01.09.2006

МИХАИЛ КОМИССАР, ГЕНДИРЕКТОР АГЕНТСТВА «ИНТЕРФАКС»: «НАДЕЮСЬ, В РОССИИ УСТАНОВИТСЯ БАЛАНС МЕЖДУ ЛИБЕРАЛЬНЫМ И ГОСУДАРСТВЕННЫМ»

Я родился в 1953 году в городе Харькове. Родители – нормальные представители среднего класса. Отец был военнослужащим, мать – врачом-стоматологом. Я закончил Харьковский политехнический институт по специальности инженер электроэнергетик, работал в различных проектных институтах – гражданских, а затем, во время службы в армии, военных. Служил в разных местах, в том числе на Кубе.

Так сложилась судьба, что в качестве журналиста я стал сотрудничать с рядом газет. Еще с Кубы писал для «Советской России». А в начале 80-х годов появилась возможность устроиться на Гостелерадио. Я трудился на Иновещании, объяснял иностранным радиослушателям, чем советская власть лучше того безобразия, что творится у них. В своей редакции я быстро вырос от рядового редактора до заместителя главреда. Может быть, сыграл свою роль эффект непрофессионала - профессионалы часто загоняют себя в какие-то рамки, а этого нельзя делать в принципе. Любитель со своим свободным подходом выигрывает, особенно в кризисных ситуациях, во время перемен.

Так было и в перестройку. Кадровые журналисты по-прежнему падали ниц перед Кремлем и ЦК, а меня как-то совершенно не впечатляли все эти чины и регалии. И я стал ходить и брать интервью у членов Политбюро – неслыханная по тем временам вещь! Хотя на самом деле многие из них были довольно открытыми. Я делал интервью с такими фигурами, как Яковлев, Шеварднадзе, Вольский, Бакатин, Игнатенко, Примаков, пробился даже к Крючкову, который тоже иногда играл в модную открытость.Когда я провел интервью с заведующим идеологическим отделом ЦК КПСС Александром Капто и членом ПБ Александром Яковлевым, все в редакции просто упали. Там не могли понять, как такое возможно. Для руководителей Гостелерадио СССР попасть на прием к члену Политбюро было очень сложной задачей. Складывалась парадоксальная ситуация, когда я мог в любой момент позвонить зав отделом или даже секретарю ЦК, члену Политбюро, которые знали меня как журналиста и ценили возможность общения со мной. А мое руководство в лице зам председателя или даже председателя Гостелерадио должно было идти по инстанциям. Какой-то рядовой инструктор отдела пропаганды ставил их в длинную очередь, и в результате они с трудом попадали на прием пару раз в год.

Дорогой Егор Кузьмич. И тут мы плавно переходим к истории возникновения «Интерфакса». Объективной причиной создания агентства послужила политика гласности и другие изменения в стране. Многое стало возможным - ощущение этого буквально витало в воздухе. «Огонек», «Аргументы и факты» привлекали людей интересными и злободневными материалами. Появились независимые печатные издания. А вот структура Гостелерадио в системе советской пропаганды оставалась одной из самых косных. Традиционно Гостелерадио находилось под пристальным контролем высшей власти, из-за влияния на огромные массы людей. В общем, страна зачитывалась Коротичем, а мы имели много интересной информации, которая не подлежала обнародованию.

Я был в тот момент заместителем главного редактора главной редакции информации радиовещания на зарубежные страны, в моем подчинении находилось около 200 сотрудников. Главная редакция информации была ключевым подразделением, которое готовило базовую информационную продукцию для вещания на все страны мира. В частности, мы делали так называемые часовые блоки новостей – при этом я отвечал за освещение событий в СССР (другой заместитель главного редактора отвечал за международную жизнь). Ко мне поступало большое количество информации, которая подвергалась жесточайшей цензуре. Довольно часто нашему начальству звонил Лигачев, и сверху эхом доходило: «Егор Кузьмич разрешил… запретил… рекомендовал…»

В общем, «гласность» в стране – и нехватка ее в отдельно взятом Гостелерадио – была объективным фактором, способствовавшим появлению независимого информационного агентства. Другой фактор заключался в наличии у нас огромного количества очень интересной, «вкусной» информации, которая оставалась за бортом, поскольку не вписывалась в те критерии, по которым отбирали информацию для наших блоков новостей.

