобрения и неодобрения (данные новостного агрегатора Realclearpolitics.com). И это при том, что 2017 стал годом экономического роста и резкого подъема как потребительского оптимизма, так и фондового рынка – обычно при такой конъюнктуре американцы благосклонно оценивают своего президента.

Освоился ли Трамп в должности? И да, и нет. Да, потому что, кажется, кончилась кадровая чехарда и громкие отставки ключевых фигур, не подтвердились слухи об уходе ключевых «мейнстримных» игроков команды – госсекретаря Тиллерсона и министра юстиции Сешнса . Меньше скандалов сопровождает работу аппарата Белого дома. Сотрудничество республиканской администрации с республиканским же Конгрессом в проведении законопроекта о налоговой реформе следует канонам американской политики (в отличие от провалившейся попытки отменить «Обамакэр»). К Трампу, похоже, стали если не привыкать, то приспосабливаться почти все его партнеры на международной арене. Сегодня Трамп гораздо меньше не похож на президента США, чем полгода назад.

В то же время «необычность» Трампа продолжает проявляться в самых разных измерениях. И в «управленческой составляющей» он еще не вполне доказал эффективность (к этому мы еще вернемся). «Русское расследование», дело о якобы имевшем место вмешательстве России в американскую избирательную кампанию, ушло с первых полос газет, но сулит администрации Трампа еще много неприятных минут. Даже если оно не обнаружит фактов, которые поставят в повестку дня вопрос об импичменте президенту, репутационный урон и самому Трампу, и его ближайшему окружению уже нанесен и рискует увеличиться еще больше, например, если «раскрутка» дела уже арестованного следствием Пола Манафорта вытащит на свет сомнительные транзакции самой бизнес-империи Трампа.

Но главная особенность – стиль публичного поведения Трампа. Любой президент США пытается – хотя бы на уровне публичной политики – объединять нацию, даже когда его политические действия ее раскалывают, что неизбежно при любой серьезной реформе, порождающей выигравших и проигравших, довольных и недовольных. Трамп же, напротив, использует любой повод, зачастую символический, чтобы подчеркнуть свою значимость и успешность – и тем самым порождает друзей и врагов, отталкивает от себя немалую часть нации. Наиболее яркий пример – его заявление, что в трагических событиях в Шарлотсбурге, где «белый супрематист» совершил убийство демонстрантов, «виноваты обе стороны». Стив Бэннон – главный идеолог «трампизма» - удален с поста стратегического советника президента, но остается в круге его общения и ведет активную работу по радикализации актива Республиканской партии. Этот стиль будет иметь серьезные последствия и для американской политики в целом, и для исхода выборов, как промежуточных в 2018 г., так и президентских – в 2020г.

Вторая особенность Трампа – чрезмерное увлечение Твиттером, который позволяет ему моментально довести свою позицию до миллионов пользователей напрямую, без посредничества «фейковой прессы». Между тем, твиты – которые, потом, естественно, дублируются и во всех привычных СМИ раздражают (по данным опроса The Wall Street Journal) 66% американцев, включая и немалую часть сторонников Трампа (и нравятся лишь 23%). Но – как свидетельствуют и данные рейтинга, и приводящийся ниже анализ партийно-политического расклада, сам Трамп, уже вырисовывающийся «трампизм» как политический курс и истеблишмент Республиканской партии находятся между собой в неоднозначных взаимоотношениях, и как «сработают» твиты в 2020 году – пока загадывать сложно.

Политическая повестка Дональда Трампа

Столь же неоднозначным оказывается за год и список достижений и неудач Трампа в реализации своего политического курса. Его успехи по большей части связаны с теми направлениями, где было доступно простое решение, например, отмена существующего правила. Наибольший эффект дало дерегулирование законодательства о защите окружающей среды, особенно в том, что касалось угольной промышленности – она растет в нынешнем году двузначными темпами. Но дерегулирование коснулось и многих других отраслей, а потому и фондовый рынок как индикатор общего бизнес-климата, и многие отрасли показывают уверенный рост.

