04.02.2011 | Александр Караваев

Демократия и национальная политика

Пока власти пытаются нащупать чисто регулятивные механизмы для снижения накала конфликтов между группами русской и кавказской молодежи, политические партии страны указывают на более радикальные меры, меняющие характер правления. В этой связи обозначились две проблемы. Первая – утрата либералами влияния на вменяемый националистический дискурс. Вторая – нежелание власти поддерживать низовые уровни самоорганизации населения, попросту говоря торможение реформ принципов местного самоуправления.

Начнем с того, что либералы и националисты в своих критических аргументах во многом совпадают. Интеллектуалы с разными идеологическими платформами, формирующие взгляды для той и другой группы партий, определенно не сводят кризис исключительно к проблеме «межнациональных отношений». В чистом виде для России это слишком абстрактное суждение, уводящее от сути. Существует сумма острых проблем, усугубление которых как раз и приводит к выплеску националистической энергии в молодежной среде. Попробуем перечислить главные.

Первая среди них - коррупция вообще, и в правоохранительных органах в частности. По словам Дмитрия Медведева, большую часть преступлений данного типа совершают именно сотрудники правоохранительной системы, и это прямым образом отражается не только на расследовании конкретных криминальных эпизодов и бытовых споров, но и ведет к деградации морального облика системы в глазах общества. А это является причиной того, что конфликты в молодежной среде отказываются решать легальным образом, переводя спор на квази-криминальный и этно-групповой уровень, где моральный авторитет формируется не публичными фигурами, а харизматичными радикалами «по закону улицы». Таким образом, кризисная ситуация рождается попранными принципами правосудия.

Вторая проблема, порождающая межнациональные кризисы внутри страны – низкое госфинансирование и отсутствие продуманной, отвечающей современным вызовам, системы воспроизводства человеческого капитала (сфера здравоохранения, образования, социальные услуги). Здесь же нужно отметить отсутствие или крайне не широкое распространение в РФ современных образовательных программ, рассказывающих о ценностях культурного многообразия России. Это надо рассматривать в совокупности. Именно в этих сферах человеческая личность может быть воспитана в духе современного прогрессивного плюрализма содружества народов. Как станут разрабатывать эту тему, пока не известно, кроме того, что на модернизацию ФЦП «Молодежь России» будет истрачено 10 млрд. рублей.

Третий критический вызов – милитаризация молодежной среды. Доктрина национальной политики в России строилась на модели, от которой остались лишь следы в молодежной среде. А именно на модели послевоенного интернационализма советских народов, имеющих очень высокий внутренний моральный ценз, распространяющийся как на публичную жизнь, так и на бытовую. Российские поколения 1980-1990-х годов имеют иную матрицу. Ее проявления еще только предстоит изучить. Кавказский сепаратизм 1990-х, вылившийся в череду локальных конфликтов и две чеченские войны, взрастил целое поколение молодых людей с особым непримиримым менталитетом. Что «южане» видели кроме применения силы у себя на родине, на Кавказе? Многие семьи из разрушенных родовых гнезд бежали в центральные регионы РФ и там столкнулись с ситуацией общей для всех групп населения тяжести социально-экономических проблем. Отсюда взаимное озлобление, выплескивающееся на российских улицах, в учебных заведениях, в интернете, на митингах радикальной ультраправой оппозиции. Агрессия взрослых передалась детям. Система образования никак не ответила на этот вызов.

Четвертое – характер российской экономической системы. Здесь, решающую роль играет даже не количество доступного и высоко оплачиваемого предложения на рынке труда, а скорее процентная ставка по ипотечному и потребительскому кредиту. Если молодой человек понимает, что вряд ли в обозримую перспективу он сможет построить дом, купить квартиру или арендовать ее на продолжительный срок, он не будет столь ревностным сторонником той версии «стабильности», которую инсталлирует власть. И, конечно, в такой ситуации, правые и националистические построения быстро распространяются и аргументировано продвигаются лидерами движений.

В принципе этот список можно продолжить и дальше.

Однако вернемся к совпадению националистов и либералов. Дальше номинального сближения ряда оценок причин кризиса дело конечно не идет. Лидеры националистов и либералов принципиально игнорируют друг друга. Хотя, в январе, благодаря властям они сумели близко познакомиться лично в изоляторе на Симферопольском бульваре (в одно время там находился Борис Немцов и Владлен Кралин (Владимир Тор), активист ДПНИ). Вот как комментирует этот контакт сам Немцов: «Мы с ним пересекались. Демократическая оппозиция и националисты имеют гораздо больше различий, чем общего. Но в одном мы едины – в стране уничтожены суд, милиция, права людей, в стране хаос». Он рассказал, что они дискутировали с Тором о национализме, Немцов почитал пару журналов: «С чем-то я согласен, с чем-то нет. Мы нормально с ним разговаривали. Мы могли бы нормально с ним дискутировать в парламенте. Но у нас парламент не место для дискуссий. Где у нас место, где можно обсуждать и дискутировать? Они не хотят, чтобы была дискуссия».

