19.12.2016 | Игорь Бунин

Капитуляция Франсуа Олланда и кризис Соцпартии

Президент Франции Франсуа Олланд объявил, что не будет выставлять свою кандидатуру на ближайших президентских выборах. Впервые в Пятой Республике президент не выдвигается на второй срок (Ш. де Голль повторно баллотировался в 1965, В. Жискар д’ Эстен – в 1981, Ф. Миттеран – в 1988, Ж. Ширак – в 2002, Н. Саркози – в 2012).

После пяти месяцев тщательного изучения политической диспозиции и с небывало низким рейтингом в 4%. Олланд решился на «капитуляцию». На праймериз, по опросу BVA, он проигрывал во втором туре своему бывшему министру промышленного восстановления А. Монтебуру с результатом 48% на 52%, тогда как премьер-министр М. Вальс выигрывал с разгромным счетом 57% на 43%. «Никогда президент, покидавший свой пост и даже готовый потерпеть поражение, - писала газета «Фигаро», - не находился в столь унизительном положении». Конечно, заявление Олланда означает признание полного провала.

Причины

«Капитуляция» Олланда вызвана самыми различными причинами: социально-экономическими, политическими, личными. В самом начале своей легислатуры он обещал снизить безработицу. Но каждый месяц статистика демонстрировала рост. 18 апреля 2014 г. он вновь повторил, что, если безработица не снизится к 2017 г., «то у него нет никакого смысла выдвигаться на новый срок или надеяться на избрание». Но кривая безработицы продолжала идти вверх: к моменту «отречения» Олланда она составляла почти 3,5 миллиона, то есть на 556 тыс. больше, чем в начале президентского срока. Хотя в 2016 г. статистика фиксировала незначительные успехи, все понимали, что в области занятости правительство социалистов не выполнило свои обещания. Никаких успехов правительство не добилось и в сфере экономики: квартальные рецессии сменялись стагнацией, и даже незначительным ростом. Во втором квартале 2016 г. новая рецессия (на 0,1%), а в третьем рост ВВП на 0,2%.

Придя к власти с левой программой, Олланд в 2014 г. стал переходить на позиции социал-либерализма. Но этот переход имел свою специфику: правительство приступило к либеральным реформам, не проявив своей левой идентичности и не закрепив левый электорат. Во время правления Миттерана (1981-1988) левое правительство первоначально провело ряд социальных реформ: оно ввело 39-часовую рабочую неделю и пятую неделю отпуска, и лишь потом в 1983 г. стало проводить политику «жесткой экономии». В годы правления правительства Л. Жоспена (1997-2002) была введена 35-часовая рабочая неделя, и лишь потом социалисты приступили к приватизации государственных предприятий. Декларациям Олланда в экономической области недоставало идеологической ясности. 22 января 2012 г. Олланд, выступая перед избирателями, объявил мир финансов «своим врагом». В конце 2013 г. министр промышленного восстановления А. Монтебур уже заявлял, что «финансы похожи на холестерин: бывают хороший и плохой». В июле 2014 г. министр финансов М. Сапен пошел еще дальше: «Наши друзья – это финансы, хорошие финансы». И, наконец, в августе 2014 г. на пост главы суперминистерства «экономики, промышленности и цифровых дел» был приглашен бывший менеджер «Банк Ротшильд» Э. Макрон. Состав правительства постоянно менялся: в августе Олланду пришлось уволить двух членов правительства – А. Монтебура и министра образования Б. Амона, резко критиковавших новый правительственный курс. А за ними ушла и министр культуры Орели Филипетти. Газета «Фигаро» писала, что значительная часть левых избирателей «ощущают себя преданными и мечтают о реванше». Правительство стало более однородным, но правящая коалиция стала терять поддержку и из правительства вышли еще два министра-эколога – министр жилья и территориального равенства С. Дюфло и министр-делегат по делам развития П. Камфен.

Новый удар по правительству нанесла попытка провести через парламент конституционный закон о принципах лишения гражданства лиц, обвинённых в терроризме. В результате возник законодательный кризис, который привел к параличу левое парламентское большинство. Национальное Собрание, где социалисты доминировали, приняло законопроект, по которому любые граждане Франции могли быть лишены гражданства, даже если в результате они превращались в апатридов. Однако Сенат, который контролировали правые, выступил против, требуя распространить закон только на лиц с двойным гражданством. Понимая невозможность согласовать позиции двух палат, Олланд снял законопроект и в своем «отречении» признал саму идею ошибочной. В знак протеста министр юстиции Кристина Табора подала в отставку.

