04.10.2006 | Анатолий Цыганок

Московская народная дружина в октябре 93–го

После ликвидации союзной структуры – Комитета по военной реформе при Госсовете СССР, где я проходил службу, по просьбе московской мэрии меня прикомандировали к первому заместителю председателя правительства Москвы – Эрнесту Александровичу Бакирову. Ему была поставлена задача в кратчайшие сроки создать при правительстве Москвы новое государственно-общественное формирование по аналогу Московской национальной гвардии, которая, недолго просуществовав, была расформирована из-за отсутствия нормативной базы. У меня был опыт создания российской Национальной гвардии, некоторое время совместно с Э.А.Бакировым я проработал в одной из госкомиссий, поэтому выбор пал на меня.

Правительству Москвы нами был предложен вариант воссоздания под старым названием Добровольных народных дружин принципиально новой структуры – Московской городской народной дружины. Почему так? Во-первых, под названиями Добровольной народной охраны и Добровольной народной дружины подобные структуры существовали еще до большевистского переворота 1917 года. Во-вторых, «добровольные дружины» существовали при советской власти. Впрочем, они давали большой материал для фельетонистов и карикатуристов из-за всеобщего общего негативного имиджа. Не секрет, что горкомы партии направляли, или «спускали», как тогда говорили, разнарядку в горкомы, те в свою очередь «напрягали» руководителей учреждений и предприятий. Так называемые «добровольцы» получали за каждый выход на дежурство по отгулу, а к очередному отпуску им прибавлялись три дня.

Руководителям дружин находили необременительные должности, где они регулярно получали зарплату. В-третьих, о методике работы с дружиной еще помнили «на земле» старые участковые ГУВД Москвы. А главное - эту идею поддерживал и Моссовет, при котором до 1989 года фактически существовали эти структуры. При отсутствии нормативной базы это было немаловажно.

В июле 1992 года вышло распоряжение мэра Москвы Юрия Лужкова № 195-Рм «О реорганизации деятельности и структуры народных дружин г. Москвы» насчет преобразования дружин в государственно-общественные формирования - московские народные дружины, финансирующиеся правительством Москвы. 29 сентября 1992 года в соответствии с распоряжением мера №379 – РМ « Об утверждении командира и состава Московского городского штаба народных дружин» командиром московских народных дружин был назначен Э.А. Бакиров, а я, соответственно, начальником штаба. Для руководства народными дружинами города в системе правительства Москвы была образованна государственная бюджетная организация – Московский городской штаб народной дружины. А с 9 марта 1993 согласно постановлению правительства Москвы № 207 «О Московской городской народной дружине» пошло и финансирование этой новой структуры. В принятые правительством Москвы документах я постарался внести идеологию, которые базировались на идеологии Российской национальной гвардии (в августе 91-го я занимался ее созданием).

В отличие от «добровольных дружин», которые были только придатком милиции и поставляли «свидетелей» прикрытия любых действий милиции, в этих документах сотрудничество с милицией было только одной из четырех задач. Три другие - взаимодействие со Штабом ГОиЧС, взаимодействие с ФСБ и пограничными войсками на территории аэровокзалов и аэропортов, взаимодействие с управлениями МВД на железнодорожном и речном транспорте. В каждом округе и в каждом муниципальном районе были наши штабы. Я считал, что основу этих формирований - командный костяк - должны были составить люди в погонах, офицеры запаса, знающие, что такое действия в критических ситуациях. Так что начальниками большинства окружных штабов и моими помощниками в городском штабе были по большей части отставные офицеры, носившие генеральские и полковничьи звания. За сравнительно короткий срок были организованны дружины в десяти административных округах, объединивших в своих рядах более 5000 человек.

Для связи с общественностью при Московском городском штабе народных дружин сформировался Общественный совет. В состав совета вошли Тельман Гдлян – председатель Народной партии, В.С.Дашкевич – председатель Союза композиторов, Аркадий Мурашев – руководитель Либерально–консервативного центра, Юрий Нисневич – координатор Общественно–политического центра российских реформ, Черниченко А.Д. – председатель Крестьянской партии. К октябрю наши структуры уже, по сути, сложились и были вполне дееспособны. Были пошиты первые 300 комплектов формы дружинника и 25 000 трехцветных (российского знамени) повязок.

