27.10.2010 | Сергей Маркедонов

В ожидании «большого возвращения»

25 октября 2010 года в турецком городе Бурса завершил свою работу Съезд черкесских организаций Турции. На этом форуме начался «бракоразводный процесс» адыгских (черкесских) организаций Турции с объединениями других кавказских народов этой страны (абхазов, чеченцев и ряда других). Разделение землячеств должно завершиться к 4 ноября нынешнего года. Притом, что официальной мотивацией такого шага является продвижение вопроса о репатриации адыгов на «историческую родину», то есть в западную часть российского Северного Кавказа. Насколько обоснованы такие планы? И насколько в сегодняшних условиях они выглядят реалистичными? Ответ на эти два вопроса представляется актуальным в силу нескольких причин, накладывающихся друг на друга и создающих повод для серьезного размышления.

Во-первых, активизация дискуссий о «великом возвращении» базируется на планируемых изменениях в российском законодательстве. 9 июля 2010 года нижняя палата российского Федерального собрания приняла в новой редакции закон о соотечественниках за рубежом. Через 5 дней 14 июля их одобрил Совет Федерации, а 24 июля он был подписан президентом РФ Дмитрием Медведевым. В соответствие с буквой закона к категории «соотечественник» теперь не могут причисляться автоматически граждане республик, входивших до декабря 1991 года в состав СССР. Закон дает следующую дефиницию соотечественника. Это - «лица, проживающие за пределами территории РФ и относящиеся, как правило, к народам, исторически проживающим на территории РФ, а также лица, чьи родственники по прямой восходящей линии ранее проживали на территории РФ, сделавшие свободный выбор в пользу духовной, культурной и правовой связи с РФ». За основу принятия принадлежности к категории «соотечественник» положен принцип самоидентификации, подкрепленный соответствующей общественной, профессиональной деятельностью «либо иными свидетельствами свободного выбора в пользу духовной и культурной связи с Россией». Те лица, которые захотели ощутить свою «духовную и культурную связь с Россией» могут в соответствие с законом регистрироваться в общественных объединениях «соотечественников» и там же получать документы, которые подтверждали бы их членство в этих организациях. В этом такие объединения играют роль квазигосударственных структур. Соотечественники также будут иметь право на получение гражданства РФ в упрощенном порядке. Подписанный президентом РФ закон вступает в силу уже в 2012 году. Таким образом, проблема-2012 помимо электоральных переживаний будет иметь и еще одно измерение - разрешение вопросов с потенциальными новыми гражданами РФ. В случае же с адыгами (черкесами) действие закона распространяется на их представителей за рубежом, в первую очередь в Турции и странах Ближнего Востока. Ведь согласно новой редакции закона к соотечественникам будут отнесены лица, «чьи родственники по прямой восходящей линии ранее проживали на территории РФ». В случае с черкесами это вполне укладывается в логику закона. И вот здесь начинается, «во-вторых», фактор негативной исторической памяти.

Там, где сегодня находится летняя резиденция президента РФ (район Большого Сочи) 21 мая 1864 года в урочище Кбаадэ была отпразднована победа над адыгскими (черкесскими) ополченцами - последняя победа Российской империи в почти полувековой Кавказской войне. Кстати, в восточной части Кавказа (которая сегодня считается более неспокойной по сравнению с западной) военные действия прекратились в 1859 году после пленения третьего имама Дагестана и Чечни Шамиля. Успех русского оружия в 60-е гг. XIX-го столетия в то же время стал для многих народов Кавказа и прежде всего для черкесов началом вынужденной эмиграции. Далеко не всегда отъезд адыгов за пределы исторической родины был связан с военным давлением России, поскольку нередко такое решение принималось под влиянием османских дипломатов, разведчиков и советников. Но в итоге за пределами Кавказа оказались десятки тысяч черкесов. Сегодня их численность в Турции, Сирии, Иордании оценивается примерно в 2,5 млн. человек.

