04.04.2011 | Сергей Маркедонов

Десятилетие разочарования

Десять лет назад 3 апреля 2001 года в курортном городе Ки Уэст американского штата Флорида начались переговоры по урегулированию нагорно-карабахского конфликта. Они проходили в течение пяти дней (3-7 апреля) с участием президентов Армении и Азербайджана (на тот момент это были Гейдар Алиев и Роберт Кочарян) под эгидой Госдепартамента США и являлись, пожалуй, самыми интенсивными за всю историю послевоенного мирного урегулирования.

Накануне встречи среди американских дипломатов даже ходила шутка о том, что Госдеп не выпустит лидеров двух закавказских республик из Флориды до того, как они не придут к историческому компромиссу между собой. Интересная деталь. В подготовке и непосредственном проведении встречи в Ки Уэсте принимали участие и дипломаты двух других стран, которые являлись сопредседателями Минской группы ОБСЕ, взявшей на себя посредничество в разрешении застарелого конфликта. Так, во Флориде от российской стороны работали первый заместитель главы МИД Вячеслав Трубников и сопредседатель Минской группы от РФ Николай Грибков. Казалось бы, и страны Запада, и Россия вознамерились работать конструктивно, отказавшись от пресловутого принципа «игры с нулевой суммой». Тем паче, что до встречи в Ки Уэсте президенты Армении и Азербайджана 26 января и 4-5 марта 2001 года провели две встречи в Париже (там на первом плане был президент Франции Жак Ширак).

По завершении же переговоров во Флориде их практически сразу же поспешили назвать большим успехом. Тогда один из посредников заявил, что достигнуто соглашения по «80 или 90 процентам» вопросов (как будто в мирном процессе именно арифметика является основным методологическим принципом!?). Как бы то ни было, а основным итогом переговоров десятилетней давности стало согласие участников процесса и всех заинтересованных лиц на разработку всеобъемлющего плана по разрешению конфликта. Новая встреча президентов Армении и Азербайджана была намечена на июнь 2001 года в Швейцарии. До этого ожидалось, что перед поездкой туда оба лидера встретятся в Москве, где главную роль сыграют российские дипломаты. Такая встреча виделась неким компенсационным механизмом для РФ, лидерство и эксклюзивная роль которой на Южном Кавказе были отчасти оспорены США во время переговоров в Ки Уэсте. В самом деле, завершающим аккордом встречи во Флориде стала встреча Гейдара Алиева и Роберта Кочаряна с президентом США (на тот момент Джордж Буш - младший только осваивался в Белом доме), не говоря уже о серии встреч с ведущими представителями администрации (вице-президент, госсекретарь, помощник президента по национальной безопасности). Как бы то ни было, а тема подписания мирного соглашения к концу 2001 году уже стала активно обсуждаться на экспертном и журналистском уровне. Как верно замечает эксперт Центра Карнеги в Вашингтоне Томас де Ваал, президенты получили достаточное время для консультаций у себя дома. Однако киуэстская гора в итоге родила мышь.

Национальный парламент Армении выступил с заявлением о том, что статус Нагорного Карабаха не может быть предметом торга или размена. В Азербайджане также отказались пойти на компромиссы. При этом в течение последних десяти лет одной из наиболее обсуждаемых тем является готовность Гейдара Алиева пойти на серьезные уступки армянской стороне. По словам одного из дипломатов, который принял участие в переговорах в Ки Уэсте (их приводит в своей книге «Черный сад» упоминаемый нами выше Томас де Ваал), Гейдар Алиев «в сущности, предложил, чтобы Карабах стал частью Армении». После апреля 2001 года этот тезис довольно часто воспроизводился в устах армянских политиков и дипломатов, а также в различных публикациях. И не только в СМИ Армении или армянской диаспоры России и западных стран. Азербайджанские же официальные круги, напротив, утверждают, что третий президент прикаспийской республики не брал на себя каких-то конкретных обязательств.