Штаб обороны Моссовета в условиях гражданской войны октября 1993 года

Когда утром 3 октября появились первые жертвы на Смоленской площади, я понял, что надо срочно мобилизовать дружину. Да и сами люди уже к середине дня стали подтягиваться к нашему штабу. Первыми пришли отряды, оборонявшие Белый дом в августе 91-го - «Дельта», «Россия» (во главе со Славой Крайником, который был тогда командиром дружины района «Замоскворечье»), «Август-91» под руководством Александра Долгалева (одновременно он же являлся командиром и городского оперативного отряда). Это и был тот костяк, вокруг которого мы стали организовывать наши ряды. Мне самому было легче вести такую организационную работу потому, что я имел за плечами опыт августа-91 – тогда я был начальником оперативного отдела штаба обороны Белого дома.

К полудню перед нами было поставлено три задачи. Первая – информировать правительство Москвы о том, что происходит на улицах города. Вторая – собирать вокруг наших отрядов надежных людей, по возможности отсекая случайных. И третья – стараться по мере сил не допускать в центр города праздношатающихся, зевак, которых, как мы помним, оказалось тогда множество.

К обеду в городском штабе народной дружины уже функционировали несколько групп. Одна из них – оперативные дежурные; она состояла почти исключительно из офицеров. Группу информации возглавил полковник Александр Шаравин. Технические средства у нас, конечно, были допотопные. Первую схему нашей обороны Шаравин разрабатывал карандашом на четырех простых листах бумаги. Еще одна группа занималась оформлением приходивших в дружины людей. Возглавлял ее мой заместитель, генерал Анатолий Кириллов. Обеспечением тыла, в частности, питанием, ведал майор Владимир Большаков. Координацию народных дружин на метрополитене, на Московской железной дороге, на речном транспорте и ВОСВОДе осуществлял полковник Геннадий Манаков. Начальником отдела по взаимодействию с ГУВД и окружными отделами милиции – капитан милиции Анатолий Михальчук.

К этому времени у нас уже было около двух тысяч человек. Обстановка в городе была очень неопределенная и сложная. Для ее выяснения мы организовали разведывательные группы по три–пять человек. Командирам каждой группы, в основном ими были офицеры запаса или кадровые офицеры, я лично ставил задачи с выдачей удостоверений, заверенных моей красной печатью. Первый доклад Э.А. Бакирову о ситуации в городе я сделал около 15 часов, а в последующем докладывал мэру через каждые тридцать минут. Прибыли отряды медиков из Центроспаса. Медицинская дружина насчитывала более ста человек. Крайник подогнал к мэрии пожарную машину, с нее выступали люди на стихийном митинге, который шел с 17 часов. Я с этой трибуны призывал людей записываться в народные дружины.

Выступали: Руслан Мирошник, Вячеслав Крайник, Лев Пономарев, Валерия Новодворская. Потом, когда часов с 20-ти пошел организованный митинг, и выступающие говорили уже с балкона мэрии, машину, конечно, отогнали. Мы потом подсчитали, что вокруг Белого дома в тот день и ночь было около 0,1- 0,15 процента населения Москвы, а возле мэрии – где-то порядка 0,5-0,6 процента. Только повязок дружинника на фоне трехцветного триколора было выдано вновь принятым в народную дружину 16.000 да плюс резерв около 20.000 человек. Я имею в виду тех, кто находился не только на Тверской, но и на наших баррикадах – на Васильевском спуске, за Центральным телеграфом, на улицах Никитской, Станкевича и так далее. Искренне жаль, что трехцветные повязки нынешнее руководство города отменило, заменив их вновь на повязки красного цвета, с которыми 3-4 октября штурмовали Останкино бойцы генерала Макашова. Правда, мотивация у московского правительства была такой, что повязки должны совпадать по цвету с городским знаменем.

Будем говорить откровенно – город в ту ночь нашей армией и милицией был оставлен на произвол судьбы. Но с начальником ГУВД генерал-лейтенантом милиции В.И. Панкратовым у нас на тот момент было налажено очень хорошее, рабочее взаимодействие. Мы постоянно обменивались информацией.О штурме мэрии на Арбате я доложил мэру буквально через 15 минут. К 18 часам у нас уже было построено 25 баррикад по всему центру Москвы, в основном вокруг Мэрии, Центрального телеграфа, по улице Тверской.

