17.09.2018 | Алексей Макаркин

Церковная битва за Украину

7 сентября Константинопольский патриарх Варфоломей направил в Украину двух своих экзархов - архиепископа Памфилийского Даниила (Зелинского) из США и епископа Эдмонтонского Илариона (Рудника) из Канады. С момента назначения экзархов «холодная война» между Московским и Константинопольским патриархатами перешла в острую фазу.

Экзархи и автокефалия

Оба экзарха родились в Украине, в 1990-е годы вошли в юрисдикцию Константинополя и уехали за границу.

Обычно экзархом называют старшего епископа отдельного церковного округа (экзархата), расположенного за пределами страны основной юрисдикции данной поместной церкви (патриархата). Например, до 1990 года в рамках Русской православной церкви существовал Украинский экзархат, статус которого затем был повышен до самоуправляемой церкви. Поэтому сразу же возник слух о том, что Вселенский патриарх идет по пути Москвы и создает собственную украинскую структуру. Но быстро стало ясно, что в данном случае актуально второе значение этого слова – полномочный представитель патриарха, нечто вроде посла, аналог папского легата в католической церкви. Именно поэтому патриарх Варфоломей назначил двоих экзархов, тогда как экзархатом должен управлять один архиерей.

Экзархи должны заняться подготовкой к провозглашению украинской автокефалии, которую готовит Константинополь. Один из них должен работать с Киевским патриархатом (УПЦ КП), другой – с Украинской автокефальной православной церковью (УАПЦ). Сотрудничество с Украинской православной церковью Московского патриархата (УПЦ МП) не предусмотрено, хотя подразумеваются контакты с ее отдельными епископами и клириками. Можно сказать, что назначение экзархов является важным, хотя и не решающим шагом на пути к автокефалии.

В Украине есть три православные церкви. Одна каноническая, входящая в состав Московского патриархата – в нее входит наибольшее число приходов (более 12 тысяч), к ней, по некоторым данным, принадлежит большинство практикующих (то есть регулярно приходящих в храмы) верующих. Две неканонические – УПЦ КП (более 5 тысяч приходов), пользующаяся симпатиями многих «национально ориентированных» украинцев (правда, в храмы они ходят существенно реже), и небольшая УАПЦ (более одной тысячи приходов), представленная преимущественно на западе страны.

По данным опроса, проведенного в августе-сентябре 2018 года Киевским международным институтом социологии, Центром Разумкова и центром «Социс», 68,8% респондентов назвали себя православными. Из них 45,2% назвали себя прихожанами УПЦ КП, 16,9% — прихожанами УПЦ МП, 2,1% относят себя к УАПЦ. Еще 33,9% заявили, что не относят себя ни к какой церкви, хотя и исповедуют православие.

Власти Украины делают ставку на создание единой автокефальной (то есть самостоятельной) церкви и добиваются получения автокефалии от Константинополя. Для президента Петра Порошенко это особенно важно перед выборами, которые состоятся в следующем году – ему надо демонстрировать успехи в условиях, когда он, по опросам, отстает от своих конкурентов. Но даже если его в следующем году не изберут на новый срок, следующий президент в целом будет проводить ту же политику (хотя возможны нюансы).

Результаты общенационального опроса Центра Разумкова, проведенного, совместно с Фондом «Демократические инициативы» имени Илька Кучерива с 16 по 22 августа 2018 года показали, что 35% граждан Украины поддерживают создание в Украине Поместной автокефальной Православной Церкви, 19% - не поддерживают, 33,5% ответили, что их это не интересует, а 12% затруднились с ответом.

Больше всего поддерживают создание Поместной Церкви верующие УПЦ КП, 61% - за и 11% - против, тогда как среди верующих УПЦ МП положительно относятся к этому 27%, а 42% - не поддерживают. В общем, среди тех, кто считает себя православным, 41% поддерживают создание Поместной автокефальной Православной Церкви, не поддерживают - 21%. 40% греко-католиков высказались «за» и 19% «против» создания Поместной автокефальной Церкви, впрочем среди них 42% не интересовал этот вопрос или затруднились с ответом.

Подавляющее большинство тех, кто не относит себя ни к одному из вероисповеданий (84,5%) и тех, которые считают себя «просто христианами» (74%), а также более половины тех, кто ответил, что они «просто православные» (без отнесения себя к одной конкретной Православной Церкви) (56%) или отвечали, что их это не интересует, или затруднились с ответом.

Доля тех, кто поддерживает создание Поместной автокефальной Православной Церкви, превосходит долю тех, кто это не поддерживает, в Западном (соответственно 60,5% и 12%) и Центральном (соответственно 41% и 15%) регионах. В Восточном регионе, наоборот, больше тех, кто это не поддерживает (соответственно 14% и 32%), тогда как в Южном регионе их доли статистически значимо не отличаются (соответственно 16% и 18%). В Восточном и Южном регионах большинство граждан или не интересуются этой проблемой, либо не определились (такие составляют 54% на Востоке и 66% на Юге).