Вообще-то, еще недавно, в публичных оценках стороны друг друга попросту ненавидели. Что собственно понятно. В течении последнего десятилетия происходило сознательное оболванивание позиций как одного так и другого фланга. Либералов превратили в «продажных перевертышей, рвущихся к кормилу власти». Националисты получили свой негативный шлейф: сначала власти пугали красно-коричневым Зюгановым (коммунно-патриотами), затем образом «русского фашизма». Попытка властей отодвинуть оба эти фланга на маргинальные позиции удалась. Но запрос на тему остался.

Понятно, почему либералы старательно обходят стороной патриотическую риторику, эту нишу заняли оппоненты. Однако колоссальным упущением явилось игнорирование либеральными и право-либеральными лидерами националистической проблематики. Проблемы определения российской идентичности, вопросы трудовой миграции в Россию, другие темы, если и затрагивались, то лишь косвенно. Владимир Милов в статье «Либерал-национализм против фашизма» обратил внимание на это упущение, но дальше констатации дело пока не движется. Хотя, ведь очевидно повестку для политических дебатов формирует жизнь, а не желание политика не касаться «грязных» тем. Между тем в обществе уже сформировались взгляды, которые либералам трудно обсуждать с их традиционных позиций. И это большая проблема для будущего либерально-демократического проекта России. Причем речь уже не о каких-то маргинальных слоях. Вот, пример расставленных акцентов на данную проблему, в сублимированном виде обобщающем мнение многих представителей нижних слоев среднего класса. «Нынешнее кремлёвское правительство ведёт на Кавказе фашистскую пропаганду в стиле “кавказцы – высшая раса”, что потом воспитанные таким образом кавказцы и транслируют в русских регионах. Кроме того, власти препятствуют оказанию давления на приезжих в плане ассимиляции, почему-то видя в этом проявления “национальной розни”, хотя в реальности национальная рознь – это как раз препятствование ассимиляции. Наконец, проводится политика неравенства перед законом русских и представителей других национальностей, за одни и те же преступления в их отношении применяются разные статьи УК..» - из ответа на письмо читателя редакции сайта известного питерского бизнес-коучера Евгения Гильбо «Школа эффективных лидеров». В конечном итоге происходит двойное искажение. Во-первых, многие граждане России сходятся в том, что именно такая описанная выше политика сознательно проводится федеральными властями, и в том, что либералы с ней в целом солидарны.

Теперь собственно о необходимости обратить внимание на принципы демократии в национальной политике. Вопрос не однозначный. Дискуссии и резкие высказывания лидеров властей не пугают. Но ведя мониторинг дискуссий о межнациональных отношениях, власти склоны сводить эту тему исключительно к проблеме качества администрирования. То есть идти по проторенному маршруту, перезагружая прежние известные формы управления, поддерживающие общие балансы. То есть, решили провести коррекцию работы силовых и правоохранительных ведомств, усилить работу традиционных конфессий (весной стартует федеральный исламский телеканал, РПЦ берет под опеку отношения с молодежными общественными организациями), решили усилить работу с официальными организациями диаспоры, и так далее.

Однако уже стало очевидным, что наиболее выраженная самоорганизация политической жизни минует перечисленные формы. Эффективная деятельность местного самоуправления, более широкий контроль за действиями властей со стороны населения, создание благоприятных условий для самоорганизации волонтеров – вот те линии, которые прямо влияют на характер ежедневного хозяйственного и бытового взаимодействия населения. Этих вопросов в контексте межнациональных отношений власти пока не касаются. Но в наших условиях постсоветского транзита только справедливый демократический климат в состоянии поставить барьер распространению экстремистских идей. Другой путь – эскалация репрессивных усилий со стороны государства. Но он уже не выполним.

Конечно, правонационалистический поворот характерен и для Европы, успешной в смысле работающих форм демократии. Однако нужно исходить из того, что развитие местных демократических механизмов создает такие условия, где межнациональные кризисы разрешать намного легче. Видимо в этой точке либералы могли бы обнаружить для себя возможности усилить собственные позиции, развернутся лицом к проблемам национальной политики и межнациональных отношений в стране.

Александр Караваев - зам гендиректора ИАЦ МГУ

Версия для печати