28.09.2006 | Алексей Макаркин

«Регенсбургская лекция» Бенедикта XVI: случайность или закономерность?

«Регенсбургская лекция» Папы Бенедикта XVI стала сенсацией, вызвавшей резкие протесты мусульман по всему миру. Высказывания главы Римско-католической церкви были расценены как оскорбляющие ислам и пророка Мохаммеда. Представители Ватикана настаивают, что Папа не хотел никого оскорблять, и его неправильно поняли. Только часть мусульман, по крайней мере, внешне удовлетворились этим объяснением.

«Покажи мне, что нового принес Мохаммед, и ты найдешь там только нечто злое и бесчеловечное, такое, как его приказ распространять мечом веру, которую он проповедовал». Приведя эти слова средневекового византийского императора Мануила II, Папа Римский подробно разъяснил его позицию, которая, в частности, состояла в том, что «насилие противоречит природе Бога и природе души». Впрочем, при этом понтифик оговорился, что антиисламская формулировка Мануила выглядит «удивительно грубо» и «бесцеремонно», но несогласия с ее сутью не высказал. Более того, эта цитата стала одной из отправных точек для одной из мыслей, которую высказал Папа – о том, что в исламе неразумное деяние не противоречит воле Бога (причем под неразумным деянием понимается в том числе и распространение веры с помощью насилия).

Существуют две точки зрения на «Регенсбургскую лекцию». Одна из них состоит в том, что раз тема ислама занимает в ней сравнительно незначительное место – основная часть лекции посвящена соотношению веры и разума и критике в связи с этим секуляризма – то цитата из Мануила является случайной. Другую можно сформулировать следующим образом: Папа стремился если не определить, то хотя бы наметить позицию Католической церкви в диалоге с исламом. Вторая версия кажется более основательной, если учесть как особенности текста лекции (апелляции к формулировкам Мануила содержатся как в начале, так и в конце этого документа – так что речь идет не о случайной фразе), так и отношение нынешнего Папы к мусульманству.

Изменение курса

Напомним, что предыдущий Папа, Иоанн Павел II, сделал ряд шагов навстречу исламу. Так, он принес извинения за преступления католиков в период крестовых походов и в знак уважения к исламу посетил мечеть в Дамаске. Ватикан наладил диалог с мусульманским духовенством и стремился максимально возможно избегать публичной полемики с исламскими деятелями. Однако эффективность этого диалога оказалась под вопросом. Один из крупнейших исламоведов России Алексей Малашенко обратил внимание на то, что раскаяние переходило почти в самоуничижение – такая ситуация, в свою очередь, не могла импонировать многим католикам. А посещение Папой мечети вызвало недовольство радикальной части исламистов. Складывалось ощущение тупика в отношениях между конфессиями, который, однако, был далеко не всегда заметен в условиях сознательного отказа католиков от жесткой защиты своих теологических позиций.

Ситуация изменилась при нынешнем Папе – отметим, что избрание главой римских католиков Йозефа Ратцингера было с крайней настороженностью встречено в мусульманском мире. Напомним, что кардинал Ратцингер крайне негативно относился к тому, чтобы пустить в объединенную Европу исламскую Турцию, мотивируя свою позицию следующим образом: «Европа не географическое понятие, а культурный континент. Корни, из которых произрос и окреп этот континент, уходя глубоко в христианство. В этом смысле Турция всегда представляла иной, враждебный Европе регион». Впрочем, эта позиция свойственна и целому ряду других консервативно настроенных католических иерархов, и, кроме того, оставалась надежда на то, что будучи Папой, Ратцингер изменит свои взгляды.

Однако этого не произошло. Напротив, целый ряд событий начала понтификата Бенедикта XVI свидетельствуют о том, что в отношении ислама происходит ярко выраженное изменение курса. Еще в своей инаугурационной речи он воздержался от упоминания ислама в числе ведущих мировых религий.В ноябре 2005 года Бенедикт XVI лично присутствовал на церемонии беатификации французского священника Шарля де Фуко, жившего в пустыне Сахара и убитого мусульманами во время восстания в Алжире в 1916 году. Решение о его причислении к лику блаженных было принято, впрочем, еще при Иоанне Павле II, но обращает на себя внимание характерный факт – нынешний Папа часто воздерживается от личного участия в беатификационных церемониях. В данном же случае он присоединился к прихожанам в конце торжественной мессы. Если этот факт можно было расценить только как знак особого почитания Папой нового блаженного, то следующий не оставлял сомнений в изменении курса.