Второе достижение Трампа – резкое сокращение нового притока мигрантов (речь идет не о нашумевшем – и де-факто заблокированном – законе о запрете иммиграции из конкретных мусульманских стран) и более жесткая политика в отношении нелегальных мигрантов.

Однако и неудач и невыполненных обещаний у Трампа немало. Самая знаковая из них – провал всей Республиканской партии по проблеме медицинского страхования. Попытка выбрать между «отменой» и «заменой» (repeal or replace) ни к чему не привела: «замену», т.е частичную коррекцию и оптимизацию расходов - отвергало правое крыло конгрессменов-Республиканце по идеологическим соображением, а почти полная «отмена» была неприемлема для большинства из них, особенно тех, в избирательных округах которых страховку бы потеряло значительное число избирателей. В итого «Обамакэр» сохраняется – при растущем дефиците потребных расходов и сжатии предложения на рынке страхования: все большее число страховых компаний не может сохранить рентабельность при действующей системе (проблема возникла еще при Обаме, но с тех пор только усугубилась).

Нет продвижения и с пресловутым обещанием Трампа построить стену вдоль границы с Мексикой: про «заставим мексиканцев за это заплатить» вспоминают разве что самые яростные критики Трампа, получить финансирование даже от нынешнего – республиканского – Конгресса – задача практически нереальная. Трамп пытается поддерживать этот миф: уже работает выставка разных образцов «забора», утверждается, что найден путь значительно сократить расходы на строительство, но стена от этого не появляется.

Много критики вызвал и компромисс Трампа с демократическим меньшинством в Конгрессе, который позволил отложить решение болезненной проблемы о повышении потолка государственного долга, но время Трамп на этом выиграл. Правда, самые дальновидные критики этого решения видят главную опасность не в «сговоре с врагом», а в том, что «демократы бросили Трампу веревку – он думает, что для спасения из ямы, а на самом деле для того, чтобы его на ней повесить»: предстоящая налоговая реформа (см. ниже) неизбежно приведет к нарастанию долга, что сделает Трампа еще более уязвимым перед оппонентами из Демократической партии.

Итак, решающим испытанием для всего Республиканского истеблишмента станет проведение через Конгресс упомянутой налоговой реформы. Шансы на это есть, и готовилась реформа – в отличие от той же «отмены Обамакэра» с участием всех заинтересованных сторон – спикеров и председателей профильных комитетов обеих палат и представителей исполнительной команды Трампа. Даже во время затяжного азиатского турне президента работа не прекращается ни на один день. Республиканцы подчеркивают достоинства нового порядка налогообложения: сокращение налога на корпорации с 35% до 20%, более плоская шкала прогрессии подоходного налога, стимулы к сохранению бизнесов на территории США и т.п. В их трактовке, этот закон позволит создать множество новых рабочих мест и стимулирует экономический рост. Оппоненты указывают как на частности – например те, которые выгодны не среднему классу, а богатым - и на неизбежный рост бюджетного дефицита: реформа лишает федеральный бюджет полутора триллионов доходов на ближайшее десятилетие, а дальше потери будут еще больше. Как замечали критики, прежние снижения налогов – при Рейгане и старшем Буше действительно давали некоторый импульс экономике, но оборачивались колоссальным ростом государственного долга.

Ставки для Трампа предельно высоки: если закон не будет принят до Рождества, законодательная повестка его администрации и Республиканской партии в целом окажется полностью провальной, и вступать с таким вердиктом в год промежуточных выборов Республиканцам очень не хочется.