Фокус с Яковлевым. А непосредственным толчком к созданию «Интерфакса», как ни странно, послужило… приглашение на прием в индийском посольстве. Я разговорился там с иностранными дипломатами, которые спросили у меня, почему мы не делаем транскрипцию своих передач, как это принято на многих радиостанциях в мире. У вас, говорят, сейчас в стране происходят очень интересные события, но не всегда есть возможность прослушать ту или иную беседу с экспертом, политологом, социологом. Вот если бы вы выпускали еще версии на бумажном носителе, мы, уверяли меня дипломаты, могли бы их даже покупать.

Это было первым импульсом. Но на запуск проекта ушло два года. Я ходил по инстанциям, объяснял, уламывал, находил дополнительные аргументы. Идеей горел один я, а против меня была целая система, без санкции которой я бы сделать ничего не смог.

И я эту санкцию получил. Как? Пришел однажды к Александру Яковлеву, взял у него интервью и в конце беседы за чаем с сушками сказал: «Александр Николаевич, тут идея такая есть – объяснять иностранцам сущность нашей перестройки. Не понимают они ничего. А мы бы писали, переводили, давали им – в общем, облегчали бы восприятие». Александр Николаевич, уже уткнувшись в свои бумаги и почти забыв о моем существовании, ответил: «Ну, неплохо». Я радостно пришел к зампреду Гостелерадио и заявил, что вот, Яковлев одобрил. Тот, потрясенный, позвонил Председателю. Но спросить-то у Яковлева, так это или не так, никто ведь не мог!.. В конце концов, на меня фактически махнули рукой – и проект стартовал.

Хорошо это или плохо, но меня вела не возможность зарабатывать деньги. Мне просто было скучно. Я успешно делал карьеру, получал приличную зарплату, от Гостелерадио ездил за границу. Так что деньги, в число мотивов, не входили точно. Да мы все тогда, наверное, к сожалению, просто не умели мыслить в рамках бизнес-логики. В чем-то нам это обстоятельство помогло, а в чем-то, напротив, помешало. Те люди, которые пришли в бизнес на 3-5 лет позже, занялись нефтью, банками – в общем, серьезными делами. А мы крупным бизнесом заниматься возможности на тот момент не имели и даже не думали об этом.

«Интер + факс». В это время стали возникать первые совместные предприятия. Нас, как журналистов радио, приглашали на различные встречи, презентации, и мне пришла в голову мысль попросить у «новых» бизнесменов денег на наш проект. Я ходил в самые разные СП. Как правило, ответ был такой: есть ТАСС, есть газета «Правда». Что вы можете придумать нового? Но однажды я побывал на презентации советско-франко-итальянского СП «Интерквадро», которым руководил Лев Вайнберг – мудрый и интересный человек, умеющий мыслить глобально.

Я пришел к нему с предложением всюду на нашей продукции размещать надпись «совместно с «Интерквадро» взамен на материальную помощь. И он довольно быстро согласился. Так мы создали совместное издание Иновещания Гостелерадио СССР и «Интерквадро». То есть нас как юрлица еще не было. Мы были лишь неким персоналом. Все деньги делились между Гостелерадио и «Интерквадро». Нам платили небольшую зарплату, чисто символическую.

Большие затруднения возникли, когда мы стали обдумывать способы распространения своей продукции. Телетайпы были лишь в ТАССе, интернета еще не было. В результате долгих размышлений было решено отправлять клиентам информацию по факсам, которые только- только появились в мире. Их были в СССР считанные единицы. Поэтому мы придумали такую схему - поставлять клиентам факсы, брать за них аренду и тут же давать пакет нашей информации. Отсюда и название, которое я придумал, – «Интерфакс». Тогда многие популярные СП были с приставкой «интер» - «Интерквадро», «Интермикро»...Мы стали всем клиентам предлагать такую услугу: 17 долларов в месяц за информацию и 1 доллар в день за аренду факса. Таким образом, «Интерфакс» стал первой компанией в СССР не только в области оказания информационных услуг, но и распространения факсов. Самый простенький факс стоил довольно дешево, окупался где-то за полгода.