В наши дни получить точную оценку численности адыгских диаспор в этих государствах не представляется возможным, поскольку в проведенных там переписях данные представлялись либо по религиозному принципу (не выделяя этничность), либо по родному языку (за полтора века для потомков адыгских мухаджиров таковым стал значительной частью турецкий или арабский). Однако, как верно замечает турецкий исследователь из университета Кадира Хаса в Стамбуле Митат Челикпала, «черкесское население Турции намного большее, чем черкесское население Северного Кавказа. После распада СССР эта часть населения Турции внимательно следит за всем, что происходит на постсоветском Кавказе. Не только на Северном Кавказе, но и на Южном. Националистический аспект (речь идет о черкесском национализме - С.М.) становится в Турции все сильнее день ото дня. Но это возрождение не похоже на то, что происходит у черкесов на исторической родине. Вы знаете, наверное, что идентичность в диаспоре и на родине отличаются друг от друга существенно. Черкесские группы стали в последнее десятилетие более политизированными и они хотят, чтобы Турция играла бы большую роль в регионе, в первую очередь по «черкесской проблеме»». И подготовка к репатриации на «историческую родину» также является одним из моментов «политизации», отмеченных стамбульским экспертом.

В-третьих, к этой политизации добавляются еще несколько моментов. Один из них, это-признание Абхазии, республики, которую рассматривают и в Турции, и на российском Северном Кавказе, как часть адыгского мира (как минимум, союзный адыгскому мир). Здесь мы также можем отметить один нюанс, попытки Грузии использовать этот фактор в своих геополитических играх. Однако вне зависимости от роли Тбилиси (о которой мы скажем отдельно чуть ниже) признание Абхазии сформировало определенные завышенные ожидания у черкесов и в диаспоре, и внутри Северного Кавказа. В этом плане интересно наблюдение канадского кавказоведа, знатока языков и культуры Кавказа (а также эксперта по региону, привлеченного администрацией Билла Клинтона в качестве «неформального дипломата) Джона Коларуссо: «Российское признание Абхазии было сделано в контексте геополитической конъюнктуры Южного Кавказа и в контексте признания Косова. Но это признание имело место накануне приближающихся зимних Олимпийских игр в Сочи. Для черкесов Сочи имеет очень глубокое значение, как центр убыхской территории, а также черкесского сопротивления силам царизма в XIX столетии. Так, диаспора имеет сильное недовольство по поводу игр в Сочи. Если бы Россия действовала бы мудро, то ее признание Абхазии смогло бы создать платформу для снятия большинства, если не всех исторических обид между ней и черкесами». Впрочем, подобная мудрость требуется не только от Москвы, но и от другой стороны, черкесских объединений, которые зачастую ставят на первый план «романтический национализм» и ностальгический ресурс, а не прагматику.

Вернемся снова к роли Грузии. Не имея в руках ресурсов, сопоставимых с российскими возможностями, Тбилиси резко активизировал свою «дружбу» с северокавказскими движениями националистической направленности. Исламизм все же вызывает у грузинского руководства понятный страх. В этом ряду и обсуждение (включая и высший уровень власти) вопроса о признании «геноцида адыгов» в Российской империи. И хотя для продвижения этого проекта внутри Грузии есть свои ограничители (это создаст прецедент, который затем будут эксплуатировать армяне и диаспоры, и Республики Армения), тема «геноцида» активно запущена в оборот. И она может стать определенным инструментом для обсуждения вопросов о репатриации, точнее сказать, для ускорения этого вопроса.Оговоримся сразу. Возвращение черкесов на Северный Кавказ может происходить по разным сценариям. Это может быть хорошо контролируемый и организованный процесс, а может быть спонтанный (или устроенный, как спонтанный) хаотичный и деструктивный «поход» вкупе с разными другими инструментами (обсуждение «геноцида», выдвижение разного рода претензий в адрес России). Как бы могла РФ сработать на первый вариант? Начнем с того, что для массового «великого возвращения» есть несколько сдерживающих моментов. Первый - это длительное время пребывания за пределами «исторической родины».