Сложнее подводить промежуточный итог по внешней политике Трампа. Российское направление по понятным причинам не относится к числу выигрышных и перспективных – и максимумом возможного стало совместное заявление по Сирии, подготовленное дипломатами России и США и поданное как успех краткого контакта российского и американского лидеров на саммите АТЭС в Канкуне. НАТО и НАФТА остались незыблемыми – вопреки предвыборным обещаниям Трампа и первым напряженным контактам с партнерами. Из Тихоокеанского торгового партнерства – детища Обамы – США вышли, но новая ситуация там пока не сложилась. Выход США из Парижского соглашения по климату неоднозначно воспринят в самих Соединенных Штатах, где частный бизнес (во главе с символическими фигурами – бывшим вице-президентом Гором и бывшим мэром Нью-Йорка Блумбергом) выступил с собственной «климатической инициативой». С Китаем Трамп предпочел выйти на «новый» - на самом деле, достаточно ровный уровень отношений: очевидно и объем взаимных экономических интересов, и стратегические риски (включая северокорейский) удерживают США от более резких шагов. Главной символической победой администрации Трампа стало падение Ракки под ударами «западной коалиции» - хотя история с ИГИЛ (запрещена в России) и сирийская проблема на этом далеко не исчерпаны.

Начинается отсчет второго – если мерить не по датам полномочий, а по электоральному циклу – года президентства Трампа. Именно промежуточные выборы в Конгресс станут на этом этапе ее главным стратегическим ориентиром.

За год до промежуточных выборов

По раскладам социологов, расклад сил на выборы 2018 г. выглядит следующим образом:

· Рейтинг «анонимного демократа»^[1] на выборах в Конгресс составляет 46,2% против 36,5% у «анонимного республиканца». Разрыв растет и почти достиг 10 пунктов (по некоторым замерам – до 15). В прогнозных методиках такой отрыв свидетельствует, что демократы могут одержать достаточное количество побед, чтобы вернуть себе большинство в нижней палате. В Сенате ситуация сложнее по ситуативной причине: из трети сенаторов, идущих на выборы, 10 демократам придется защищать свои позиции в штатах, которые в прошлом году выиграл Трамп, и лишь одному республиканцу – в штате, где выиграла Клинтон (правда именно он, Дин Хеллер от Невады, считается наиболее уязвимым). В Демократической партии считают реальным вести борьбу за 80 округов по выборам в Палату представителей, ныне занятых Республиканцами – рекордное число за последние десятилетия.

· Трамп – при крайне неблагоприятном рейтинге одобрения – сохраняет весьма высокий уровень поддержки среди тех, кто за него голосовал год назад (это не то же самое, что электорат Республиканской партии) – свыше 85% из них проголосовали бы за Трампа и сейчас. По опросу «домашнего» Республиканского агентства OnMessage в восьми точках, общий рейтинг одобрения Трампа оказался практически таким же, как по стране в целом, но при этом одобрение того, что Трамп делает, оказалось на более высоком уровне – практически 50%: 50%. В поддержку «дел» Трампа высказалась почти половина независимых избирателей и 13% сторонников Демократической партии.

· Американское общество резко поляризуется. По-прежнему, в идеологических воззрениях американцев (впрочем, как и всех современных людей и в Европе, и в России) много непоследовательного и внутренне противоречивого. Однако, как показало недавнее исследование Pew Center, позиции «медианных избирателей» Демократической и Консервативной партий, десятилетиями находившимися относительно близко друг к другу, соответственно, чуть левей и правее центра шкалы «либерализм – консерватизм», в настоящее время резко разошлись. Причем решающий «драйвер» в этой центробежной тенденции – именно партийная идентификация, а не привычный набор ценностей и характеристик (от позиции по вопросам расы и религии до социально-демографических характеристик). Причем расколы в электорате проходят (как и в Европе) по разным основаниям, например, по внешнеполитическим вопросам демократы-сторонники Б.Сандерса сходятся с радикальными «трампистами» в крайнем изоляционизме, неприемлемом для «мейнстрима» обеих партий.

Иными словами, за время правления Б.Обамы и начавшегося президентства Д.Трампа острота политической борьбы провоцирует усиление антагонизма в обществе: тон в обеих партиях – как на уровне лидеров мнений, так и в настроениях активистов все более задают более радикальные точки зрения. Именно этот тренд помог Трампу выиграть республиканские праймериз, а затем – и президентские выборы, но и стиль, и повестка дня его президентства придали этому тренду новое ускорение.