Ещё более трагические формы принял конфликт по поводу реформы трудового кодекса. Французские профсоюзы постоянно проводили общенациональные демонстрации против «закона Эль-Комри», как его называли по имени министра труда, которая отвечала за этот законопроект[1]. Эти демонстрации сопровождались насилием, жестко проводимыми забастовками и блокадой нефтеперерабатывающих заводов, вызвавшей нехватку бензина в стране. Действительность полностью опровергла надежды Олланда, который во время избирательной кампании обещал французам, что левые «умиротворят Францию». Именно тогда премьер-министр Франции заявил, что социалисты и радикальные левые «несовместимы». «Я не могу управлять вместе с теми, кто считает, что Франсуа Олланд хуже, чем Николя Саркози, а Манюэль Вальс хуже, чем Жан-Мари Ле Пен». После того, как законопроект Эль-Комри начал рассматриваться в Национальном собрании, депутаты внесли к нему 5000 поправок, из которых 1400 предложили оппозиционно настроенные депутаты соцпартии, которые образовали так называемую «фронду» против правительства. Тогда 10 мая Вальс воспользовался статьей 49.3 конституции Франции, которая позволяет главе правительства под свою ответственность провести закон через парламент без дальнейшего обсуждения и голосования. В этом случае депутаты имеют право, в соответствии со статьей 49.2, вынести на рассмотрение вопрос о вотуме недоверия правительству, если они соберут под резолюцией голоса 1/10 состава Национального собрания, то есть 58 голосов. И левые трижды выдвигали свой проект вотума недоверия правительству, собирая под своей резолюцией 56 голосов (то есть на два голоса меньше необходимого), из которых 28 дали «фрондеры» ФСП.

Все эксперты были согласны, что проект вотума недоверия, внесенный левыми депутатами, не являлся банальным событием: диссиденты хотели не просто изменить содержание закона, а свергнуть правительство Вальса[2]. Подводя итоги президентства Олланда, первый секретарь ФСП Ж-К. Камбаделис заявил, что изначально была совершенна политическая ошибка, когда на праймериз 2011 г. перед вторым туром А. Монтебур поддержал Ф. Олланда: «Сосуществование двух отчетливо различных политических линий и вызвало все промахи правительства».

Во время своей избирательной кампании Олланд обещал быть «образцовым» президентом в отличие от Саркози. Но первый неприятный эпизод произошел ещё в декабре 2012 г., когда пресса выяснила, что министр бюджета Жером Каюзак в течение нескольких лет имел счет в швейцарском банке, который он скрыл от налоговых органов. Во время разбирательства министр «глаза в глаза» отверг обвинение, но через четыре месяца признался, что солгал, и подал в отставку[3].

В октябре 2013 г. промах совершил и сам президент. Цыганку в возрасте 15 лет арестовали прямо на выходе из школы и потом вместе с семьей депортировали в Косово. Лицеисты начали протестовать, требуя её возвращения. Олланд в поисках компромисса согласился её вернуть, но без семьи. Во время телевизионной передачи школьница ответила ему резким отказом. Телевизионная картинка дискуссии с пятнадцатилетней девочкой была явно негативной для президента. Правые его упрекали в проявленной слабости, тогда как часть левых публицистов в негуманном решении, разделяющем ребёнка и семью. Пытаясь удовлетворить всех, он лишь вызвал всеобщее раздражение.

Не удалось ему предъявить «образцовое» поведение и в частной жизни. В январе 2014 г. желтая пресса рассказала о любовной связи президента Франции с актрисой Жюли Гайе. На фотографиях Олланда показали на мотоцикле в плотно закрывающем лицо шлеме, несущимся тайком на свидание. Эту фотографию увидел весь мир, она доставила немало приятных минут юмористам и испортила образ президента. Несколько дней спустя он в официальном коммюнике сообщил о завершении своих отношений с журналисткой Валерией Триервейлер, с которой состоял в гражданском браке. Подобный разрыв дал его противникам повод для насмешек. Но история на этом не закончилась. В сентябре 2014 г. Валерия Триервейлер опубликовала книгу-исповедь (Merci pour ce moment), в которой бывшая первая дама Франции рассказала о своем романе с Франсуа Олланд. Она нарисовала портрет лживого человека, лишенного сострадания и презирающего бедных, которых он обзывал «беззубыми». Эта книга стала катастрофой для президента. До этого момента, несмотря на рекордную непопулярность, он воспринимался как человек, вызывающий скорее симпатию.

Наконец, шок вызвало появление книги «Президент не должен был говорить это», основанной на 60 конфиденциальных интервью журналистов газеты «Монд» с Олландом[4]. После её издания даже среди самых близких к президенту политиков возникли серьезные сомнения в готовности президента Франции выдвинуть свою кандидатуру. В своих интервью Олланд обидел корпорацию судей, назвав её «трусливым институтом», за что был вынужден сразу извиниться, бывшую «подружку», экологов, которые являются его союзниками, «фрондеров» и даже соцпартию, предложив ей самоликвидироваться. Придя к власти, Олланд обещал «нормальное» президентство в противоположность той системе управления, которую реализовывал Саркози в годы своей легислатуры. Комментируя издание этой книги, публицист Г. Табор предполагал, что «нарциссизм» Олланда, возможно, «приобретает мазохистский оттенок».

На сей раз критика президента Франции пошла даже от его ближнего круга. Как заявил один из депутатов соцпартии, «Саркози достаточно часто упрекали в том, «он лишил функцию президента сакральности, сейчас гораздо хуже – она растоптана». В таком же духе писала и международная пресса: «О Саркози говорили, что он десакрализировал президентские функции, что он придал им вульгарности своей постоянной жестикуляцией и эксгибиционизмом в духе Берлускони. Олланд, человек честный и лично симпатичный, продолжил эту десакрализация, добавив банальную несостоятельность к дискредитации институтов».