Перевод на русский. Успех пришел к нам относительно быстро. Здесь надо вспомнить, что вообще творилось тогда на отечественном информационном поле. А солировал на нем - ТАСС. Я вообще–то уважительно отношусь к этой организации. Это - большая структура, которая прошла большой путь. Там работало и работает много замечательных людей. Но в то время это была организация, в цели которой не входило своевременно, оперативно и ясно доводить информацию. Сообщения ТАСС могли звучать примерно следующим образом: Генеральный секретарь ЦК КПСС встретился с госсекретарем США. На встрече затрагивались вопросы, представляющие взаимные интересы. Госсекретарь США подтвердил известную позицию американской стороны по поводу ракет в Европе. На это М. Горбачев заявил, что СССР боролся и будет бороться за мир во всем мире и никогда не позволит… - ну и так далее.

Из этой «тассовки» понять ничего было нельзя. Собственно, «Интерфакс» и занимался тем, что описывал эту же тему, но уже в адекватном формате. Горбачев встретился с Шульцем. На встрече обсуждались разногласия по поводу размещения «першингов» в Европе. Американцы продолжают настаивать на том, что они не будут демонтировать базы в Германии и Турции. СССР заявляет, что его эта позиция не устраивает и он готов ответить контрмерами – размещением своих ракет в соседних регионах. Но это никому не выгодно. Поэтому советский лидер предлагает следующие варианты... Получив два-три подобных сообщения, потребитель очень быстро делал вывод, что на эту информацию стоит подписаться. Конечно, ее качество целиком зависело от профессионализма наших сотрудников, но он был на очень высоком уровне.

Число наших клиентов росло довольно быстро. Где-то через 3-4 месяца мы уже имели их под сотню. Каждый платил по 17 долларов, в сумме 1700 долларов в месяц, сумасшедшие деньги по тем временам. Но все они шли мимо нас. Мы не роптали, были абсолютно довольны положением дел, нам было интересно!Где-то в начале 1990 года на нас начали ссылаться иностранные СМИ. Многие ведущие мировые издания нас уже подписали. Помню очень долго не подписывалось на наши новости агентство «Рейтер» - там говорили, что должны посмотреть, насколько мы будем успешными. Они у нас около года бесплатно получали информацию, после чего мы сказали, что или пусть платят деньги, или отключаем. Кстати, у нас даже в мыслях не было давать информацию на внутренний рынок, своим внутренним СМИ. Сейчас, возможно, многие этого не поймут, но тогда была такая ситуация, когда внутренний враг считался страшнее внешнего. На Запад писать дозволялось, главным было, чтобы свои этой крамолы не видели. Мы ведь давали другой взгляд, другую информацию – о том, о чем ни «Известия», ни «Правда» в то время не писали.

Лететь с одним крылом. Примерно через полгода, в 1990 году, у нас начались проблемы. Меня вдруг стали вызывать к начальству: что у вас там творится? Кто визирует ваши сообщения? Ситуация накалялась весь 1990 год. Ко мне спустили 8 или 9 комиссий, которые проверяли соблюдение советского законодательства о труде, о бухучете, технику безопасности. Мы искренне не понимали, почему давят и что не так.

Я снова попытался использовать «фактор Яковлева». Пошел к нему и буквально навязал наши услуги. Давайте, сказал, мы вам поставим факс, и вы будете получать информацию. Это же так интересно! Так нас стали читать и в ЦК. Какое-то время это мне помогало блефовать, в случае чего я говорил, что нас в ЦК получают, и у них ко мне вопросов нет.