В обстановке, по сути, начавшейся гражданской войны, очень трудно было определять, кто свой, а кто чужой. Ведь люди не были одеты в военные формы. И, конечно, как мы добывали информацию в интересах мэрии, так и с той стороны добывали информацию в интересах Белого дома.

Под вечер ко мне пришел депутат Верховного Совета Виталий Уражцев. Мы были с ним давно знакомы. Он говорит: «Толя, президент Руцкой нуждается в тебе». Я ему отвечаю: «У меня есть свой долг, и я его буду выполнять. Я – сторонник Ельцина». Спустя полгода я встретился с Уражцевым около Исторического музея, он шел в колонне после возложения венков у могилы Неизвестного солдата. Уражцев прокричал мне: «Цыганок – предатель!»

Снова, как и в 1991 году, к нам обратились сотрудники Мосфильма и предложили, если потребуется, подогнать более 100 единиц бронетехники, которую они используют для съемок. Президент «Автолайна» готовил к продаже – покрасил, провел техническое обслуживание – 9 БРДМ (боевых разведывательно-дозорных машин) и привел их ко мне на Тверскую. Одну машину притащили на буксире, и она три дня простояла рядом со входом городского штаба Народных дружин. Все исправные бронетранспортеры я отправил на баррикады, а машину, требующую ремонта, поставили рядом с памятником Юрию Долгорукову. Эту несчастную машину в ночь с 3 на 4 октября «атаковали» раза три и Служба безопасности президента, и милицейский ОМОН, пока мы ее не затащили во двор дома № 8 по Тверской, где располагался городской штаб.

Мы посылали людей охранять разные важные объекты – к примеру, газету «Известия», радиостанцию «Эхо Москвы» (она тогда помещалась на Пятницкой улице). Причем наши люди были без оружия, они должны были только образовать живое кольцо вокруг этих объектов.

В 21.30 с балкона мэрии выступил Константин Боровой и потребовал раздать оружие людям, собравшимся на площади, ведь ситуация развивалась непредсказуемо. В городском штабе шло формирование отряда из военнослужащих, которых намечалось вооружить. Из общего числа дружинников около двух с половиной тысяч были офицерами и прапорщиками. Практически был сформирован офицерский полк. Я не сомневаюсь, что это формирование могло бы выполнить поставленную задачу. Потом мы связались с Гайдаром (через Сашу Долгалева), и тот пообещал нам, что даст распоряжение МЧС о выдаче под мою ответственность несколько тысяч автоматов. Этот вопрос в течение ночи 4 октября поднимался несколько раз. Бакиров несколько раз уточнял: «Анатолий Дмитриевич! Вы оружие еще не выдали?»

В штабе готовились списки, уточнялись паспортные данные, об этом, помнится, даже «Интерфакс» дал информацию, что в Московском городском штабе народных дружин готовятся к выдаче оружия. И только когда стало известно, что в Москву прибывают несколько отрядов милиции особого назначения, где-то под утро я получил команду: «Оружие не выдавать!».

В ту ночь многие были готовы сдавать кровь, и мы развернули два донорских пункта – один в помещении городского штаба (Тверская, 8), а другой прямо на улице в трех автобусах.

В 23.30 стало известно, что комендантом Москвы назначался генерал-лейтенант Александр Николаевич Куликов. В ноль часов 4 октября пришла информация о том, что создан военный штаб, который располагался в здании Правительства РФ на Старой площади. Руководителем этого штаба, который должен был взаимодействовать со всеми воинскими структурами, был назначен генерал армии Константин Иванович Кобец. Я с Константином Ивановичем был знаком хорошо, служил под его руководством и в штабе обороны Дома Советов РСФСР, и в Комитете военной реформы при Государственном Совете СССР. Где-то под утро от профсоюза авиадиспетчеров России стало известно, что в небе под Москвой находятся 38 самолетов, которые якобы вызывал Руцкой. Я доложил об этом Бакирову, он предложил мне связаться с Кобецом, чтобы выяснить, чьи войска загружены на самолеты. И снова, как в 91-м году, диспетчеры затягивали посадку самолетов, - мол, не готовы к приему такого большого числа. Константин Иванович потом подтвердил, что эти самолеты летят по распоряжению Правительства России, а не Руцкого.