В результате внутри соцпартии появилось ощущение, что следует сменить лидера. Клод Бартолон, председатель Национального собрания, которого также обидел Олланд в своей книге, не скрывал своего удивления: «Необходимо понять, желает ли он реально выдвинуть свою кандидатуру?» М. Вальс, всегда проявлявший лояльность к президенту, впервые не одобрил его поведение и фактически заявил о своей готовности «воплощать современную республиканскую левую, открытую к миру». Многие комментаторы отмечали, что он фактически начал свою избирательную кампанию, например, позируя на фоне сыров «Президент» и говоря: «Это отличный камамбер». Главная проблема Вальса заключалась в дилемме, четко выраженной газетой «Монд»: «Как убить Цезаря, не надевая на себя одежду Брута?» И он старался показать, что, в отличие от Макрона, он «не нанесет президенту Франции удар в спину, не убьет отца, хотя и не позволит сделать себе харакири». Опросы демонстрировали, что популярность Вальса намного выше, чем у Олланда. В ноябре исследование института общественного мнения ODOXA показало, что 42% французов думают, что Вальс был бы «неплохим» президентом Франции, несколько меньше, чем Макрон (49%), но намного больше, чем Олланд (13%).

Объективно кольцо вокруг Олланда постепенно сжималось. Даже «патрон» соцпартии Ж-К. Камбаделис, для которого отказ Олланда баллотироваться означал бы хаос в партии, отметил, что, «если он реально желает выдвинуться, то отнюдь не облегчил свою задачу этой книгой». Олланд становился все более и более одиноким в Елисейском дворце. Он надеялся, что Ф. Макрон, который был полностью им создан (из менеджеров банка в заместители генерального секретаря аппарата Елисейского дворца, потом в министры), до конца сохранит ему верность, но тот подал в отставку и выдвинул свою кандидатуру. Он верил, что институты Пятой республики не позволяют премьер-министр изменить своему патрону, но ошибся: Вальс явно начал проводить самостоятельную линию.

Рассуждая о болтливом характере Олланда, известный психоаналитик Ж-М. Хью подчеркивал, что президент настолько озабочен любовью французов к своей особе, что в результате не способен принимать ответственные решения, которые могли бы разочаровать избирателей. «Но парадокс заключается в том, что самым непопулярным президентом является тот политик, который не принимает никаких решений». И сам Олланд ощущал «невротические комплексы» в ходе своей легислатуры: «Это жестоко, жестче, чем я ожидал», - признавался президент Франция[5]. C точки зрения Хью, Олланд, возможно, никогда не хотел быть президентом, он был обязан заменить Доминик Стросс-Кана и просто поднял знамя, которое упало ему в руки. А сейчас он понимает, что ему не хватает компетенции и, возможно, он откажется от выдвижения на второй срок. И в книге «Президенте не должен был говорить это» он явно намекает на эту возможность. «Гипотезы победы и даже выдвижение моей кандидатуры не являются самыми вероятными», - говорил президент. И он уточняет: «Я сделал свою работу, теперь другой должен её продолжить»[6]. И это предсказание полностью подтвердилось.

Общественное мнение явно негативно относится к итогам президентства Олланда. По опросу OpinionWay для газеты «Фигаро», 78% французов оценили их «негативно». И эта суровая оценка характерна для избирателей всех партий: её высказали 94% французов, проголосовавших в 2012 г. за Ф. Саркози, и 81% поддержавших тогда «радикала» Ж-Л. Меланшона. Даже большинство собственных избирателей Олланда 2012 г. (51%) отрицательно относятся к итогам его правления. Подавляющее большинство электората (81%) уверенны, что Олланд не выполнил своих предвыборных обещаний. Это мнение разделяют 57% французов, проголосовавших за него в 2012 г. И только 21% думают, что предвыборные обязательства не были реализованы из-за неблагоприятной экономической ситуации, остальные возлагают вину на самого Олланда.

Если выделить отдельные области, то борьба против терроризма получила одобрение половины избирателей, 48% дали позитивную оценку деятельности в защиту окружающей среды, но только 21% - решению проблемы иммиграции, 16% - борьбе с безработицей, 13% - повышению покупательной способности французов. Очень негативные оценки получила деятельность правительства в тех областях, которые обычно рассматриваются как приоритетные для левых – социальная защита, справедливость и образование. Только закон Табора о «браке для всех» получил относительно широкую поддержку французов (58%), тогда как «закон Эль-Комри» одобрили только 23% опрошенных. Как заявил великий французский социолог А.Турен, «Франсуа Олланд оставил Францию в состоянии небывалого расстройства».

«Балканизация» левого лагеря

В печальном состоянии оказалось и левое движение в целом. Доля французов, идентифицирующих себя как левых, даже выросла с 2014 г. на один пункт и достигла в сентябре 2016 г. 48%, согласно опросу IFOP для L'Humanité. Причем, в наибольшей степени различия между левыми и правыми проявлялись в сфере классических понятий-социализм, профсоюзы, финансы, капитализм. 65% левых позитивно относятся к понятию «социализм», но 40% всех французов. Для 57% левых «профсоюз» позитивное явление, но лишь для 41% французов в целом. К финансам негативно относятся 30% французов, но 40% левых, к капитализму-соответственно 25% и 36%. Однако осуществление правительственной власти левыми вызвало сильную эрозию левой идеологии. Более 40% левых избирателей не уверенны в том, что они могут гордиться своей левой идентичностью. 94 % избирателей Левого фронта, 82% сторонников экологической партии EELV и 56% сторонников ФСП сомневаются в том, что левое правительство проводит левую политику.