Реакция Москвы

В ответ на назначение Константинополем экзархов уже 8 сентября Священный Синод Русской православной церкви методом опроса осудил это решение. 13 сентября, по данным телеграмм-канала «Церквач», состоялся разговор патриарха Кирилла с Владимиром Путиным. 14 сентября был срочно собран Синод, который постановил:

· Приостановить молитвенное поминовение Патриарха Константинопольского Варфоломея за богослужением.

· Приостановить сослужение с иерархами Константинопольского Патриархата.

· Приостановить участие Русской Православной Церкви во всех Епископских собраниях, богословских диалогах, многосторонних комиссиях и других структурах, в которых председательствуют или сопредседательствуют представители Константинопольского Патриархата.

Молитвенно-каноническое общение между Москвой и Константинополем (то есть разрешение клирикам и верующим одного патриархата причащаться в храмах другого), как и ожидалось, сохраняется. Его разрыв (как крайняя мера) произойдет после обнародования томоса Константинопольского патриархата об украинской автокефалии.

В 2013 году арабский Антиохийский патриархат прекратил общение с контролируемым греками Иерусалимским патриархатом из-за спора о том, кому подчиняются немногочисленные православные (около 100 человек), живущие в Катаре – то есть по куда меньшему поводу, чем судьба миллионов украинских верующих. Кстати, это общение не восстановлено до сих пор, так как реальная причина разрыва заключается не в судьбе маленького катарского прихода, а в противоречиях между арабами и греками. В 1996 году на несколько месяцев прерывалось общение между Москвой и Константинополем из-за двух параллельных юрисдикций в Эстонии, где православные составляют меньшинство. Похоже, что в Константинополе в меньшей степени драматизируют возможный разрыв, чем в Москве.

В то же время происходит эскалация отношений между патриархатами – каждой из сторон все сложнее повернуть назад и заняться поиском компромисса. Принятые меры – особенно прекращение поминовения московским патриархом своего коллеги – важны как символические решения, которым в церкви всегда придается большое значение.

«Конструирование» украинской автокефалии под руководством константинопольских экзархов может ускориться. В ответ Москва и на церковном, и на государственном уровне будет поддерживать сопротивление автокефалии на уровне как УПЦ МП в целом, так и конкретных епархий и монастырей. Также Москва будет пытаться получить поддержку со стороны других поместных церквей, предотвращая возможное признание ими украинской автокефалии. Они, в свою очередь, в этом конфликте будут проявлять осторожность, чтобы не совершить непоправимых шагов в отношениях и с Москвой, и с Константинополем.

Есть и другие обсуждаемые в информационном пространстве варианты. Например, заняться в обход Константинополя открытием на турецкой территории храмов для российских отдыхающих. Только здесь придется столкнуться не только с подозрительным отношением турецкого президента Реджепа Тайипа Эрдогана к подобным проектам (которые он неизбежно воспримет как политические, связанные с ростом влияния России в Турции, чего он не хотел бы допустить), но и с неприятием активности христианских священнослужителей со стороны многих турецких чиновников.

Высказывается и еще одна идея – сблизиться с греками-старостильниками, отделившимися от мирового православия после ввода в 1924 году в Константинопольской и Элладской церквях нового календарного стиля. Старостильников насчитывается, по некоторым оценкам, до 800 тысяч человек – и патриарх Варфоломей для них противник. Проблема заключается в том, что это очень ригористичная, внутренне конфликтная среда, расколотая на множество структур, каждая из которых считает себя единственно правой. Русская православная церковь заграницей (РПЦЗ) имеет опыт взаимодействия с некоторыми из этих организаций, не вызывающий никакого оптимизма.

В Интернете обсуждается вопрос о возможности использования государственного ресурса с тем, чтобы надавить на патриарха Варфоломея через того же Эрдогана. Но согласится ли Эрдоган в условиях, когда его отношения с Россией носят весьма непростой характер? Сейчас Эрдогана волнует судьба сирийской провинции Идлиб – он не хотел бы допустить ее перехода под контроль Башара Асада и для решения этой задачи маневрирует между Россией и США, одновременно усиливая свои позиции в самом Идлибе, что вызывает недовольство со стороны Асада.

Игры патриархатов

Церковных руководителей – не только греков – нередко сравнивают с византийцами. Речь, разумеется, идет о стереотипном образе хитрого и тонкого игрока, который в западной культуре противопоставлялся в немалой степени идеализированным крестоносцам. Но некоторые моменты истории борьбы за украинскую автокефалию можно считать византийскими. Например, когда под давлением турецкого визиря, желавшего договориться с Москвой, константинопольский патриарх Дионисий в 1686 году согласился отдать Украину в московскую церковную юрисдикцию, он сопроводил это нежеланное для себя решение оговоркой о том, что в украинских церквях на богослужениях должны по-прежнему поминать вселенского патриарха и только потом московского. То есть признавалась хотя бы «остаточная» власть Константинополя над украинскими православными. В Москве эту формальность проигнорировали, а сейчас, спустя несколько веков, она «выстрелила» - именно на этом аргументе Константинополь основывает свое право дать автокефалию.