В феврале 2006 года Папа сместил ключевого участника диалога между католиками и мусульманами и лучшего специалиста по исламскому миру в Ватикане, архиепископа Майкла Фитцджеральда с поста главы Папского совета по межрелигиозному диалогу и назначил его нунцием в Египте и своим представителем при Лиге арабских государств. Очевидно, что это существенное понижение, которое было расценено как следствие серьезного недовольства Папой «примирительной» по отношению к исламу деятельностью этого иерарха. Более того, преемником Фитджеральда стал кардинал Поль Пупар, уже возглавляющий Папский совет по культуре и занимающийся преимущественно проблемами христианства в современной Европе. Это назначение еще раз подтвердило точку зрения о том, что для нынешнего Папы приоритетна проповедь христианства в Европе, что заставляет, в том числе, и сформулировать более четкую позицию по отношению к исламу, с которым у европейцев связано много опасений.

В марте 2006 года под патронажем Ватикана состоялась первая за многие десятилетия конференция, посвященная «благородной цели», которой служили участники крестовых походов. Как заявил во время конференции итальянский историк Роберто де Маттеи, европейцы предприняли крестовые походы «как ответ на вторжение ислама на христианские земли и разорение святых мест». В частности, он утверждал, что осквернение храма Гроба Господня в Иерусалиме в 1009 году стало главным основанием для Папы Урбана II провозгласить первый крестовый поход. «Крестоносцы были мучениками, которые положили свои жизни за веру», - отметил де Маттеи. Его поддержал профессор Кембриджа Джонатан Рили-Смит: «Кто просит прощения за крестоносцев, тот не знает истории». По сути дела, речь идет о почти неприкрытой полемике с «самоуничижением» времен предыдущего понтификата.

Таким образом, лекция в Регенсбурге вписывается в общий контекст политики Ватикана, которую сейчас в меньшей степени определяют профессиональные церковные дипломаты, а в большей – католические ученые, куда менее «дипломатичные» в своей деятельности. Для церковного дипломата подобное заявление перед визитом Папы в Турцию кажутся слишком рискованными, для теолога они не выходят за рамки допустимой полемики.

Профессора в Ватикане

Традиционно римский Папа опирается на ватиканскую курию, ключевую роль в которой играет государственный секретарь – «человек номер два» в Ватикане, которого называют «премьер-министром» католической церкви. Этот пост в последние десятилетия традиционно занимали опытные дипломаты и администраторы, склонные к гибкому политическому курсу. Достаточно вспомнить кардинала Агостино Казароли, творца компромиссной «восточной политики» (выстраивания позитивных отношений со странами Варшавского договора) Святого престола в 70-е годы и госсекретаря в первый период понтификата Иоанна Павла II. Опытнейшим администратором является и его преемник кардинал Анджело Содано, занимавший этот пост в течение последних 15 лет. Многие считали, что после его отставки госсекретарем станет не менее опытный кардинал Джованни Баттиста Ре, работающий в курии с 1963 года и возглавляющий ныне Конгрегацию по делам епископов. Для этого иерарха назначение госсекретарем стало бы логичным завершением успешной карьеры. Утверждают, что кардинала Ре видел своим преемником и кардинал Содано, долгие годы бывший его непосредственным начальником в государственном секретариате.

Однако Папа принял неожиданное решение. Госсекретарем стал кардинал Тарчизио Бертоне, консервативный теолог, профессор канонического права и бывший ректор Салезианского университета. В курии он работал сравнительно недолго – в 1995-2002 являлся секретарем ватиканской Конгрегации вероучения, которую возглавлял кардинал Ратцингер – самого «идеологизированного» куриального ведомства. С 2002 он занимал пост архиепископа Генуи и в этом качестве получил известность как наиболее решительный ватиканский оппонент известной книги Дэна Брауна «Код да Винчи». Он публично призывал бойкотировать фильм, снятый по мотивам произведения, хотя Ватикан подчеркивал, что мнение кардинала не является выражением официальной позиции Католической Церкви. Таким образом, оба высших руководителя католической церкви – и Папа, и госсекретарь – являются профессорами со значительным стажем, а не прагматиками-дипломатами.