Социалисты делали ставку на первичные выборы, надеясь таким образом консолидировать левый электорат в рамках так называемого «Прекрасного народного альянса» (La Belle Alliance populaire), объединяющего проправительственные партии и группировки. Но против этого проекта сработали два фактора. Во-первых, ухудшение имиджа соцпартии, вызванного дебатами по поводу «закона Эль-Комри», появлением «фронды» внутри ФСП, износом исполнительной власти с 2012 г. В августе 2016 г. меньше четверти французов (23%) предполагали, что социалисты имеют проект будущего для Франции, что соцпартии близка к проблемам «простых французов» (22%), что она располагает «качественными лидерами» (19%).

Во-вторых, и это ещё важнее, произошло расщепление левых на несколько течений, плохо совместимых друг с другом или, как сказал социолог Фредерик Даби, «балканизация» левого лагеря. Как и в 2002 г., «множественная левая» превращается в «разобщенную левую».

«Радикальную левую» возглавил Ж-П. Меланшон, испанец по происхождению, который уверял, что «Олланд хуже Саркози». Он ещё в феврале 2016 г. выдвинул свою кандидатуру без согласования с коммунистами, экологами и «фрондерами» (на прошлых президентских выборах он набрал 11%). Меланшон надеется, подобно Миттерану в 70-е годы, сплотить вокруг себя всех левых и создать что-то вроде «Подемос», с экологическими акцентами и неприятием «продуктивизма». С «Подемос» он поддерживает тесные отношения. По словам Меланшона, сегодня он воплощает альтернативу социал-либерализму. В июне на своем первом митинге в Париже Меланшон собрал тысячи французов (официально 10 тыс.) и призвал сформировать движение «Непокоренная Франция» (France insoumise). С его точки зрения, «избирательная кампании, построенная на картеле партий, не ведет никуда». «Радикальная левая» явно находится на подъеме. Она персонифицировала непримиримую оппозицию Олланду. По опросу, проведенному в мае 2016 г., 27% французов верили, что Меланшон способен «победить кризис» (87% избирателей радикального «Левого фронта», но лишь 28% - ФСП) и 38% считают, что он понимает проблемы простых людей («таких, как вы») Одновременно французы воспринимали Меланшона в июне 2016 г. как «раскольника»: по данным IFOP, так считали 59% опрошенных, а 58% думали, что он «слишком сильно противостоит правительству». На свои митинги он стал собирать тысячи человек, в интернете более 100 тыс. человек поддержали его выдвижение, еще в июне 2000 человек ему прислали деньги в избирательный фонд, 1500 французов предложили свои услуги в кампании. Его рейтинг поднялся до 15,5%, в середине октября он вошел в пятерку самых предпочитаемых французами политических деятелей, после А. Жюппе, Ф. Байру, Ж-П Раффарена и М. Обри. По октябрьскому опросу IFOP, Меланшон, с точки зрения левых избирателей, лучше всего представлял бы левые ценности на президентских выборах.

Для «радикальной» левой 15% голосов является неким потолком на выборах. В 1981 г. кандидат ФКП Ж. Марше набрал 15,3% голосов на президентских выборах, потеряв одну пятую своего традиционного электората. Для компартии этот результат стал катастрофой, но «другая левая» с тех пор ни разу не перешла порога 14%. В 1988 г. четыре кандидата от «радикальной левой» получили 10,2% голосов, в 1995 г. два кандидата – 13,9%, в 2002 г. радикальные кандидаты собрали 13,8% и Жоспен потерял возможность выйти во второй тур из-за участия в президентских гонках социалистов Ж-П. Шевенмана и К. Тобиры. В 2007 г. пять «радикальных» кандидатов получили 9% голосов. И, наконец, в 2012 г. – 13%, из которых Меланшон набрал больше 11%. Французский политолог Ж. Куртуа справедливо отмечает, что участие кандидата «Непокоренной Франции» в президентской кампании, очевидно, приведет к провалу обоих левых кандидатов уже в первом туре. Но по своему потенциалу «радикальная» левая впервые в истории Пятой Республики опережает соцпартию.

Сохранилась «ностальгическая левая»: это прежде всего ФКП, потерявшая свою мощь, но не сумевшая пройти конверсию и сохранившая идеалы классовой борьбы. Численность партии упала с 125 тыс. в 2004 г. до 53 тыс. 2016; коммунистический кандидат на президентских выборах в 2007 году получила всего 1,93%, тогда как в 2012 г. Меланшон в союзе с компартией - 11,1%. Лидер ФКП, П. Лоран, боялся раствориться в «радикальной» левой и долго откладывал решение об участии в избирательной кампании Меланшона, который вышел из «Левого фронта» и отказался вести переговоры с компартией и подписывать совместные декларации. На национальной конференции ФКП, состоявшейся 5 ноября, делегаты большинством в 55,7% отказались поддержать Меланшона и высказались за выдвижение автономного кандидата. Но решение партийных кадров отменило голосование среди 50 тыс. членов партии: 26 ноября выяснилось, что 53,6% подержали кандидатуру Меланшона, но с правом проводить автономную кампанию.