Или же патриарх Варфоломей на встрече с Кириллом 31 августа (выглядевшей последней попыткой найти компромисс) вдруг напомнил ему о митрополите Никодиме (Ротове), наставнике нынешнего московского патриарха. Для многих практикующих верующих в России Никодим – прежде всего символ экуменизма, желания выстроить отношения с католиками. Но для Варфоломея это митрополит, пролоббировавший предоставление Русской православной церковью автокефалии Православной церкви в Америке в 1970 году. Причем произошло это без всякого согласия Константинополя, который эту автокефалию до сих пор не признает. Так что Варфоломей дал понять, что теперь уже его церковь может не обращать внимания на позицию Москвы по Украине.

В целом история ХХ века характеризовалась жесткой конкуренцией Москвы и Константинополя, тесно связанной с политическим фактором. То Польша и Финляндия добиваются независимости от России и их православные церкви получают от Константинополя, соответственно, автокефалию и автономию, несмотря на протесты Русской церкви. Потом приходит Красная армия, автокефалия в Польше упраздняется, а новую польские православные получают уже из Москвы. А в Чехословакии ситуация оказалась еще более запутанной – там до Второй мировой войны существовали конкурирующие сербская и константинопольская юрисдикция. После войны Московская патриархия, разумеется, без всякого согласия вселенского патриарха, предоставила автокефалию православным, до этого находившимся в подчинении Сербии, а константинопольская юрисдикция была ликвидирована. В свою очередь, Константинополь объявил о предоставлении автокефалии чехам и словакам лишь в 1998 году и именно с этого момента считает ее законной. В Эстонии до сих пор сосуществуют московское большинство и константинопольское меньшинство православных, в связи чем между двумя церквями в 1990-е годы был острый конфликт и, как отмечалось выше, на несколько месяцев прерывалось каноническое общение.

Но, несмотря на эстонский конфликт, после окончания холодной войны между Москвой и Константинополем установились правила игры, исключающие слишком резкие односторонние действия – не только в организационной, но и в канонической сфере. Москва соглашалась на это, так как после окончания холодной войны могла только «играть на удержание». Константинополь рассчитывал, что Москва рано или поздно согласится на проведение Всеправославного собора под председательством вселенского патриарха. Москва согласилась, но перед собором в 2016 году согласие отозвала и на собор российская делегация не приехала. Консервативная часть РПЦ крайне негативно относилась к сближению с экуменическим и прозападным Константинополем, видя в этом измену православию. На это наслоились еще несколько проблем, и эффект от главного дела жизни Варфоломея оказался смазан.

После этого Константинополь и решил пересмотреть правила – тем более, что официально они не были зафиксированы. Тем более, что информация агентства Associated Press о попытках взлома электронных почт трех влиятельных константинопольских митрополитов группировкой Fancy Bear, которую связывают с Россией, не прибавила теплоты в и без того прохладных отношениях между Москвой и Константинополем. Теперь Варфоломей официально исходит из того, что его церковь – и только она, как обладающая историческим первенством в православном мире - может односторонне давать автокефалию.

Либералы против консерваторов

Главное – что Константинополь берет на себя не только формальное, но и реальное лидерство в православном мире, отказываясь от партнерства с Москвой. Речь идет не только об автокефалии. Только что Константинополь принял решение разрешить своим священникам повторное вступление в брак – в том случае, если жена священника умерла или ушла от него. Русская православная церковь резко против такого решения, на которое в СССР пошли представители обновленческого раскола, связанного с большевиками. Либерализация брачных отношений – вопрос очень сложный для церквей (вспомним, что католики не отказываются от целибата, несмотря на многочисленные требования со стороны либеральной части церкви). В каноническом православии второбрачие клириков было запрещено всегда – и теперь Константинополь пересматривает правило.

Ситуация напоминает 1923 год, когда Константинопольский патриархат объявил о переходе на новый календарный стиль в церкви – с тех пор большинство церквей постепенно последовали его примеру, но несколько, включая Русскую, решительно выступают против этого. При этом календарный вопрос менее важен, чем брачный. В том же 1923 году глава Русской церкви патриарх Тихон под давлением большевиков согласился на введение нового стиля (но верующие выступили против, и решение было отменено), но в вопросе повторного брака клириков он занимал предельно жесткую позицию. Так что это решение Варфоломея можно считать революционным.

Таким образом Константинополь не только стремится к безусловному лидерству, но и инициирует в церкви либерализацию, которая может вызвать коренное размежевание в православном мире. Для одной его части это долгожданный выбор, соответствующий задачам церкви в ХХI веке, для другой – грубое нарушение многовековой традиции. И, похоже, что РПЦ станет центром притяжения для православных консерваторов, которые будут противостоять Константинополю – вне зависимости от того, как сейчас решится украинский вопрос. И тогда Украина станет полем для противостояния церковных либералов, ориентированных на европейскую православную традицию (связанную с парижской школой богословия), и консерваторов, опирающихся не только на Россию, но и на монашество Киево-Печерской и Почаевской лавр – главных святынь православия в Украине.

Алексей Макаркин - первый вице-президент Центра политических технологий

Версия для печати