Назначение Бертоне совпало с перемещением архиепископа Джованни Лайоло с поста главы «ватиканского МИДа» (секретаря по отношениям с государствами) на почетную, но менее влиятельную должности губернатора Ватикана. Лайоло является дипломатом с большим стажем, в течение восьми лет он был нунцием в Германии, а в епископский сан был посвящен еще в 1989 году, за четырнадцать лет до назначения «министром иностранных дел» католической церкви. На момент выступления Папы в Регенсбурге сложилась редкая ситуация, когда в Ватикане не было ответственного за внешнюю политику. Напомним, что лекция была произнесена 12 сентября, а 15 сентября архиепископ Лайоло официально вступил в новую должность (до этого в течение нескольких месяцев шла передача дел). О назначении же нового секретаря по отношениям с государствами было объявлено также 15 сентября – им стал архиепископ Доменико Мамберти, получивший епископский сан лишь 4 года назад и с этого времени представлявший Святой престол в Судане и Сомали (а в последние два года – и в Эритрее). Мамберти является карьерным ватиканским дипломатом, но не обладает значительным влиянием в курии, а, следовательно, скорее всего будет только исполнителем решений Папы, а не творцом внешнеполитического курса церкви.

Еще одно «знаковое» назначение, прошедшее, однако, почти незамеченным – на должность богослова Папского дома был назначен доминиканец Войцех Гертых, весьма консервативный профессор нравственного богословия в университете св. Фомы Аквинского («Англеликуме») в Риме. Именно папский богослов должен утверждать все тексты, которые референты и соавторы Папы готовят для его выступлений, посланий и других документов, исключая дипломатическую документацию. Богослов Папского дома – личный консультант понтифика по вопросам теологии. Вряд ли мимо него прошел текст будущей «Регенсбургской лекции». После кончины Иоанна Павла II влияние польских католических деятелей на ватиканскую политику существенно снизилось – на этом фоне назначение поляка Гертыха на столь важный пост выглядело частичным опровержением этого тезиса. Однако Гертых принадлежит к известной польской семье, взгляды которой носят куда более консервативный характер, чем воззрения большинства епископата страны. Его отец, польский эмигрант в Лондоне, был католическим традиционалистом и крайним националистом. Брат – депутат Европарламента от «Лиги польских семей», националистической партии, входящей в правительство Ярослава Качиньского (в минувшем июле он удивил своих коллег по Европарламенту позитивной оценкой деятельности Салазара и Франко). Племянник – лидер «Лиги польских семей» и вице-премьер – министр образования в этом же кабинете, назначение которого вызвало резкие протесты со стороны левых сил.

Фактический отказ от «самоуничижения», проявившийся в заявлении Папы, которое было сочтено многими «извинительным» , может свидетельствовать о том, что Папа дистанцируется лишь от резкостей византийского императора (что он постарался сделать еще в лекции), но не от своей (и императорской) оценки «неразумности» ислама, ведущего к насилию со стороны его адептов. Именно эта позиция может быть принципиальной для Папы и ватиканских профессоров, составляющих «ближний круг» его сотрудников. Не случайно, что часть мусульманских деятелей не приняли этих извинений, будучи разгневана тем, что Папа как цитирует антиисламский источник, так и, в принципе, подвергает критике ислам. Причем не все из них являются фанатиками-радикалами: так, известный мусульманский ученый Юсуф Карадави призвал представителей своей религии провести мирный день гнева в знак протеста как против высказываний Папы, так и его фактического отказа от извинений. А турецкий госсекретарь Мехмет Айдын задал риторический вопрос: «Вы сожалеете о том, что сказали подобное, или о последствиях?».