Однако Меланшону не удалось привлечь на свою сторону «экологическую» левую-партию «Европа.Экология-Зеленые» (EELV), которая организовала свои первичные выборы с 4 кандидатами, среди которых была и Сесиль Дюфло, бывший министр в правительстве Олланда. Результат первого тура праймериз принес ей разочарование: она заняла третье место. Впереди оказался евродепутат, бывший руководитель французского филиала «Гринпис» Янник Жадо, практически неизвестный общественности политик. Положение партии критическое: её денежные ресурсы исчерпаны, она постепенно превращается в «группку» (groupuscule), численность выбранных лиц «растаяла как снег на солнце». Сложно будет собрать даже 500 подписей «народных избранников», чтобы получить поручительство для участия в президентской кампании (пока гарантированы лишь 220 подписей). Другая проблема – деньги: в 2012 г. Ева Жоли собрала 1,7 миллиона евро, но Жадо может рассчитывать только на государственную дотацию и на пожертвования сторонников, партийных денег нет (они составляли 500 тыс. евро в 2012 г.). Наконец, социальная база политической экологии очень узка (не более 3%) и непонятно, как её расширить в условиях падения интереса к деятельности «зеленых» и конкуренции с экологической программой Меланшона.

Феномен Макрона

Особый интерес представляет феномен Макрона. Войдя в правительство Вальса по его приглашению и даже настойчивому требованию, Э. Макрон постоянно нападал на «тотемы левой идеологии» (например, на налог на богатство). Он предлагал трансформировать ригидный рынок рабочей силы, сделать более гибким рабочий график, изменить статус государственных служащих и даже уменьшить налог на наследство, символ концепции социалистов в области налоговой справедливости.

Он объявил о создании общественно-политического движения «В пути!», которое, по его словам, является «ни левым, ни правым». У этого движения сразу же появились тысячи сторонников, а 12000 французов с самого начала заявили о своей готовности участвовать в избирательной кампании Макрона. К осени движение «В пути!» насчитывало 120 тыс. человек; возникло 2600 местных комитетов; каждую неделю во Франции проходит около 400 собраний активистов движения. Возникла неплохо смазанная машина, опирающаяся на 100 референтов в департаментах. Макрон сумел собрать 10 декабря в Париже митинг в 15 тыс. человек, примерно в 5 раз больше, чем соцпартия.

Французские журналисты назвали это движение «левым стартапом». Французская пресса в связи с появлением в политике Макрона, широко использующего политтехнологические методы в избирательной кампании (постеры, социологию, метод «от двери к двери»), вспоминала центристского политика Жана Леканюэ, которого называли французским Кеннеди. Леканюэ сумел в 1965 г. набрать 15,78% голосов в первом туре президентских выборов, тогда как первоначальные опросы не давали ему больше 3%. Молодой (ему 39 лет), телегеничный, спокойный Макрон, выступающий за преодоление водораздела между левыми и правыми, «отчетливо выделяется на фоне авторитарных фигур Манюэля Вальса, Марин Ле Пен или некоторых других». В ноябре 2016 г. Макрон покинул правительство, отказавшись участвовать в праймериз ФСП, которые он объявил «войной кланов». Макрон выступает с программой, противоположной идеям Фийона. Он против планов уничтожить 500 тыс. постов в госаппарате и, напротив, предлагает нанять дополнительно 10 тыс. полицейских и жандармов. В сфере социальных отношений главное не отменить закон о 35 часовой рабочей недели, а перейти к контрактной системе, где все будет решаться в переговорах между работодателями и профсоюзами. Противостоять глобализации он предлагает с помощью Европы. «Нам нужно вновь надеяться на Европу», - заявил Макрон. «Я выиграю президентские выборы на основе прогрессивного проекта, предложив нации десять ключевых реформ, которые я разработаю до конца февраля».

Французские политологи постоянно подчеркивали структурные слабости движения Макрона. Согласно анкете CЕVIPOF, опубликованной в марте 2016 г., только 6,1% избирателей называют себя «социал-либералами», то есть готовы голосовать за левых и одновременно поддерживают либеральную экономическую политику. Анализирующий этот феномен политолог Люк Рубен писал: «Социал-либералы занимают периферийное место в политической системе и, видимо, очень опасно опираться на этот электорат в своей избирательной стратегии. Ничего не позволяет утверждать, что существует политическое пространство, в котором можно объединить правых и левых реформистов». Рубен считает, что Макрон «политически зажат»: его хорошо воспринимают как левого кандидата в правом лагере, но его популярность среди левых избирателей отстает от популярности Вальса или Обри. Он становится «идеальным левым кандидатом для правых». Его либерализм в экономике входит в конфликт с представлениями левых избирателей, а его общественный проект (например, по вопросам иммиграции) не устраивает правый электорат.