Однако где-то в середине 1990 года в окружении Горбачева произошел мощный раскол. С одной стороны, сложилось либеральное крыло, в которое входили Яковлев, Шеварднадзе, Вольский, Игнатенко, Примаков. Но были и крайние консерваторы, которые требовали возврата к прежним порядкам - Крючков, Лигачев, Полосков и т.д. Между этими крыльями шла очень жесткая борьба. Гостелерадио жестко контролировалось Лигачевым, поэтому ситуация была для нас крайне непростая. Мы к этому времени уже стали каналом коммуникации для либералов, которые с удовольствием скидывали нам свои мысли, идеи, реагировали через нас на события в стране и в мире.

Правые, поняв это, решили нас прихлопнуть. В конце 1990 года прессинг жутко усилился. Мне уже напрямую различные чины с Гостелерадио говорили: ты доиграешься, не жди, пока тебя закроют – закрывайся сам. Но тут, как говорится, нашла коса на камень. Нам уже не хотелось закрываться.В это время поменялось руководство «Интерквадро», и на смену умному, амбициозному Вайнбергу пришли люди, которые просто хотели тихо зарабатывать деньги, без всяких проблем с властями. Больше их ничего не интересовало. И они очень быстро заявили нам, что не желают участвовать в наших играх. Но уже вышел первый советский закон о печати, где говорилось, что трудовой коллектив либо главный редактор в случае отказа учредителя от своего издания имеет право создать СМИ под тем же названием. Где-то осенью 1990 года, воспользовавшись этим, я пришел к российскому министру печати и информации Михаилу Полторанину.

Мы были одними из немногих, кто давал информацию о Ельцине и тех, кто шел рядом с ним - Афанасьеве и других представителях Межрегиональной депутатской группы. И вот я пришел к Полторанину и сказал ему, что или мы сейчас зарегистрируемся, или нас задавят. Он сразу же сел за печатную машинку, достал откуда-то печать, и мне буквально за пять минут выдали свидетельство о регистрации «Интерфакса» - как печатного органа, но еще не юридического лица.

Как мы стали новостью. Далее события стали развиваться очень бурно. Каждый день меня вызывали к начальству и прямо говорили, что если я не уйду подобру-поздорову, то положу на стол партбилет. Начали давить на моих сотрудников, увольняли технический персонал. Обзвонили всех корреспондентов на местах – с этими не сотрудничайте, ничего им не давайте. Блеф с Яковлевым и другими людьми из ЦК еще удерживал наших недругов от нашего полного закрытия. Но давление было очень сильным. К этому времени уже был принят закон об акционерных обществах. И мы, с большими сложностями, но все же сумели зарегистрироваться. Я вложил все свои деньги в качестве уставного капитала, за что был сильно отруган женой, которая упрекала меня, что никогда не думаю о семье, а только о своих делах. Еще несколько коллег также согласились войти в капитал, но многие отказались. Ты нам вовремя зарплату плати, а капиталистами быть не хотим- говорили эти осторожные люди. Такие были времена.

Разрыв с Гостелерадио был неминуем. 11 января 1991 года (с тех пор для «Интерфакса» этот день - корпоративный праздник «День Независимости») состоялась коллегия Гостелерадио СССР, главным предметом обсуждения на которой была антипартийная деятельность «Интерфакса» и его руководителя М.Комиссара. Обсуждение длилось три часа, в течение которых меня полоскал тогдашний председатель Гостелерадио Леонид Кравченко. Это был классический обвинительный процесс с соответствующей стилистикой – «Михаил Коммисар льет воду на чужую мельницу» и т.п. В результате было принято решение нашу вредоносную деятельность немедленно прекратить. А надо сказать, что мы предварительно разослали всем своим клиентам сообщение, что если больше не выйдем, значит, нас закрыли. Человек сто иностранных корреспондентов в этот вечер дежурило около Гостелерадио. Никогда в своей жизни я не давал столько интервью, сколько в тот день. Закрытие «Интерфакса» стало тогда второй мировой новостью. Первой были сообщения из Прибалтики, где тогда как раз началось обострение.

