18.01.2011 | Сергей Маркедонов

«Кавказская пленница»: версия Рамзана Кадырова

Среди российских (и бывших советских) любителей комедийного кино трудно найти людей, которые были бы равнодушны к известной картине режиссера Леонида Гайдая «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика» (фильм был снят в 1966 году). По версии пользователей «IMDb», крупнейшего Интернет-сайта, посвященного кино, «Кавказская пленница» входит в число 50 самых популярных фильмов для семейного просмотра. Многие цитаты из известной кинокартины разошлись на пословицы. Но сегодня, когда Кавказ перестал быть «житницей, кузницей и здравницей», а «некоторые случаи в отдельных, но не наших районах» стали выглядеть, как закономерность, проблема умыкания невест приобрела здесь отнюдь не юмористический (и даже не сатирический), а политический оттенок.

В начале 2011 года этот вопрос стал предметом серьезного разбирательства с участием президента Чеченской Республики Рамзана Кадырова. И как это часто бывает с руководителем Чечни, им были озвучены многие принципиально важные тезисы, характеризующие нынешнее состояние дел не только в отдельно взятой республике или Северном Кавказе в целом, но и в российской внутренней политике. Начнем с того, что 11 января нынешнего года Кадыров провел расширенное совещание, основным вопросом которого стало рассмотрение мер противодействия похищению невест. Это проблема имела свою предысторию. Естественно, мы остановимся на событиях последних месяцев, ибо проблема умыкания является вопросом специальных этнографических исследований, а потому не укладывается в формат статьи. В октябре 2010 года республиканские власти Чечни объявили запрет на применение обычая умыкания невест. Более того, было объявлено, что поклонники «дедушкиных обычаев и бабушкиных сказок» будут облагаться штрафом в размере одного миллиона рублей. Между тем, запретительные меры властей не остановили поборников «старины». В итоге в ноябре было зафиксировано только 3 случая умыкания (не исключено, что в каких-нибудь «отдаленных районах» произошли еще несколько инцидентов подобного рода). Однако история, произошедшая 28 декабря 2010 года (то есть в самый канун двухнедельных российских праздников) вызвала широкий резонанс. На этот раз отличился «ах, какой жених» в Шалинском районе. Только в отличие от истории в кинокартине Леонида Гайдая, шалинский жених сумел-таки переплюнуть товарища Саахова, поскольку его брак поддержали глава администрации местного населенного пункта, а также местный служитель культа.

Однако этот успех оказался в итоге тактическим, так как недовольство первого лица Чечни привело к отставке представителей светской и духовной власти «не нашего района». Сам же незадачливый жених попал под стражу, и теперь его участь зависит от обвинений (или отсутствия таковых) потерпевшей стороны. По словам Рамзана Кадырова инциденты с умыканиями говорят о том, что уровень местной власти далеко не всегда справляются с возложенными на них обязанностями. «Такие эксцессы нужно расценивать как халатность глав администраций и начальников РОВД и отсутствие с их стороны контроля над обстановкой в районах», - недвусмысленно резюмировал Рамзан Кадыров. Наверное, его модернизационный пафос, обращенный против «дедушкиных обычаев» можно было бы только приветствовать, если бы не некоторые нюансы (а в делах подобного рода крайне важны оттенки и полутона). Президент Чечни пытается возложить прямую ответственность за происходящие на служителей культа (местных мулл), а также интерпретирует необходимость борьбы с умыканием не с точки зрения российского законодательства (Конституция, Кодекс о браке и семье), а в рамках религиозного дискурса. В этой связи надо заметить, что местный мулла, который не вел «правильной работы» с «ах, каким женихом», лишился своего поста. И в дальнейшем Рамзан Кадыров пообещал нелегкую жизнь служителям ислама республики. Таким образом, налицо вмешательство светской власти в религиозную жизнь, хотя согласно Основному закону страны конфессиональная деятельность у нас от государства отделена. Другое дело, если бы Духовное управление мусульман республики выразило бы недоверие своему служителю. «Мы исповедуем ислам, а это религия, которая осуждает и не признает брак, заключенный без согласия девушки. Я неоднократно заявлял и повторяю, что мы искореним навсегда из жизни нашего общества такое явление, как похищение невест». Таким образом, для руководителя российского субъекта федерации, страны, которая является светским государственным образованием главная задача - это не соблюдение корпуса законов РФ, а соответствие тем или иным религиозным представлениям. Как говорится, не дадим похищать «мусульманок, спортсменок и просто красавиц».

Впрочем, удивляться подобному положению дел не приходится. В Чечне уже не первый год существует практика, когда на локальном уровне заместителями глав районов и поселков являются служители культа. Что же касается введения исламских норм в общественную жизнь, что называется сверху и директивным способом, то Рамзан Кадыров делает это с успехом не первый год. И с полного благословления федерального центра. По словам известного российского востоковеда Алексея Малашенко руководитель Чеченской Республики проводит директивную реисламизацию, принимающую порой «ажиотажный характер». Трудно не согласиться с мнением известного ученого, который приходит к заключению о том, что «преодолев сепаратизм, Россия и Чечня, при всей лояльности ее главы Рамзана Кадырова, могут внезапно обнаружить растущую между ними культурную и идентификационную дистанцию», в которой уже не этничность, а религиозная принадлежность будут играть ведущую роль. И введение административно-бюрократической ответственности духовенства (отделенного от государства) за умыкание (впрочем, новые причины также могут найтись) также работает не на сближение различных частей Российского государства, а на их отдаление. Спору нет, с архаичными обычаями (в особенности, если они нарушают гражданские и человеческие права) необходимо бороться. Но борьба эта должна опираться на строгие основания российского права, а не на волюнтаризм отдельных руководителей, вольно трактующих Конституцию и светский характер государственности. Впрочем, сам по себе этот волюнтаризм - не причина, а следствие более общих процессов и явлений. Накануне Нового года Владимир Путин, рассуждая о больном для страны «национальном вопросе», заявил, что не дал бы 10 копеек «за здоровье человека, который, приехав из средней части России в республики Северного Кавказа, невежливо обойдется там с Кораном». Для того чтобы выровнять ситуацию премьер предлагал задуматься об усилении контроля над миграцией внутри страны (посредством регистрации в больших городах и прочих мероприятий). При этом по мнению Путина выходцы из «других регионов страны» (подразумевались, в первую очередь, кавказские) должны уважать «местные нормы». Говоря о «местных нормах» глава федерального правительства не уточнил о чем идет речь, о положениях российского законодательства или неких сложившихся этнических стереотипах. Возможно, у такого порядка найдется немало защитников, которые будут доказывать, что «по другому в Чечне нельзя», а «понаехавших» надо держать под неусыпным контролем. При этом нельзя не видеть взаимосвязи между историями с «новыми кавказскими пленницами» в Чечне и соседних республиках и секьюритизацией в больших российских городах. Вы нам фейсконтрол, мы Вам - неуважение к Вашим законам и установление своих особых норм! В любом случае, раздельное уважение Корана на Кавказе, а «местных норм» в Москве или Санкт-Петербурге имеет свое четкое определение. И имя ему «апартеид» (что в переводе с африкаанс означает «рознь», «раздельность»). Это такая ситуация, когда одна часть страны основывает свои действия на Коране, другая на Библии, а третья на каких-то иных никому неведомых понятиях. При этом собственно российские законы отодвигаются на второй план. Конечно, в этом случае речь о распаде государства не идет, но и единым такое образование назвать трудновато.

Сергей Маркедонов - приглашенный научный сотрудник (Visiting Fellow) Центра стратегических и международных исследований (США, Вашингтон)

Версия для печати