Схожие идеи выдвигал Ж. Жафре, использовавший сентябрьский опрос CEVIPOF, проходивший до победы Фийона и во времена доминирования Жюппе. По этому опросу, электорат Макрона формировался из разных источников, не затрагивая, правда, ни крайне левых (например, поклонников Меланшона), ни крайне правых из НФ. 42% избирателей Макрона вышли из электората правых партий, а 35% - из левых. Сторонники центристских группировок представляют лишь 12%. Идеологически электорат Макрона состоит из трёх элементов: 35% объявили себя правыми, 37% - левыми, 28% - «ни левыми ни правыми». Но по конкретным идеологическим установкам его сторонники были намного ближе к электорату Жюппе, нежели к избирателям соцпартии. Те идеи, которые составляют костяк правой идеологии – увеличение продолжительности рабочей недели, уменьшение численности государственных служащих и сокращение социальных расходов, встречают среди избирателей Макрона столь же позитивный отклик, что и в электорате Жюппе, но полностью расходятся с взглядами левых избирателей. Схожая картина складывается и по проблемам идентичности и безопасности: 52% избирателей Макрона и 60% Жюппе согласились с тем, что во Франции «слишком много иммигрантов» (но лишь 25% избирателей Олланда). В целом, можно сказать, что идеологические ориентации электората Макрона скорее правые и вряд ли он «может претендовать на роль спасителя левых»[7].

Главным принципом деятельности президента страны, по словам Макрона, должна быть «организация примирения» двух Франций «во времена социального разлома»: «той Франции которая рассматривает глобализацию и происходящие преобразования как новый шанс, с той Францией, которая их опасается, Францию счастливых кочевников с оседлой Францией, которая испытывает шок». Задача президента «примирить французов с собой и со своими воспоминаниями». Паскаль Перрино назвал Макрона «НЛО» президентских выборов, порожденного расколом в левом лагере и кризисом правой коалиции. По его словам, пиаровский пузырь Макрона подпитывают «модернистские избиратели ФСП, благосклонное отношение правых и центристских избирателей и потребность в обновлении элиты. Однако его слабостью является то, что его скорее предпочитают правые избиратели, а левые относятся более сдержанно. Перрино отмечает, что фактически Макрон занимает, во-первых, «центральную» позицию в электорате: в одном из сценариев (победы Саркози на праймериз) он привлекал 24% избирателей Байру, 23% - абсентеистов, 18% - Олланда, 14% - Саркози; а в другом (победы Жюппе) за него были готовы голосовать 18% абсентеистов, 18% сторонников Олланда, 15% избирателей Жюппе.

Во-вторых, пишет Перрино, Макрон стал персонифицировать еще один полюс французской политии: «счастливую глобализацию»: за него готовы голосовать 23% французов с семейным доходом в 6000 тыс. евро в месяц, 21% лиц, уверенных в своем профессиональном будущем, 20% лиц с университетским образованием, 19% высших менеджеров («кадров») и 19% мусульман, видимо, сумевших приспособиться к французскому обществу, но лишь 9% рабочих, 8% безработных и 6% лиц с низкими доходами. Популярность в опросах до начала избирательной кампании есть давний феномен Пятой Республики: Мишель Рокар за год до президентских выборов 1981 г., Жак Делор накануне президентских выборов 1995г., Жан-Пьер Шевенман за год до выборов 2002 г. имели высокие рейтинги, но не сумели преобразовать намерения избирателей в победу. Но пока пессимистичный прогноз по поводу Макрона не реализуется. В середине ноября бывший министр экономики, по данным CEVIPOF, получал около 10%, а через месяц набирает 13-15%, если кандидатом соцпартии становится Вальс, и 18% - в случае победы Монтебура. Возможно, анализ французских политологов исходит из инерционного сценария, тогда как Франция, как и другие западные страны, вступила в эпоху мутаций.

Манюэль Вальс и праймериз соцпартии

Судьба соцпартии должна решиться на праймериз, которые состоятся 22 и 29 января. М. Вальс подал в отставку с поста премьер-министра и выдвинул свою кандидатуру на первичных выборах. На посту премьера его заменил министр внутренних дел Бернар Казенёв, достаточно близкий Олланду политик, но сохранивший хорошие отношения с Вальсом. Этим выбором Олланд старался избежать войны между новым премьер- министром и главным кандидатом на праймериз. Сам Казенёв уверяет, что он завершает политическую карьеру и возвращается в адвокатуру. Бывший премьер-министр обеспечил себе поддержку ряда «бонз» ФСП: он может рассчитывать на первого секретаря соцпартии Ж-К. Камбаделиса, на председателя Национального собрания Клода Бартолона. Он может опираться также на министра обороны Ж-И. Ле Дриана, нового министра внутренних дел Брюно Ле Ру и Д. Гийома, возглавляющего группу социалистов в Сенате, весьма близкого к президенту человека. Последний должен стать руководителем кампании Вальса.

В отличие от Олланда, который находился в идеологическом центре партии, Вальс является периферийной фигурой в ФСП, на праймериз в 2011 г. он получил всего 5% голосов. Его политическая карьера началась с избрания в марте 2001 г. мэром города Эври, в департаменте Эссен. Он был единственным депутатом-социалистом, который поддержал введение комендантского часа во время бунтов в предместьях в 2005 г. В 2007 г. Саркози даже предложил ему войти в правительство, но Вальс отказался. В 2009 г. он заявил, что первый секретарь ФСП М. Обри не находится на высоте тех задач, которые стоят перед партией; в ответ она предложила ему покинуть партию. После своего поражения на праймериз в 2011 г. он полностью поддержал Олланда и стал его незаменимым помощником, и за это был вознаграждён постом министра внутренних дел, а 31 марта 2014 г. стал премьер-министром.