Нам дали ночь, чтобы вывести всю технику и архивы. Однако была проблема, куда все это перевезти. Где нас не тронут? У Ельцина. Но одного Ельцина было мало, надо было прикрыться кем-то из горбачевского крыла. Близким к Горбачеву, человеком, с которым у нас установились хорошие отношения, был Аркадий Вольский, очень порядочный, мудрый человек, впоследствии возглавивший РСПП. Он дал нам помещение, куда мы перевезли часть вещей. Разрешил нам переехать к нему в Белый дом и Ельцин. В общем, полгода мы, уже ставшие тогда юридическим лицом, работали в двух точках – Научно-Промышленном Союзе у Вольского и у Ельцина в здании Верховного Совета.

Но, конечно, на этом наши проблемы не закончились. На следующий день после закрытия в ответ на шум, поднятый в иностранных СМИ, в девятичасовой программе «Время» диктор, кажется Аза Лихитченко, зачитала заявление: в связи с волной слухов Гостелерадио СССР сообщает, что деятельность «Интерфакса» была признана неправильной; компетентные органы еще разберутся с агентством и его руководителем Михаилом Комиссаром… Можете представить себе, что в то время значило подобное заявление в программе «Время»? Мне немедленно позвонила из Харькова мама: «Миша, все. Тебя посадят».

Но в тот момент у меня появилась какая-то ярость, желание доказать: я все равно продолжу дело, несмотря на вас, сволочей. Я же понимал, что то, что мы делаем, интересно и стратегически правильно, что общественную эволюцию не остановить. Меня прессинговали год - и по мелочам, вплоть до отключения электричества, и по-крупному. Это не могло не породить во мне здоровую злость: не дождетесь!

Экономика приносит деньги, политика – имидж. Мне очень помогали друзья и коллеги, поверившие в агентство. Такие системы, как наша, – это системы коллективные. Уже через несколько месяцев после начала проекта к нам стали подтягиваться умные, талантливые и энергичные люди. Те, кого достали. Те, у кого были мозги. Те, у кого был характер. Кому надоело играть в информационный идиотизм, который в то время существовал в Гостелерадио: жизнь сама по себе, а информационный поток сам по себе. Так что возле меня довольно быстро сложилась компания единомышленников, которые быстро стали лучшими информационщиками страны.

Потом, уже в ельцинский период, мы осознали себя полноценной компанией, организовались как хозяйственная единица и стали думать, как жить и работать дальше. Было ясно, что общеполитическая информация останется важной составляющей нашей работы. С другой стороны, мне помог предыдущий опыт человека, связанного с экономикой. Я понимал, что политическая информация имеет довольно ограниченный рынок. Кто подписывается на нее? Средства массовой информации, властные структуры, представительства иностранных государств - это все. В общем, сотни, но не тысячи клиентов. И если мы хотели считать на десятки тысяч нужно было заниматься бизнес информацией. Но информационных услуг этого рода в Советском Союзе не было в принципе, как класса. Приходилось создавать с нуля основы агентства деловой информации.

Итак, мы довольно быстро поняли значение экономических новостей. Для меня здесь особо впечатляющим оказался пример агентства «Рейтер». Я был поражен, узнав, что «Рейтер» только 5-6% своих доходов получает от продажи политической информации. Все остальное идет от финансово-экономического блока. В то же время я ознакомился с работой АП и «Франс-пресс» и понял, что агентства, которые специализируются только на политической информации, всегда бедны, им вечно не хватает денег.Поэтому мы изначально стали ориентироваться на модель «Рейтера». За счет общеполитической информации, которую все цитируют, создается имидж. А деньги приходят за счет финансово-экономического блока, потому что бизнес клиенты платят больше, да их и просто намного больше количественно. А где-то году в 91-92 мы стали первыми в стране, кто стал профессионально развивать экономическую и финансовую информацию, сфокусированную на отдельных отраслях.

Еще в Гостелерадио мы издавали соответствующее издание для иностранцев. Оно называлось Soviet Business Today. Потом первыми перешли к созданию профильных изданий в таких сферах, как нефть и газ, металлы, банки и финансы, сельское хозяйство. Иными словами, стали развиваться как специализированное профессиональное агентство, подробно освещающее бизнес темы.