Консервативный выбор

Снижение роли дипломатов и усиление позиций консервативных профессоров может означать усиление идеологической активности Ватикана, направленной на отстаивание «самости» католической церкви в современном мире, подчеркивания ее уникальной идентичности и обладания религиозной истиной (напомним, что еще будучи кардиналом, нынешний Папа решительно осудил представления о том, что истина может быть вне католической церкви). Такой подход неизбежно ведет к усилению полемики и критики в адрес как либерально-модернистской версии христианства (она прозвучала и в «Регенсбургской лекции»), так и ислама. Тем самым церковь может апеллировать к настроениям той части европейцев, которые выступают за возвращение к традиционным ценностям, против морального релятивизма и критично относятся к «разбавлению» христианской европейской традиции исламом, который играет все большую роль в «Старом Свете» - с увеличением числа иммигрантов. Понятно, что такой курс может встретить поддержку многих консервативно настроенных верующих, а также симпатии значительной части политиков правого и правоцентристского толка.

Не случайно, что именно представители консервативной части политического спектра Европы поддержали Папу и осудили выступления мусульман с нападками на него. Так, канцлер ФРГ Ангела Меркель заявила, что «понтифик выступил в пользу межрелигиозного диалога, что я также поддерживаю и считаю срочным и необходимым». Представитель фракции ХДС/ХСС в бундестаге по внутриполитическим вопросам доктор Ханс-Петер Уль считает, что «волнения государственных турецких религиозных инстанций и турецких СМИ по поводу выступления Папы Бенедикта со всей ясностью демонстрируют передергивание смысла речи, которое нам представляется неуместным для мирного сосуществования религий и интеграции мусульманских переселенцев». Заместитель председателя Еврокомиссии Франко Фраттини (член партии Сильвио Берлускони) призвал поддержать Папу: «В этой ситуации нельзя оставлять Папу одного». Бывший премьер-министр Испании консерватор Хосе Мариа Аснар поинтересовался, «почему мусульмане требуют от Запада извинений, хотя сами никогда не извиняются» и заявил, что «никогда не слышал, чтобы хоть один мусульманин извинился за оккупацию Испании, которая длилась восемь веков».В то же время представители левых сил воздержались от проявлений солидарности с понтификом. Папа получил и так называемую «плохую прессу» - многие журналисты, придерживающиеся левых взглядов, подвергли его высказывания жесткой критике (прямо противоположная ситуация была в случае с публикацией датской газетой антиисламских карикатур).

Впрочем, в этом случае католическую церковь ожидают и серьезные проблемы. Одна из них – либеральные настроения значительной части клира, который сформировался под влиянием Второго Ватиканского собора. В частности, во время прошлогодних столкновений во Франции католическое духовенство выступило против антииммигрантских мероприятий. Либерализмом отличается и большая часть немецкого духовенства – земляков нынешнего Папы. Вряд ли речь будет идти о серьезном расколе – в католической церкви очень большую роль играет фактор дисциплины – но пассивное сопротивление вполне возможно. Слишком явное сближение с одной из политических тенденций современной Европы может быть позитивно воспринято одной частью верующих, но негативно – другой, голосующей за левых.

Вторая проблема – позиция католиков в странах Востока, которые оказываются «крайними» в случае обострения отношений между Ватиканом и исламским миром. Любой конфликт стимулирует фанатиков на насильственные действия – отсюда и поджоги церквей, и убийство монахини в Сомали. При этом многие католики привыкли к относительно спокойной жизни в мусульманском окружении, они востребуют компромисс, а не конфронтацию. Кстати, ужесточение позиции Ватикана по отношению к исламу вызывает негативную реакцию мусульман по отношению к Западу в целом (Папа для многих из них является одним из символов западной цивилизации). Неудивительно, что объектами нападений со стороны исламских экстремистов становятся не только католические храмы, но и церкви других христианских конфессий. Может еще более ужесточиться позиция турецких исламистов в отношении православного Константинопольского Патриархата.

Наконец, за период понтификата Иоанна Павла II в публичном пространстве сложился образ лидера католической церкви как сторонника религиозного мира и межконфессионального диалога. Новый же имидж Ватикана может быть воспринят (и уже воспринимается) как слишком конфронтационный, не соответствующий «духу времени». Впрочем, этот аргумент, кажется, не беспокоит нынешнее руководство католической церкви, которое куда больше опасается утратить идентичность собственной церкви. Более того, сверхпопулярность покойного Папы не способствовала увеличению числа прихожан католических храмов в Европе (уважение к личности далеко не всегда распространялось на церковь как организацию), что также стимулирует руководство Ватикана к поиску новых решений и, в связи с этим, к ревизии ставших привычными походов, в том числе и в отношениях с исламским миром.

Версия для печати