В соцпартии его считают «левым саркозистом» и иконоборцем: он предлагал изменить функционирование соцпартии и её название, поскольку идея социализма умерла: это была «великолепная утопия 19 века». Он выступал за союз с центристами, возглавляемыми Ф. Байру. В 2014 г. Вальс обвинял социалистов в сектанстве и говорил, что они совершили ошибку, не протянув руку Байру во имя «так называемой идеологической чистоты». Он предлагал «отодвинуть засов рабочей недели в 35 часов», говоря о том, что время похоронило реформу. Он предложил отказаться от налога на крупные состояния, ибо он приносит в казну сущие гроши. Он уверял, что Франция не может принимать больше беженцев и Европа должна научиться контролировать границы и миграционные потоки. По его словам, цыгане должны вернуться в Болгарию и Румынию, ибо их образ жизни противоположен французскому. Ещё в 2008 г. он говорил, что «существует пропасть между пассеистской левой, которой не хватает воображения, и той левой, которую он желал бы представлять».

Негативно против бывшего премьер-министра настроена Мартин Обри, автор закона о 35-часовой рабочей недели и лидер течения соцпартии, которое было вторым в 2011 г. (во втором туре она получила 43,4% голосов), и часть сторонников Олланда, испытывающих ресентимент в отношении Вальса из-за его интриг против президента перед его отречением. «Возможно, не он убил президента, но именно он нанес последний удар ножом», - говорили депутаты, тесно связанные с Олландом. Но пока они не нашли фигуру, способную возглавить борьбу против Вальса. Выдвигать свою кандидатуру не согласились ни сама М. Обри, ни К.Табора, ни Анни Идальго, мэр Парижа, ни министр социальных дел и здравоохранения Маризоль Турен. Быстро организовать новое идеологическое течение в ФСП технически достаточно сложно. Но аппарат ФСП и лидеры её традиционного большинства боятся передать власть крайним течениям, будь то правые Вальса или «фрондёры» Монтебура. Им важно найти новый центр притяжения, который заменил бы течение Олланда. Появилась перспектива выдвинуть от течения Обри бывшего министра образования Винсент Пейона, ныне евродепутата, который, по словам Идальго, должен занять социал-демократическую позицию между «фрондерами» и социал-либералами.

Зато на левом фланге соцпартии переизбыток кандидатов: в избирательную гонку готовы включиться член национального бюро соцпартии Жерар Филошь, бывшие министры Бенуа Амон и Арно Монтебур. Франсуа де Риги, президент проправительственной партии «Экологисты!», и Сильвия Панель, одна из лидеров левых радикалов, также собираются участвовать в праймериз. С точки зрения организаторов праймериз, кандидатов уже больше необходимого минимума, тем более, что фильтры на этих выборах явно слабее, чем на праймериз правоцентристской коалиции: нужно получить поддержку лишь 5% представителей одной из следующих категорий – или членов национального совета ФСП, или депутатов-социалистов, или советников департаментских и региональных советов, представляющих не менее 4 региона и 10 департаментов, или мэров-социалистов из 4 регионов и 10 департаментов. У левого крыла нет единого лидера, и как сказал один из депутатов-социалистов, «организация праймериз рискует превратить партию в бордель». Кандидаты-«фрондеры» собираются бороться с «либерально-авторитарным уклоном» в соцпартии и, с их точки зрения, «не существует фундаментальных различий между Олландом и Вальсом», это «одно и тоже» («С’est bonnet blanc et blanc bonnet»).

Если кандидаты праймериз правоцентристской коалиции были идеологически однородны и спорили по периферийным проблемам, то между Вальсом и «фрондерами» сохраняются фундаментальные противоречия. В экономический области Монтебур требует «покончить с политикой жесткой экономии». «Фрондеры» предлагают резко увеличить потребление, подняв уровень минимальной зарплаты с 1467 евро до 1800 в 2022 году. Они выступают за сильное государство: Монтебур предлагает «временно или частично национализировать банки», Филошь – снизить длительность рабочей недели до 32 часов. По вопросу европейского строительства «фрондеры» требуют пересмотреть нынешний договор, а Монтебур готов даже аннулировать его, Филошь предлагает «снять препятствия в виде ЕЭС», чтобы проводить иную экономическую политику. В области экологии их предложения весьма радикальны, хотя мало реалистичны.

В этой ситуации Манюэль Вальс делает ставку на объединение «двух несовместимых левых», протягивая руку своим бывшим антагонистам. Он борется не только за голоса «легитимистов» Олланда или сторонников Обри, но и за «фрондеров» и даже за «радикальную левую» Ж-П Меланшона. «Я изменился, я больше не премьер-министр», говорит Вальс. И он предлагает темы, немыслимые для социал-либерала: «универсальных доходов»,«глобализации народов», «демократического возрождения». Вальс, который за полтора года шесть раз использовал статью 49.3, предложил изъять её из Конституции. Французские публицисты называют подобные идеи «великой ярмаркой демагогии».