После выхода указа президента о введении чрезвычайного положения в Москве, где одним из пунктов был раздел о закрытии коммунистических газет, между часом и двумя ночи мы стали высылать дружинников в редакции газет, таких, как «Советская Россия», «День», «Правда», «Литературная Россия», «Пульс Тушина». Мне докладывали, что все прошло очень спокойно. Особенно никто не возмущался. Из полумиллионного отряда самой крупной организации Компартии России не нашлось даже десятка коммунистов, готовых защищать свою газету. Часть тиража привезли в помещение городского штаба народных дружин, где она валялась до 7 октября при входе и под лестничным маршем, часть складировали на улице за аркой между штабом городской дружины и городского штаба МЧС. Из части пачек были сложены импровизированные нары, на которых отдыхали дружинники. Об этом закрытии газет прошла только маленькая заметка в «Аргументах и фактах», где было сообщение дружинника Михайлова из оперативного отряда «ОКДОР», которым командовал продюсер Руслан Мирошник, как они опечатывали типографию «Правды». Не обошлось и без накладок. Утром 7 октября, выйдя из штаба, я увидел, что рядом с памятником Юрию Долгорукову горит костер из газет. Какой то умник из штаба дал каманду: «Убрать валяющиеся газеты!», и вместо того, чтобы загрузить их в грузовую машину и вывезти на свалку, ничего умнее не придумали, чем их сжечь на площади.

Всю ночь и утро надо было как-то кормить людей. Нам помогали многие предприниматели по собственной инициативе. Потом у одной женщины, которая привезла нам сухие пайки, были неприятности, на нее прокуратура чуть ли не уголовное дело завела – за растрату. Мне пришлось даже раздавать справки за своей подписью – о том, что человек действительно был с нами, для предоставления руководителям предприятий. Тогда ведь процентов семьдесят пять директоров предприятий в Москве поддержали Верховный Совет РСФСР. Они людям за прогул грозили увольнениями. Городским штабом дружины выдали только москвичам более 3.700 таких удостоверений, чтобы директора не чинили произвол.Но не только простые москвичи пришли тогда на защиту российского президента. Я только позднее узнал, что среди нас была группа каскадеров под руководством Андрея Ростоцкого. А ночью приходит ко мне войсковой старшина и объявляет: «Сотня Всевеликого Войска Донского, в количестве 400 человек, прибыла в Ваше распоряжение для защиты Президента Ельцина». Именно эта сотня выселяла из гостиницы «Россия» чеченцев, собравшихся там по призыву Хасбулатова, поскольку отделение милиции пасовало перед письмами, подписанными Председателем Президиума ВС РСФСР. Не удивлюсь, если окажется, что это была первая «зачистка» в Москве.

Ситуация гражданской войны – очень непростая. Было распоряжение президента о прекращении деятельности советов всех уровней, и в Москве мои дружинники это распоряжение выполняли. А во главе Октябрьского райсовета стоял мой друг Юрий Качанов. Он был убежденным сторонником Хасбулатова, то есть на той момент моим идейным противником. Но я счел своим долгом по-дружески его предупредить, чтобы он ушел из здания райсовета перед тем, как направить туда четыре автобуса с дружинниками. Юра послушался и вместе с семьей несколько дней жил в моей квартире. Я и сегодня думаю, что поступил правильно. Такие вот бывают коллизии во время гражданской смуты.А вот с чем я категорически не согласен, так это с тем, что было прекращено уголовное дело по октябрьским событиям. Никто так и не понес ответственности. А ведь погибло 147 человек. Не тысячи, конечно, - все эти бредовые разговоры про баржи, вывозившие горы трупов, я отметаю. Это просто невозможно. С какой стороны, каким образом, кто виноват? Ответов мы так и не имеем. Считаю, что объявление амнистии и прекращение уголовных дел по факту гибели людей на улицах города - это принципиальная ошибка Бориса Ельцина, которая открывает дорогу попыткам самосуда. Не секрет, что такие случаи в Москве были.