Что такое «Интерфакс».На волне огромного интереса на Западе к тому, что происходит в СССР, мы открыли первый зарубежный офис в Америке, затем создали компании в Германии, в Англии, Гонконге. Стали обрастать своими бюро в разных точках бывшего СССР. И постепенно выросли до того, что есть сегодня.

А сегодня «Интерфакс» – это группа порядка 35 компаний. Есть три крупные географические зоны, в которых мы работаем как информационная структура, собирающая и продающая информацию, - это Центральная Европа (Польша, Венгрия, Чехия, Словакия), страны бывшего СССР и Китай. Компании в США, Великобритании, Германии и Гонконге занимаются только продажами наших информационных и аналитических продуктов.

Безусловно, самая активная наша деятельность протекает на постсоветском пространстве, конкретно – в России. Наши агентства на Украине, в Белоруссии, Казахстане, Азербайджане уверенно занимают лидирующие позиции на соответствующих информационных рынках. У всех у них свои замечательные менеджеры, отличные журналистские команды, свои многочисленные клиенты. Далее, корпункты в других странах бывшего СССР. Главный координационный офис находится в России, здесь у нас имеется около 50 бюро, практически во всех более-менее значимых центрах. Отдельные агентства, созданы в каждом федеральном округе. Они занимаются локальной информацией, собирают и продают ее в своих регионах. Наконец, отраслевые направления – агентства нефтяной, металлургической, финансовой, телекоммуникационной информации; специализированные агентства по информации о компаниях, располагающих крупнейшей базой данных – 5 миллионов российских фирм. Центр Экономического Анализа – ведущая аналитическая компания России и СНГ, выпускающая известные рэнкинги банков, страховых компаний и т.п. Зарубежные структуры управляются из Лондона. Там находится руководство Центральной Европы, Германии, США, ЮВА. Общее количество наших сотрудников примерно 1200 человек. Информацию о своих доходах мы не разглашаем. Но в любом случае информационные агентства – не нефтяные компании. Они не оперируют сотнями миллионов или миллиардами долларов…

Мы получили признание в международном сообществе как одна из самых профессиональных информационных групп на постсоветском пространстве. Мерилом такого признания служит желание крупнейших мировых компаний вести с нами совместный бизнес. Например, мы создали совместное предприятие с ведущим мировым рейтинговым агентством Moody’s - речь идет о «Moody’s-Интерфакс». Это высшая степень признания, ведь рейтинговые агентства очень дорожат своей репутацией. Для них вхождение в капитал, в партнерские отношения – вещь абсолютно уникальная. Перед тем как начать сотрудничество, они просвечивают будущего партнера насквозь. Мы вели переговоры 5 лет. Тот факт, что эта компания была создана, говорит о том, что нас признали, нам доверяют. Несколько лет назад было создано совместное предприятие с ведущим мировым кредитным бюро Experian. Есть совместная деятельность в области инвестор-relations – с мировым гигантом, компанией Thomson Financial. Есть целый ряд других таких же моделей сотрудничества с ведущими мировыми информационными компаниями.

Как нам все это удается? В первую очередь - у нас первоклассный коллектив.

Мы стараемся выплачивать нашим менеджерам и специалистам хорошие зарплаты и бонусы, предоставлять им возможности для самореализации. Делать так, чтобы и морально, и материально им было интересно. Плюс – люди это очень ценят – мы несем ответственность за их жизнь и здоровье. Если по каким-то причинам возникает угроза жизни сотрудника, мы сделаем все, чтобы ее устранить. Многие были вылечены с нашей помощью от самых страшных заболеваний, отправлены за границу на лечение и т.д.

Отравленное время.С точки зрения структуры управления, сегодня «Интерфакс» - это закрытое акционерное общество. Особенно серьезные изменения у нас произошли в середине 90-х годов. Это был период, когда нашим олигархам вдруг понравилось иметь свои медиа-империи. Тогда пошли массовые захваты газет, телеканалов, агентств. В отношении нас тоже было несколько очень серьезных попыток враждебного захвата. Я не хочу сейчас называть имена. Но это- ведущие олигархи того времени. Действовали они очень жестко. В ход шли угрозы, различные формы наездов. Мне даже пришлось вывезти семью из страны, после того как мне показали маршрут возвращения моей дочери из школы и объяснили, сколько есть мест по пути, где с ней может что-нибудь случиться… В общем, я в два дня вывез семью за границу, но продавать «Интерфакс» не стал. Просто опять возникло ощущение злости: да пошли вы! Все наши акционеры написали завещания, разместили их на Западе.

