22.07.2010 | Виталий Портников

Легенда власти

Cмерть бывшего генерального секретаря Компартии Чили Луиса Корвалана не стала, как и следовало ожидать, событием в информационном поле. Корвалан был условной легендой. Да, он прожил непростую и можно даже сказать – героическую жизнь. Да, стал символом сопротивления, когда после гибели певца Виктора Хары стал самым известным чилийским политическим заключенным. Да, оказался для советской пропаганды одним из самых важных объектов международного интереса – когда его освободили из контрационного лагеря, Леонид Брежнев плакал во время встречи с ним в Кремле. Но для советских людей времен Брежнева и Корвалана коммунизм был утопией, а партийный билет – пропуском на выгодные места и в распределители…

Поверить в то, что кто-то может иметь настоящие коммунистические взгляды, было просто невозможно – идеология окончательно обанкротилась, репрессивная машина ослабла, до краха империи оставались годы. Да и тот же Брежнев: уже позже, из интервью Корвалана, оказалось, что освобожденный из заключения генсек компартии Чили прибыл в Советский Союз не вовремя – праздновался день рождения генсека ЦК КПСС. И Корвалана ничтоже сумняшеся направили в Минск, где он ждал, когда торжества закончатся. А когда Брежнев освободился от потока орденов и поздравлений, к нему доставили Корвалана и он поплакал. Вероятно, генсек в Москве тоже не верил, что генсек в Сантьяго может иметь настоящие коммунистические взгляды. Для Кремля Корвалан тоже был инструментом – ничего более.

Но в том-то и фокус, что Корвалан был убежденным коммунистом – такие люди тоже встречаются. Именно безмятежная вера в утопию помогла ему прожить жизнь, полную арестов, лишений и переездов с места на места. Именно эта вера заставила его пойти на пластическую операцию и вернуться в Чили уже после освобождения из заключения. И именно эта вера заставляла его настаивать на демократии в стране – потому что без демократического развития чилийские коммунисты были обречены на уничтожение. К счастью, Корвалан так до конца не понял, что при демократии коммунисты будут всего лишь частью политического спектра, что им никогда не получить всей полноты власти и осуществить полное огосударствление экономики, которое уже было начал Сальвадор Альенде. И потому крушение диктатуры Пиночета стало и крахом политической карьеры Корвалана – он ушел с поста генсека компартии Чили, на котором оставался три десятилетия, а к руководству партией пришли люди, попытавшиеся вписать ее в новую политическую систему.

Но к Советскому Союзу у Корвалана были свои счеты. Этот человек, ставший жертвой нескольких военных переворотов, так и не понял, почему Советская Армия не предотвратила “реставрацию капитализма”. Когда речь шла о Чили – Корвалан был за демократию. Когда речь шла о СССР – государстве, которое он так и не понял и язык которого даже и не пытался выучить за несколько лет жизни в Москве – он уповал на силу. И в этом тоже проявился как последовательный патриот своей страны, которой он хотел куда лучшей судьбы, чем вызволившему его из концлагеря огромному умирающему коммунистическому монстру.

Версия для печати