Начиная с 5 октября, большое число боевиков и их пособников пряталось по Москве. Особенно тяжелое положение сложилось в Северо-Восточном округе, где расположен Телецентр Останкино, и в Северо-Западном, в лесном массиве Серебряного бора. Наши дружинники занимались совместно с внутренними войсками и милицией их поиском.

А вот с чем не справились ни милиция, ни внутренние войска, ни армия, ни дружина, - с тем, что мы не смогли поставить какие-то заслоны зевакам, и народ хлынул в самые опасные места. Во время обстрела Дома Советов РСФСР зеваки сидели на мосту, обсуждая, какими болванками лупят по зданию танки калибра 100 или 120 миллиметров? Спорили, почему не горит после попадания снарядов здание парламента. Чем стреляют танки: болванками или осколочно-фугасными? Поэтому моральную ответственность за некоторых из 147 погибших несет и правительство Москвы.Тесный рабочий контакт у меня был в эти дни с Аркадием Мурашовым, возглавлявшим в 1991-1992 годах ГУВД Москвы. Тогда на совещаниях в правительстве, где обсуждались варианты возрождения народных дружин, он был противником их создания. Но когда ранним утром 6 октября мы с ним поехали на его машине позавтракать хоть наконец по-человечески дома, я его спросил, помня о его возражениях: «Ну как, нужны были народные дружины?». И он признал все-таки, что мы оказались на нужном месте и вовремя.

За работу народных дружин в эти дни несколько человек получили правительственные награды. Но многие тысячи людей, в том числе и большая часть офицеров, которые тогда были с нами, не ждали никаких наград и не обращались даже за благодарственными грамотами. Они считали, что просто исполнили свой долг, хотя по распоряжению мэра были подготовлены благодарственные письма, и мы в городском штабе в течение трех месяцев вручали эти письма на основании списков, оставшихся после событий у меня в штабе.

Из донесения начальника Московского городского штаба народных дружин мэру Москвы, от 8 октября 1993 года

После трагических событий 3-4 октября Московским городским штабом народной дружины проводились мероприятия, направленные на нейтрализацию попытки государственного переворота. 3 октября в непосредственное подчинение штаба вошли структуры Союза «Живое кольцо», отряды «Россия», «Август-91», «Союз казачьих офицеров», «ОКДОР» и другие общественные организации.

В городском штабе народной дружины (Тверская, 8), было сформировано 59 народных дружин и отрядов общей численностью 16.000 человек, а также подготовлен резерв из 20.000 человек. Указанные дружины и отряды были распределены по следующим объектам: на территории вокруг комплекса зданий правительства Москвы (Тверская, 13) общей численностью 8.000 человек;

- на территории мэрии Москвы - 3.000 человек;

- в районе комплекса редакции газеты «Известия» - 380 человек, технического центра «Останкино» - 560 человек, радиоцентра на Пятницкой – 320 человек, на ул. Пушкинская – 615 человек. На Тверском бульваре – 386 человек;

- резерв Московского городского штаба составил - 3.000 человек (отряды офицеров, каскадеров, воинов–афганцев).

По распоряжению правительства Москвы были выделены отряды по контролю за деятельностью и опечатыванию районных советов народных депутатов: Киевского -180 чел. Октябьского – 90 чел., Свердловского – 120 чел., для опечатывания редакций газет: «Правда» - 80 чел., «День» и «Литературная Россия» - 100 чел. «Гласность» - 120 чел., «Пульс Тушино» - силами оперативного отряда Северо-Западного округа, «Советская Россия» - 100 чел., «Рабочая трибуна» - 100 чел., «Русский вестник» – 100 чел.

Отдел разведки (10 разведывательных групп) в течение двух суток постоянно вел разведку и информировал правительство об обстановке в районах Дома Советов, комплекса зданий мэрии и центральных улиц города.

В течение двух суток в штабе действовал круглосуточно донорский пункт.В результате проведения профилактических мероприятий народными дружинниками общественностью совместно с органами ГУВД в период чрезвычайного положения в Москве с 20.00 07. 10 по 8.00 08.10 были задержаны 3.581 лицо за преступления, нарушение паспортных правил, правил дорожного движения, хулиганство.

Версия для печати