С помощью юристов мы придумали массу схем, чтобы захват не состоялся. Это то, что на Западе называют «пойзон пилз», отравленные таблетки. В частности, один из приемов - уменьшение числа акционеров, повязывание их самыми разными договорами, когда ни один из них не может продать свою долю без желания других. Также мы выкупили ряд акций у миноритарных акционеров, чтобы к нам нельзя было подобраться с этой стороны.

Мы – на своей территории. Конечно, с тех пор многое изменилось. По сравнению с девяностыми российский информационный рынок во многих отраслях уже устоялся, и количество новых успешных проектов с течением времени стало значительно меньше. Но прорваться на рынок реально – что, собственно, постоянно и происходит. Я думаю, что так будет всегда и везде в мире.

В нормальном государстве успех нового проекта должен зависеть не от смелости или авантюризма предпринимателя, а от правильной реализации правильной бизнес-идеи. Если говорить о нашем предприятии, то сегодня создать его теми же методами, которые использовали мы, - три табуретки, пишущая машинка – уже нельзя. Теперь потребуются огромные затраты. На своей территории мы сегодня сильнее «Рейтера» и «Блумберга». Они понимают, что мы здесь самый серьезный игрок, а потому работают с нами, покупают у нас информацию, ищут варианты партнерства.

Рынок сегодня занят. Новые компании тратят миллионы на раскрутку, а клиент говорит: «Спасибо, не надо. У меня уже есть все, что нужно». Однажды в конце девяностых Березовский, один из тех персонажей, о которых я говорил, сказал мне: а вот мы сейчас вложим 100 миллионов долларов, создадим такое же агентство и задавим вас. Мой ответ был: если у вас есть лишние 100 миллионов, вложите. Но вот возьмете ли вы рынок, большой вопрос. Почему? Во-первых, клиентам не нужно так много информации от 2-3 агентств. Во-вторых, маловероятно, что информация от агентства Березовского будет пользоваться спросом. И у Бориса Абрамовича, надо отдать ему должное, хватило ума, чтобы в этот бизнес не соваться.

Между либеральным и государственным. Российские предприниматели, безусловно, тоже качественно выросли. В России сейчас совсем другая бизнес-среда, чем была в девяностых. Мне очень радостно видеть наш средний бизнес-класс. Это люди с хорошим образованием, часто западным, зачастую поработавшие в западных компаниях. Они следят за своим здоровьем, зарабатывают деньги и умеют красиво и с удовольствием их тратить. Они не ходят в золотых цепях, малиновых пиджаках, не гнут пальцы веером. В общем, у нас действительно растет новая бизнес-генерация, которой в начале 90-х не было и в помине.

Все эти люди, безусловно, являются цементирующим звеном для создания прочного общества. У этих людей единые жизненные интересы. Они хотят стабильности. Им не нужны потрясения. Им нужно, чтобы все было, как сейчас, или лучше – но ни в коем случае не хуже. Им уже есть что терять. У них есть свои квартиры, дома, хорошие машины. Они хотят, чтобы деньги были не только у них, но и у их клиентов, потому что в этом – основа их благополучия. А деньги будут, если не будет дефолтов, если будет разумная внутренняя и внешняя политика, если не будет войн, если будет порядок. Если не будет беспредела на улицах. Если власть будет сильной достаточно, чтобы задавить криминал, и достаточно умной и образованной, чтобы не ввести диктатуру.

Касательно разговоров о якобы существующей диктатуре Путина. После того, что мы пережили в середине 90-х годов, путинский режим меня не пугает. Мы тогда, когда на нас практически по бандитски наезжали олигархи, обращались в ФСБ и в МВД, а нам говорили: «Сделать ничего не можем. Тот, кто тебе угрожает, с нашим начальником в баню ходит. Да нас просто с работы уволят». Вот такого государства, такого либерализма я не хочу.