Однако конфиденциальные переговоры тем и отличаются от других форматов, что они не фиксируются на бумаге и не скрепляются клятвами и подписями. То, что президент Азербайджана мог рассматривать, как некую «информационную пробу», «рабочую гипотезу», если угодно, он не обязан был выполнять. В особенности после того, как в столь же конфиденциальной обстановке проверил состояние умов у себя на Родине. Хотя бы потому, что уже имел опыт чиновничьей фронды ограниченного радиуса действия. Так осенью 1999 года в Баку прошла целая серия демонстративных отставок чиновников из близкого окружения Алиева. Свои посты тогда покинули глава секретариата президентской администрации Эльдар Намазов, министр иностранных дел Тофик Зульфугаров, а незадолго до них советник президента по внешнеполитическим вопросам Вафа Гулузаде. Эти отставки связывали с сигналом от тогдашнего вице-президента США (и будущего оппонента Джорджа Буша-младшего на президентских выборах 2000 года) Альберта Гора, в котором тот призывал ускорить подготовку мирного соглашения с Арменией. После окончания военных действий в Карабахе в мае 1994 года наиболее обсуждаемой была идея так называемого «обмена территориями», которую весной 2000 года «похоронили» (хотя отдельные спекуляции на эту тему в СМИ все еще продолжаются) не в последнюю очередь благодаря максималистским позициям двух противостоящих друг другу сторон. В 2001 году азербайджанский лидер вряд ли хотел повторять ситуацию 1999 года. Что же касается Армении, то и здесь были свои серьезные сложности. Хотя октябрьская трагедия 1999 года в парламенте страны (когда в ходе террористической атаки были убиты премьер-министр Вазген Саркисян и глава парламента, а также бывший первый секретарь ЦК КП Армении Карен Демирчян) к карабахской проблеме не имела прямого отношения, это внутриполитическое событие сковывало по рукам и ногам власти республики. В том числе и в продвижении к компромиссам на внешнеполитической арене.

В итоге после встречи в Ки Уэсте прогресса на мирных переговорах по Карабаху не наблюдалось. Не наблюдается он и сегодня, спустя десятилетие. Стороны так и не смогли отложить в сторону взаимные подозрения и возобновить эффективный диалог. Даже такие точечные соглашения, как обмен военнопленными и сотрудничество в гуманитарной сфере, достигнутые в октябре прошлого года в Астрахани и в марте нынешнего года в Сочи, не заработали на полную мощь. Что уж говорить о тех «20 неразрешенных процентах», в которых сосредоточены и политические идентичности двух враждующих республик, и легитимность власти в Армении и в Азербайджане.

Однако интенсивные переговоры во Флориде в 2001 году интересны не только в контексте постоянных провалов мирного процесса, чередующихся с потоком профессионального оптимизма. Они также стали самой мощной за период после распада Советского Союза заявкой США на лидерство в урегулировании нагорно-карабахского конфликта. И эту американскую динамику следует рассмотреть более детально.

Свое вхождение в тему американская дипломатия начала еще в период горбачевской «перестройки». До распада СССР позиции разных подразделений американской власти были скорее проармянскими, поскольку карабахское движение эксплуатировало антисталинистсткие лозунги, а Армения была среди тех союзных республик, которые выступали за национальное самоопределение наиболее активно наряду с прибалтийскими республиками и Грузией. Эта позиция по инерции перешла в американскую политику и после распада Советского Союза. В 1992 году Конгрессом США была принята поправка 907 к Закону о поддержке свободы, запрещающая оказание помощи Азербайджану по государственным каналам. Отметим, что и после 1992 года Конгресс по сравнению с администрацией, Госдепом и Пентагоном отличался большей чувствительностью к армянской позиции.