В ответ его конкуренты выдвигают лозунг: «Кто угодно, только не Вальс», по аналогии с кампанией против Саркози во время праймериз правоцентристской коалиции. Они объявили Вальса «клоном» Олланда, в равной степени ответственным за итоги легислатуры. «Несущественно, с кем мы сражаемся – с Олландом или Вальсом. Они разделяют ответственность за итоги этой политики, это одна и даже политическая линия в разных воплощениях», - заявил депутат Л. Бомель, поддерживающий Монтебура. Другая линия «фрондеров» сводится к тому, что политический лидер, нарушавший традиционные табу социалистов, не способен объединить левых во всем их многообразии. М. Обри выразила эту мысль достаточно четко: «Если существует две левые силы, то одна из них становится правой».

Пока Вальс явно побеждает «фрондеров»: опрос IFOP, проведенный до появления кандидатуры В. Пейона, давал ему 45% в первом туре, Монтебуру – 25%, Б. Амону – 14%. Если взять только избирателей ФСП, то Вальс получает великолепный результат – 61%, а Монтебур собирает лишь 21%. Правда, победа во втором туре ему достаётся с трудом – 51% на 49%. Но среди избирателей соцпартии он полностью доминирует над Монтебуром: 67% на 33%. Известный политолог Ж. Жаффре отмечал, что задачи праймериз соцпартии гораздо скромнее, чем первичные выборы правоцентристской коалиции: речь идет не о выборе будущего кандидата в президенты, а о голосовании за политика, который дальше понесет знамя соцпартии. И не обязательно выбор будет носить идеологический характер, как это произошло с голосованием за Фийона. Вальс может играть на других инструментах влияния, например, на своем опыте руководства страной, которым среди кандидатов на праймериз только он один обладает. Политик социал-реформистского типа (каким является Вальс) может рассчитывать и на социологические особенности первичных выборов, на которых доминируют старшие возраста, состоятельные группы населения, наиболее образованные и самые политизированные, тогда как народные слои в большей степени остаются дома.

Заключение

Подводя итоги, можно говорить о серьезном кризисе левых. Французский журналист Гийом Табар пишет о левых, раздробленных наподобие пазла, который невозможно собрать. Левый электорат составляет треть всех избирателей, но он расколот на три политические ориентации: «радикальную» левую во главе с Ж-Л. Меланшоном, «социально-либеральную» во главе с Э. Макроном, и собственно электорат ФСП, который разделён между сторонниками Вальса и избирателями, поддерживающими лидеров «фрондеров». Иначе говоря, пока Вальс опирается на 1/18 всего электората. По ноябрьским данным ELABE, в первом туре президентских выборов Ф. Фийон собирает 31%, Марин Ле Пен – 24-25% в зависимости от состава кандидатов, Э. Макрон – 14-17%, Ж-Л. Меланшон – 12%, М. Вальс, если он победит на праймериз, - 9%, а в случае победы Монтебура он может надеется лишь на 5%. Последний опрос CEVIPOF дал схожие результаты: впереди Фийон (26-29%), за ним Марин Ле Пен, потерявшая от 2 до 5 пунктов (у неё 24-25%), на третье место вышел Макрон (от 13 до 18% в случае победы Монтебура на праймериз), Меланшон получает 13-14%, А Вальс – 11-12%. Если на праймериз ФСП побеждает Монтебур, то он может надеяться только на 6-7%.

Резюмируя ситуацию, журналист Жерар Куртуа подчеркивал: «Этот кавардак является самым верным способом привести левых к поражению уже в первом туре. Но кого в действительности это реально волнует? Для большинства актеров этой плохой пьесы, кажется, главное – подготовиться к жизни после Олланда. Даже с риском коллективного самоубийства». Исследование, проведенное социологом Д. Ренье, показало, что пока избиратели ФСП нацелены «скорее выбирать лидера левых, нежели завоевывать политическую власть в стране» и «это может еще сильнее разобщить левых». Поражение уже включено в сознание левых активистов и лидеров. «Смертельная спираль уже в действии и её никто ни в силах остановить: ни рекордная непопулярность главы государства, ни крутые повороты его премьер-министра, который, констатировав существование «двух несовместимых левых», пытается без надежды на успех собрать осколки в единое целое, ни те, кто претендует на альтернативу, заблудившись и оказавшись в тупике».

Игорь Бунин – президент Центра политических технологий

^[1] Подробнее см. Бунин. И. Франция: реформа трудового законодательства и судьба правительства

^[2] Подробнее см. Бунин И. Французские левые накануне президентских выборов 2017 года: расколы и размежевания

^[3] Jerome Cahuzac. 4 mois de mensonges et dementis. - Le Monde, 04.02.2013

^[4] F. Lhomme et G. Dave Un Président ne devrait pas dire ça…P. Stock, 2016

^[5] Conversations privées avec le président.P. Albin Michel, 2016

^[6] F.Lhomme et G. Dave. Op.cit., p.627,628

^[7] Jérome Jaffré. L'idéologie des électeurs Macron:loin de la gauche, tout prés de la droite.-L'enquete électorale française:comprendre 2017. La note ,vague 6, № 26 p.7

Версия для печати