Те, кто сейчас кричат о чрезмерности усиления государства, видимо, просто забыли, что творилось в девяностые. Другое дело, что возврата к сталинизму, к неэффективности КПСС нам также не нужно. Я очень надеюсь, что у нас установится разумный баланс между либеральным и государственным.

Структура, которая живет. Очевидно, что «Интерфакс» достиг серьезных успехов. Но у меня нет ощущения, что мы уже в верхней точке пути. Наши планы расписаны на несколько лет вперед. Повторяю, такие структуры как наша, не могут зависеть от одиночек. У нас много высокопрофессиональных, великолепных людей: и менеджеров, и журналистов. Кстати, понимание того, что ставить знак равенства между Комиссаром и «Интерфаксом» просто жизненно опасно, пришло в середине 90-х годов, когда на нас пошли наезды. Мне было очень интересно, но я вдруг осознал, что если «Комиссар» будет эквивалентен «Интерфаксу», то это значит, что меня просто завтра убьют, чтобы все забрать. Поэтому даже из инстинкта самосохранения необходимо было создать такую структуру, при которой система должна работать практически на автомате. Должны быть менеджеры, люди, которые способны принимать решения и успешно управлять компанией.

С другой стороны, наш бурный рост уже не позволял заниматься всеми вопросами одному человеку. Масштаб бизнеса, специфичность вопросов, которыми мы занимались, требовали вовлечения в менеджмент большого количества инициативных, талантливых людей, которые обладали знаниями и в тех областях, в которых я был явно слабее их: рейтинговый бизнес, финансовая аналитика, инвестор релэйшенс, кредитное бюро и т.п.

Вообще, я люблю, когда рядом со мной работают люди, лучше меня разбирающиеся в специальных вопросах. Мне нравится общаться с ними, слушать их экспертные заключения о сложных вопросах и видеть, как они формируют задачи и намечают пути решения.

Думаю, что это самый нормальный подход для создания бизнеса с нуля. Понятно, что всегда нужен кто-то с начальной идеей. Но потом отцы-основатели всегда обрастают сподвижниками, людьми, которые уже сами вырабатывают идеи. Сегодня «Блумбергом» руководит не Майкл Блумберг - однако все развивается успешно. Рейтер - вообще довольно отдален от своих акционеров. Естественно, я играю активную, важную роль в жизни компании. Но при этом могу совершенно спокойно уехать куда-нибудь на месяц, заняться разработкой нового проекта, развивать старые, а все компании будут успешно работать.Я стараюсь мотивировать своих коллег на генерирование идей. Самое страшное – когда люди вдруг начинают считать себя стадом, людьми, от которых не ждут творчества. Такая структура умирает. Наши менеджеры вырабатывают идеи и сами же их воплощают в жизнь. Все ходят с проектами. По-моему, это признак хорошего здоровья компании. Я очень рад тому, что мне приходится даже тормозить коллег и говорить: подожди, ты забежал далеко вперед. Это гораздо лучше, чем видеть потухшие глаза...СПРАВКА:

"Интерфакс" с начала 1990-х годов является основным источником оперативной информации о России и СНГ для международного сообщества, уверенно лидирует по числу ссылок в сообщениях из этого региона мира, публикуемых в зарубежной печати, входит в число наиболее часто используемых в мире источников оперативной информации. В последние годы "Интерфакс" завоевал также позиции ведущего поставщика политических и финансовых новостей с развивающихся рынков Европы и из Китая.

В структуру Группы "Интерфакс", объединяющую в настоящее время около трех десятков компаний, входит сеть национальных, региональных и отраслевых информационных агентств, работающих на всей территории России, стран СНГ, а также в Китае и ряде государств Центральной и Восточной Европы.Компании Группы выпускают свыше 100 специализированных информационных изданий на русском, казахском, украинском, белорусском, азербайджанском, английском и немецком языках, ориентированных на различные целевые аудитории, ряд уникальных информационных сервисов, основанных на современных IT-технологиях.

Версия для печати