18.11.2010 | Кирилл Титаев

За укроп ответишь

За первое полугодие 2010 г. судами рассмотрено 54 912 административных дел по факту «осуществления предпринимательской деятельности без государственной регистрации или без специального разрешения (лицензии)» (ст. 14.1 КоАП). Средняя сумма наложенного штрафа (в расчете на одно рассмотренное дело) составила 1710 руб. с копейками. По сравнению с тем же периодом 2008 г. количество дел выросло на 3%, а сумма штрафов упала на 15% (с учетом инфляции — более чем на 25%). Даже если мы предположим, что судья может рассматривать 10 таких дел в день, то получится, что административное судопроизводство по этой статье приносит бюджету 300 руб. убытков с каждого дела, поскольку день работы судьи (с учетом помещений, помощников и прочее, и прочее) обходится налогоплательщикам как минимум в 20 000 руб. Это если не учитывать стоимость работы сотрудников органов исполнительной власти, которые выявили правонарушение, составили протокол, направили материалы в суд и т. д.

Лицами, осуществляющими «предпринимательскую деятельностью без регистрации», в России, как правило, оказываются бабушки, торгующие у подземных переходов яблоками или носками, люди, которые разносят кофе и пирожки на рынках, изредка — всевозможные ремонтники. По большому счету тот факт, что дело отправляется в суд, означает, что проверяющему (а эти «правонарушения» выявляются сотрудниками органов внутренних дел и работниками Роспотребнадзора) нужна была галочка для отчетности или что «незаконный предприниматель» не захотел платить взятку. Факт «галочной» работы хорошо подтверждается незначительным ростом количества направленных в суд дел (чиновнику или милиционеру нужно, чтобы в отчетном периоде было на одно дело больше, чем в прошлом) при сокращении размера наказания (размер наказания не является отчетным показателем).

Сотрудники Роспотребнадзора нередко говорят о том, что, борясь с незарегистрированными предпринимателями, они защищают потребителей от некачественных или опасных товаров. Однако абсурдность этого аргумента очевидна. Покупая укроп не в магазине, а у бабушки возле метро, никто не предполагает, что данный конкретный пучок укропа прошел соответствующий санитарный контроль, и, соответственно, добровольно принимает на себя риски (в обмен на какие-то дополнительные достоинства этого конкретного укропа).

Можно также сказать, что если чиновники перестанут выявлять и пресекать эти правонарушения, то завтра без регистрации начнут работать вообще все, но здесь российская система исполнительной власти уже поставила дополнительный заслон. Как только речь идет не об одном конкретном человеке, который сидит с инструментами на улице и предлагает всем желающим починить обувь, а хотя бы о стационарном ларьке, он становится интересен налоговой инспекции. В отличие от милиционеров налоговики отчитываются не количеством выявленных нарушителей, а суммой налоговых недоимок, поэтому бабушка у метро им решительно неинтересна, а отдельный постоянный бизнес с помещением уже вполне для них привлекателен.

Соответственно, речь не идет об общественно опасных поступках, применительно к которым подсчет «рентабельности» судебного преследования был бы неуместен. Мы же не пытаемся подсчитать, сколько приносит государству осужденный за убийство (а он приносит только дополнительные расходы), и поставить под сомнение необходимость судебного преследования убийц. В данном случае речь идет не о действиях, которые несут опасность для общества. Поэтому вполне логично спросить о том, сколько стоит налогоплательщикам работа по контролю в этой сфере.

30 млн руб. только на судебных расходах позволило бы сэкономить изменение конструкции статьи 14.1 Кодекса об административных правонарушениях с добавлением в нее уточнений, касающихся общественной опасности или налогового ущерба выше определенной суммы. И одновременно это бы ощутимо (на 2% от всей административной практики) разгрузило судей, снизило бы возможности неформальных заработков для милиционеров и работников Роспотребнадзора и освободило бы их время для чего-то более полезного. И, наконец, отмена или радикальное изменение этой статьи позволили бы 100 000 человек избежать не очень приятного и бесполезного опыта судебного преследования.

Кирилл Титаев — научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге

Материал опубликован в газете «Ведомости» от 18.11.2010 № 218 (2736)

Версия для печати