В обеих партиях выделилось радикальное крыло – у демократов его основу составляют сторонники Берни Сандерса на прошлогодних праймериз Демократической партии, у республиканцев те, кто голосовал за Трампа еще на республиканских праймериз. Впервые за многие десятилетия наблюдатели (правда, преимущественно зарубежные) заговорили об остром кризисе двухпартийной системы в США, которая не может найти институциональную форму для множащихся противоречий, в отличие от Европы, где многопартийность решает эту проблему путем появления новых партий или переформатирования имеющихся. По оценкам британского журналиста Эдварда Люса, в Америке де-факто сегодня пять партий: по две – внутри соответственно Республиканской и Демократической, и отдельную партию составляет сам Дональд Трамп. Люс сравнивает эту картину с французской партийной системой, которая с появлением Э.Макрона пережила масштабное перефоматирование, но приходит к выводу, что американские партии на такой сценарий не способны. Как мы покажем ниже, предрекать американским партиям неминуемый раскол преждевременно, но серьезных испытаний американским партиям не избежать.

Поскольку этот процесс бурно развивается, отследить его влияние на социально-демографическую и географическую базу поддержки основных партий весьма сложно. Но некоторые тенденции все же видны, и они свидетельствуют о серьезных проблемах внутри обеих партий, которым придется принимать стратегические решения по тому, как и с чем они выйдут на следующие выборы.

У Демократов сохранилась одна из их традиционных опор – «небелый» электорат (и вообще практически все меньшинства) и усилилась другая – образованный, в т.ч. – «белый» электорат. На выборах 2016 г. демократы впервые «выиграли» более образованную часть американского общества. Эта тенденция коррелирует с ростом лево-либеральных настроений, усилением того, что еще полвека назад классик политологии С.М.Липсет назвал «другим левым – постматериалистом» - городским образованным либералом, перешедшим на «левую сторону» политического спектра. За счет этого Демократы стали лучше выступать (и выборы 2017 г. в Вирджинии и Нью-Джерси это подтвердили) в пригородах крупных городов, каковые всегда считались полем острой борьбы двух партий. Однако такая конфигурация делает Демократов «партией побережий», крупных городов и меньшинств. Наблюдатели отмечают, что с такой повесткой дня труднее бороться и за рабочий класс, и за многие слои среднего класса.

У Республиканцев картина обратная. Они усилили позиции в своей традиционной опоре - «глубинке» и снискали симпатии «голубых воротнитчков», которые несколько раз за послевоенную историю радикально меняли свои политические предпочтения. С одной стороны, такая конфигурация более выгодная для выборов в Конгресс: малонаселенные штаты (вдали от океанских побережий) и сельская периферия имеют несколько завышенное представительство благодаря нарезке избирательных округов. Однако есть и немалая проблема: в поддержке республиканцев со стороны рабочего класса (шире – «нижнего среднего») есть не только идеологическая (по проблемам «идентичности»), но и прагматическая составляющая: рабочие места, зарплата, в т.ч. – доступность медицины.

В Республиканской партии распри более заметны, особенно после того, как Стив Бэннон вернулся из Белого дома в свою медиа-империю Breitbart News. Фактически он объявил войну республиканскому истеблишменту: лидер партии в Сенате Митч Макконнелл, по наблюдениям экспертов, занял место Барака Обамы в качестве главной мишени критики «столичного болота». Бэннон провозгласил своей целью «бороться за повестку дня Трампа» и с этой целью возглавил процесс поиска «верных трампизму» кандидатов, в т.ч. – на праймериз против действующих сенаторов-республиканцев (за исключением Тэда Круза).

У демократов же продолжается поиск и новых лидеров, и программы, с которой партия пойдет на следующие выборы. Пока не внушают оптимизма ни выдвинувшиеся на первый план Берни Сандерс и Элизабет Уоррен – «левые» сенаторы от Вермонта и Массачусется, ни «половинчатая» программа «Better Deal», ни ставшая модной в качестве одного из главных лозунгов программа еще более радикальной реформы медицинского страхования (фактически аналогичной тем, что действуют в большинстве западных стран). Некоторый оптимизм демократам принесла победа их кандидата Ральфа Нортхема на губернаторских выборах в Вирджинии. Нортхем – «умеренный», «мейнстримный» кандидат – сумел мобилизовать хорошую базу поддержки и опередить своего соперника почти на 9 пунктов. Однако нерешенных проблем остается слишком много.