Как бы то ни было, а, начиная с 1994 года, позиция Вашингтона стала гораздо более сложной и противоречивой. Этому способствовало и участие американских компаний в освоении минеральных запасов на Каспии (от «контракта века» до более мелких проектов), и понимание того, что светский Азербайджан с предсказуемой внешней политикой может быть чрезвычайно важен для американских интересов в Кавказско-Каспийском регионе. После визита в США азербайджанского президента Гейдара Алиева (август-сентябрь 1997 года) прежние проармянские позиции американской администрации подверглись существенной ревизии. К поправке 907 были приняты ряд важных исключений, позволяющих наладить взаимовыгодное сотрудничество между Азербайджаном и США. При этом помимо собственно администрации за ее отмену стали выступать и влиятельные сенаторы (например, Ричард Шелби). За несколько дней до встречи в Ки Уэсте Госдепартамент признал, что часть азербайджанских территорий оккупирована Арменией. В Сенате и Палате представителей намного горячее стали обсуждаться вопросы приоритетов оказываемой материальной помощи для республик бывшего СССР. И, тем не менее, Нагорный Карабах оставался единственным де-факто образованием на пространстве бывшего Советского Союза, который получал американскую материальную помощь по официальным каналам.

Таким образом, позиция США в отличие от начала 1990-х годов к началу нулевых стала на нагорно-карабахском направлении намного более активной. И Ки Уэст стал неким переходом из количества в качество. Однако само по себе качество было и остается сплавом различных подходов и взглядов, часто противоречащих друг другу. И все из-за того, что сама по себе Карабах не рассматривается в Вашингтона в качестве важнейшей приоритетной задачи. Он рассматривается в более широких контекстах, будь то вопросы Ближнего Востока, отношений с Турцией, Ираном, Россией, энергетическая безопасность. Добавим к этому и факторы внутренней политики (те же армянские избиратели, лоббисты).

Парадоксально, но в чем-то схожую эволюцию проделала и российская политика. Начало 90-х годов прошло в России под знаменем в целом проармянского курса (хотя и тут были отдельные важные нюансы, связанные, в частности, с поддержкой Гейдара Алиева в его возвращении во власть в 1993 году и в первый год его президентства). С приходом к власти Владимира Путина Россия пытается вести «политику качелей». Вспомним, как во время официального визита в Баку в январе 2001 года второй президент РФ подарил Гейдару Алиеву диплом об окончании в 1949 году Ленинградской академии КГБ, а также посетил бакинский мемориальный комплекс «Аллея шехидов». Этими знаковыми шагами Москва давала понять, что, не отказываясь от партнерства с Ереваном, заинтересована в выравнивании отношений с Баку. События 11 сентября 2001 года, последующие операции в Афганистане, Ираке, Ливии, решение проблемы Косово и Грузии отвлекли США от нагорно-карабахского театра. И американский «прорыв» в Ки Уэсте не получил своего закрепления. Более того, в отличие от абхазской и югоосетинской проблемы ситуация в Карабахе не противопоставляет жестко Москву и Вашингтон. А потому появляется возможность не «рвать жилы» и действовать согласованно (пример того - поддержка Штатами трехсторонних переговоров при решающей роли РФ, совместная инициатива по «Обновленным Мадридским принципам» и многое другое). Одинаковая же заинтересованность Москвы и Вашингтона в ровных отношениях с Баку, Ереваном (а также таким важным соседом кавказских республик, как Турция) не дают мирному процессу превратиться в победу одной из сторон конфликта. Это затягивает сами переговоры, усложняет их конфигурацию, и сдерживает Баку и Ереван от необдуманных действий. Сами же армянские и азербайджанские политики, как в 2001 году, так и 10 лет спустя только разочаровывают внешних наблюдателей, не демонстрируя волю к компромиссам и взаимным уступкам. Риторический вопрос, хватит ли еще одного десятилетия, чтобы перевести ситуацию «ни мира, ни войны» не в силовое противостояние, а в конструктивное русло.

Сергей Маркедонов - приглашенный научный сотрудник (Visiting Fellow) Центра международных и стратегических исследований, Вашингтон, США

Версия для печати