06.05.2011 | Борис Макаренко

Провал реформы британской избирательной системы: есть ли победитель?

«Мы всегда так делали» — под этим девизом, символизирующим любовь британцев к традициям, терпит поражение референдум о реформе британской избирательной системы. Англичане, похоже, отвергают отмену мажоритарной системы выборов: как собирали в XIII в. в парламенте «по два рыцаря от каждого графства и два горожанина от каждого города», так и проводят в Палату общин того, кто в своем округе набрал хотя бы на один голос больше любого соперника.

Такой реформы давно добивалась Либерально-демократическая партия Великобритании – наследница вигов. Почти 90 лет назад уступив лейбористам место в «двойке» главных британских партий, она неизменно оказывалась «третьей лишней». В последние 30 лет кандидаты либералов «на круг» собирали на выборах от 15 до 25% голосов избирателей, но никогда не дотягивались даже до 10% мест в Палате общин. Зато в Европарламенте, куда выбирают по партийным спискам, у них целых 15%. Шанс либералам представился год назад, когда впервые за тридцать с лишним лет выборы не принесли большинства ни лейбористам, ни консерваторам, и либералы обусловили свое согласие войти в правительственную коалицию проведением в течение года референдума об избирательной реформе.

Реформа планировалась тоже очень британская — не может англосакс голосовать за какую-то там партию, ему живого кандидата подавай (новозеландцы – единственное исключение, не так давно перешли на пропорциональные выборы, зато пропорциональность там выдерживается лучше всех в мире). Правда, в Великобритании партийность все же очень значима: есть округа, где много десятилетий выигрывает любой кандидат от «правильной» партии — лейборист в рабочих районах или консерватор в зажиточных и консервативных. Это и стало одним из аргументов за реформу. «Родители всю жизнь голосовали, сам всю жизнь голосовал – ни разу наши не победили», — так сформулировал свою позицию в поддержку реформы писатель Роуэн Дэвис. Это в Америке демократ может выступать в своем округе с почти республиканской позиции, чтобы победить; в Британии такие штуки не проходят. Так вот, отказываясь от принципа «первый, кто пробежал мимо финишного столба», англичане не вводят «пропорционалку» в том виде, в котором ее знает большая часть континентальной Европы, в том числе и Россия.

На референдум вынесли так называемый принцип «альтернативного голоса» или «моментального второго тура». Избиратель «ранжирует» в бюллетене кандидатов: например, первый – лейборист, второй – либерал, третий – консерватор. Если у одного кандидата набралось 50% «первых номеров», он автоматически проходит в парламент. Если нет, то отбрасывают поочередно самых слабых кандидатов, и их голоса по упомянутым «ранжирам» распределяются между более сильными. В конечном счете, у кого-то образуется «критическая масса» вторых и третьих предпочтений. Это похоже на систему «единого передаваемого голоса», принятую, например, в Эстонии. Это — одна из промежуточных между мажоритарной и пропорциональной форм избирательных систем, но ближе к первой, поскольку голосуют все же за человека, а не за партию. Именно такую форму «пропорциональности с человеческим лицом» всегда предпочитали англосаксы, если отходили от своего излюбленного «первого на финише».Почему же тогда так яростно сопротивляются этой реформе и консерваторы, и лейбористы? Причин много. Во-первых, она не взрывает, но размывает доминирование двух «больших игроков». Не все выборы заканчиваются разгромом одного другим, а если перевес невелик, то даже небольшой эффект может вынудить англичан пойти на коалиционное правительство, чего они, в отличие от остальной Европы, очень не любят. Точная пропорция народного представительства всегда противоречила другому принципу демократии — эффективности правительства. Если исполнительная власть формируется парламентским большинством, то она тем стабильнее и дееспособнее, чем сильнее это большинство и чем меньшими компромиссами оно связано с «младшими партнерами». Так, во всяком случае, считают в Англии, не слыша возражений континентальных оппонентов об опасностях недоучета предпочтений избирателей. Во-вторых, в случае успеха либерал-демократы получили бы огромный имиджевый дивиденд, что дало бы им фору на будущих выборах (а они и так по всем подсчетам получали бы по новой системе больше мест в парламенте). В-третьих, любые серьезные изменения в избирательной системе требуют от партии изменения если не стратегии, то тактики избирательной кампании, умения работать с более широкими категориями избирателей. А кому нужны дополнительные хлопоты?