Многие представители адыгской диаспоры успели стать в Турции успешными бизнесменами, военными, полицейскими, политиками. И менять все это на исторический миф они вряд ли захотят. Второй - реакция самой северокавказской среды. Которую не назовешь стабильной. И которая, как уже показала практика предшествующих лет, вовсе не грезит возвращения «братьев», которые создадут новую конкуренцию на рынке труда и принесут с собой новые незнакомые северокавказцам «структуры повседневности». Именно поэтому идея «великого возвращения» не была реализована в соответствии с представлениями националистов-романтиков ни в Адыгее, ни в других северокавказских субъектах РФ, ни в Абхазии. Если говорить о репатриантах из Косово, приехавших в 1998 году в Адыгею, то к 2007 году на «исторической родине» их осталось только около половины. По различным источникам, численность репатриантов в Адыгее, получивших гражданство РФ, составляет 350-500 чел., и более 1 тыс. чел. получили вид на жительство. В начале августа 2009 года в интервью информационному агентству «Регнум» известный адыгский общественный деятель Аслан Шазо заявил, что в нынешнем году «квота на адыгов-возвращенцев увеличена до 1400 человек. Раньше она была 50 человек, и постоянно та или иная организация вынуждена была добиваться ее увеличения. То есть главным препятствием была именно квота. Требование по увеличению квоты на 2009 год выдвинуло «Адыгэ Хасэ» (влиятельное общественное объединение - С.М.), и в довольно жесткой форме. Квота была увеличена республиканским правительством (кстати, несоразмерно, на манер Ельцина - берите сколько проглотите). Но для возвращения репатриантов есть много других препятствий. Так что на самом деле приедет не так много зарубежных адыгов, хотя диаспора и решила откликнуться на эту подвижку». Схожие цифры мы видим и в других субъектах с адыгским населением. В Кабардино-Балкарию в 1990-е-начале 2000-х гг. прибыли и получили гражданство РФ около 600 человек. Третий сюжет – это внешний фактор, в первую очередь роль Турции. Сегодня Анкара и Москва идут по пути наращивания двустороннего партнерства. И в этом плане Турция вряд ли будет настаивать на ускорении репатриации. И вообще как-то раздувать этническую проблематику, которая для внутриполитической ситуации в Турции также не слишком выгодна. К этому же перечню следует добавить и многочисленные сложности для формирования грузино-черкесского стратегического альянса. Хотя бы потому, что «черкесский мир» разнороден и отношения отдельных его частей к России, к Грузии, Абхазии неоднородны и неоднозначны.

Однако все эти «сдерживающие моменты» не повод для того, чтобы задвинуть данную проблему в нижний ящик и грезить о будущем «триумфе воли» в Сочи-2014. В том, чтобы такой триумф не состоялся, есть много заинтересованных сил. По-разному и в разной степени, но такие интересы присутствуют. И они могут накладываться друг на друга, создавая мультипликационный эффект (сложная динамика отношений с Абхазией, грузинские действия, общая международная конъюнктура и ее влияние на Олимпиаду, реализация закона о соотечественниках на практике, этнополитические проблемы внутри КБР, КЧР и Адыгеи). В этой связи Москве надо уже сейчас выработать качественные практические методики по приему и адаптации новых соотечественников, созданию фильтров для невозможности проникновения в страну экстремистских идей и их носителей. Но самое главное - идеологическая внятность. Пора уже давно дать системный не академический, а политический ответ на вызов политизированной истории вместо закапывания головы в песок. Чем была для России Кавказская война? Какова была тогда «цена вопроса» и историческая альтернатива? Кто стал для кавказских народов носителем «европейского выбора»? Все эти вопросы должны получить со стороны официальной власти внятный ответ. Примером того, как эта задача успешно решается, является Турция, которую обвиняют не в одном геноциде. И, тем не менее, у политической элиты этой страны есть свои интерпретации сложных вопросов прошлого, свои заготовленные политико-правовые рецепты и аргументы. Да, они не устраивают многих, но все это в итоге тянет на позицию, с которой у российской элиты большие проблемы.

Сергей Маркедонов - приглашенный научный сотрудник (Visiting Fellow) Центра стратегических и международных исследований, США, Вашингтон

Версия для печати