Параметры прогноза

Судьба Трампа на выборах 2020 г. во многом будет зависеть от результатов промежуточных выборов. Утрата большинства даже в одной из двух палат Конгресса предельно затруднит ему проведение в жизнь своего курса, а в обеих палатах сразу – почти неизбежно спровоцирует запуск процедуры импичмента. Не факт, что эта попытка окажется успешной (предъявлявшиеся до сих пор Трампу обвинения недостаточно весомы для столь сурового вердикта), но шансы на переизбрание она неизбежно подорвет.

Не отваживаясь на развернутый прогноз, обозначим главный параметр, от которого будет зависеть результат выборов: насколько «трампизм окажется сильнее Трампа». Проявившиеся или усилившиеся за последний год сдвиги в партийно-политических настроениях доказывают, что победа столь необычного для американского истеблишмента кандидата отнюдь не была случайной. Радикализация республиканского электората и обострившийся антагонизм – скорее фактор «за» Трампа и республиканцев. Хотя традиционно промежуточные выборы считаются референдумом о доверии или недоверии «партии президента», сам он в этих выборах не участвует, а популярность его курса – возможно, в ряде случаев являющаяся просто «везением» (например, экономический подъем, начавшийся еще в 2016 г.) – остается довольно высокой. Логика американской двухпартийной системы принудит даже колеблющихся сторонников голосовать «против демократов», т.е. за любого республиканского кандидата (впрочем, аналогичная – но зеркальная - логика будет действовать и у избирателей Демократической партии). Многое зависит от явки, точнее от того, какая партия сможет лучше мобилизовать на выборы свой электорат.

Прогнозировать это сложно, но по умолчанию республиканцы – как правящая партия – уязвимы сразу перед несколькими рисками: если любой из них, тем более их сочетание, реализуется, их поражение неминуемо (хотя масштаб его пока не поддается расчетам). Обозначим в заключение эти риски:

· Первый – по крайней мере, хронологически – удастся ли республиканцам провести свой проект налоговой реформы. Без него их «послужной список» накануне кампании окажется слишком бедным.

· Второй – «социальное самочувствие» потенциального электората республиканцев ( и американского общества в целом). Своей победой Трамп обязан коалиции «идейных» и «рациональных» избирателей. Без второй составляющей эта виртуальная коалиция обречена на поражение. Многое будет зависеть от соотношения «хороших» и «плохих» новостей. В следующем году избиратели уже больше будут ждать не абстрактных показателей роста, а конкретных рабочих мест, зарплат и т.п. Плохой новостью может стать и дальнейшая деградация системы медицинского страхования. Чем больше «плохих новостей», тем труднее будет республиканцам мобилизовать свой электорат на выборы.

· Наконец, третий фактор - масштаб «урона» от внутрипартийных распрей. Чем более «успешен» окажется Стив Бэннон и его соратники в навязывании партии «своих» кандидатов, тем более уязвимыми окажутся эти кандидаты в случае неблагоприятной социально-экономической конъюнктуры.

Потери Республиканцев на выборах нижней палаты Конгресса в 2018 г. практически неизбежны. Лучший для них сценарий – т.е. минимизация описанных выше рисков – это сохранение хотя бы небольшого большинства в Палате представителей и улучшение (или сохранение статус кво) – в Сенате. А по результатам промежуточных выборов можно будет начинать оценивать шансы Трампа и трампизма в 2020 г.

Борис Макаренко – председатель правления Центра политических технологий

^[1] в США, где нет пропорциональной системы выборов этот рейтинг являтся функциональным аналогом того, что у нас и в Европе считается электоральным рейтингом партий. Цифры приводятся по данным Realclearpolitics.com

Версия для печати