Реформа, похоже, не состоится: экзит-полы на утро пятницы фиксировали результат 39:61% не в пользу реформы – чуть лучше, чем большинство предвыборных опросов, но все равно поражение. Как ни странно, это голосование не принесет однозначного политического дивиденда ни одной из трех крупных партий Великобритании. Либералы не только прощаются на обозримую перспективу с надеждой ввести в стране более выгодную для них избирательную систему, но и неудачно выступают на проходящих одновременно с референдумом местных выборах в Шотландии, Уэльсе и части Англии. Знаковой становится утрата ими большинства в городском парламенте Шеффилда, от которого избирался в Палату общин лидер либералов Ник Клегг. Консерваторам на этих выборах тоже не светит успех, к тому же необходимость полемизировать с партнерами по правительственной коалиции не добавило очков и без того не слишком популярному кабинету, да и громкое и подробное обсуждение неправомерности побед их кандидатов в мажоритарных округах обязательно «аукнется» на следующих выборах.

Казалось бы, лейбористы оказываются в роли «третьего радующегося», но это не совсем так. Да, им предрекают усиление позиций на местных выборах (и первые оглашенные результаты скорее подтверждают это), но по теме референдума партия оказалась расколотой. С одной стороны, реформа избирательной системы или даже ее обсуждение лейбористам невыгодна — они тоже пользуются преимуществами «мажоритарки» как крупная партия, с другой – реформа все же, в первую очередь, направлена против консерваторов: кандидаты-либералы куда чаще составляют им реальную конкуренцию, да и идеологически либеральные избиратели все же ближе к лейбористам. Значит, они с либералами обменивались бы «вторыми выборами». И тема справедливости народного голосования и расширения участия в нем для лейбористов не чужая. Поэтому-то и их нынешний лидер Эд Миллибенд, и экс-премьер Блейр о реформе говорят позитивно, но среди рядовых лейбористов ее противников едва ли не больше, чем сторонников. Окончательные итоги референдума подведут, таким образом, только следующие парламентские выборы. Но в любом случае, прецедент широкого обсуждения избирательной системы и голосования за ее изменение не пройдет бесследно для британской политики.

Может ли Россия извлечь из этого опыта какие-нибудь уроки? Да, но скорее от противного. Чисто пропорциональная система на федеральных выборах и ее «расползание» на региональный, а теперь и местный уровень власти действительно улучшили соотношение между поданными голосами и долей мест в парламентах. Но слишком высокой ценой. Российская политика утратила лицо, точнее, ее лицами стали популярные общенациональные лидеры, властные и оппозиционные, губернаторы разной степени популярности, мастера спорта и шоу-бизнеса. Кто сидит в думах, кто нажимает кнопки за законы, не ими написанные, кто представляет избирателей – об этом российский обыватель знает все меньше и меньше. Невозможно уважать Думу, если не знаешь, из кого она состоит. Нашему избирателю сейчас нельзя предоставить право «рейтинговать» кандидатов — неважно, от одной они партии или от разных. Во-первых, он может ненароком разрушить тщательно согласованное в важных инстанциях решение, кому в Думе сидеть, кому только изображать из себя кандидата в депутаты. Во-вторых, он, в любом случае, почти никого в этих списках не знает, а если и знает губернатора или фигуриста, то они-то в любом случае ни в какую Думу не собираются – что они там забыли?

Британская избирательная комиссия на своем сайте публикует обширную подборку экспертных материалов о достоинствах и недостатках предлагаемых решений, аргументы обеих сторон. Наша — устраивает в своем здании выставку Дымковской игрушки. Честь и хвала народному творчеству, но при чем тут выборы? В российских опросах общественного мнения негативное мнение о выборах выражает 50-60% опрошенных. Нужно объяснять, почему?

Борис Макаренко – Председатель правления Центра политических технологий

Материал опубликован в блогах газеты «Ведомости» 06.05.2011

Версия для печати