27.06.2011 | Владимир Радченко, Альфред Жалинский

Уголовный закон: Большая имитация реформы

Законопроект о внесении изменений в Уголовный кодекс, 7 июня направленный президентом в Думу, некоторыми политиками и даже юристами оценивается едва ли не как «большая реформа». Однако при внимательном ознакомлении с законопроектом выясняется, что он, будучи большим по объему, реформой, по сути, не является. Впрочем, ряд предложений следует поддержать.

Законопроект содержит предложения по отмене нескольких статей — о клевете (в том числе в отношении судей и работников юстиции), оскорблении, так называемой товарной («простой») контрабанде. В ряде статей повышаются, понижаются максимальные санкции в виде лишения свободы. Предложенные новеллы также касаются увеличения максимальных санкций, определяющих классификацию различных категорий преступлений, что позволит значительное количество деяний отнести к преступлениям более легких категорий. Также вводится весьма значимая статья о невозможности назначения наказания в виде лишения свободы лицам, впервые совершившим преступления небольшой тяжести без отягчающих обстоятельств.

Однако действительно полезные новации на этом — за теми исключениями, о которых будет сказано ниже, — заканчиваются. Основная же масса изменений в УК связана с введением новой санкции — принудительных работ. Поправок о них в законопроекте насчитывается более 210, при том что общее количество поправок — 239. К тому же нормы УК об этом виде наказаний должны вступить в силу только 1 января 2013 г., т. е. после всех предвыборных и выборных передряг, которые страна еще должна пережить. Вот такая «большая реформа».

Теперь в УК будут такие санкции, как обязательные работы, исправительные работы и принудительные работы (все — разные виды наказаний). Даже суду трудно будет разобраться, за что, кому и какие наказания назначать. Теперь санкции некоторых статей УК и вовсе будут демонстрировать все цвета радуги — там и обязательные, и исправительные, и принудительные работы, и лишение свободы, и ограничение свободы, и арест, и штраф, и запрет заниматься определенной деятельностью. И все это уголовно-правовое раздолье главным образом на усмотрение судьи. Действительная модернизация карательной практики только этими изменениями не обеспечивается. Средствами закона нужно побуждать судей назначать справедливые и реально эффективные наказания.

Иначе это, попросту говоря, откровенное свидетельство тупика, в который зашел наш уголовный законодатель, не желая изменять ничего по существу, но желая изображать законопроектную работу в виде «большой реформы», которая на деле оказывается большой имитацией. Такое вот своеобразное доказательство путем доведения до абсурда: если ты по сути, реально, не желаешь изменять уголовный закон и уголовную политику, не согласен отменять даже мертвые и просто вредные для страны и общества статьи УК, но нужно изображать модернизацию уголовного закона, то все сводится к массовому введению мертворожденных санкций в максимально возможное количество статей УК. Между тем практикой кассационных судебных инстанций можно было бы уже сейчас ориентировать суды на то, что за нетяжкие преступления тому, кто оступился и не является криминальной личностью, приговор в несколько месяцев (а не лет!) лишения свободы — это, что называется, выше крыши и память такая, что всю жизнь на воду дуть будет. Сделать это можно быстро и бесплатно. Кстати, в царской России такая практика краткосрочных тюремных заключений существовала и вполне себя оправдывала. И тогда будет не нужно к 2013 г. (до которого некоторым еще очень даже можно успеть сесть и посидеть) за немалые миллиарды создавать систему исполнения наказаний в виде вновь вводимых принудительных работ. Но то, что быстро и бесплатно, неинтересно. Масштаб не тот, никто же не назовет это большой реформой. И никакого освоения бюджета. К тому же введение принудительных работ может поправить имидж России как одного из мировых лидеров по количеству тюремного населения — ведь те, кто будет отбывать наказание в виде принудительных работ, официально не будут считаться находящимися в местах лишения свободы, хотя по сути будут, как весьма точно выражается наш народ, «сидеть», только с обязательным привлечение к труду. Вот такие цели у новой уголовной политики.

Не очень обрадуют новеллы законопроекта и такой, по мнению правоохранителей, «склонный к криминалу» (и, видимо, потому подлежащий обширной уголовной репрессии) слой населения, как предприниматели. Хотя авторы законопроекта, вероятно, считают иначе. При разработке законопроекта в рабочую группу по его подготовке были переданы предложения об отмене целого ряда статей УК (о незаконном предпринимательстве, незаконной банковской деятельности, так называемой самолегализации, уклонении от погашения кредиторской задолженности, невозвращении валюты из-за рубежа). Данные предложения основывались не только на аргументации юридического характера (в частности, о недопустимости подвергать уголовной репрессии за совершение деяний, реально не являющихся общественно опасными, в частности за получение дохода, не причиняющего кому-либо вреда, который наш УК приравнивает к причинению ущерба), но и на экономических мотивах. За последние 10 лет в стране уголовному преследованию за преступления в сфере экономики было подвергнуто такое число лиц, что оно составляет более 15% от общего числа зарегистрированных в стране субъектов экономической деятельности. По экспертным оценкам, в местах лишения свободы по делам экономической направленности находится сейчас более 100 000 человек. При этом изменение статистики заключения под стражу после введения в УПК запрета такой меры пресечения в отношении предпринимателей позволяет определить, что не менее 15-20% осужденных за преступления в сфере экономики находятся в местах лишения свободы без достаточных к тому оснований, в том числе в связи с возбуждением против них заказных дел.

Однако эта аргументация осталась не услышанной авторами законопроекта. Предпринимателей будут продолжать сажать за получение дохода (а не за причинение ущерба), т. е. вне зависимости от наличия реальных потерпевших по делу. Нынешний уровень уголовной репрессии против отдельного социального слоя сравним по своим масштабам только с раскулачиванием советского периода. Но это обстоятельство не было участниками законопроектных работ расценено как повод безотлагательно изменить уголовную политику в отношении предпринимателей.

Неготовность разработчиков законопроекта менять что-либо по существу, отменить изжившие себя антиэкономические и антисоциальные статьи УК привела к плачевным результатам. Понимая недопустимость ситуации, но не будучи в состоянии реально ее изменить, авторы законопроекта придумали новеллу, которая у неспециалистов создает иллюзию решения проблемы, но на самом деле ведет к окончательной дискредитации нашего уголовного законодательства, авторитет которого и без того критически низок. Законопроект предлагает в отношении нескольких статей УК о преступлениях в сфере экономической деятельности установить освобождение от лишения свободы в случае возмещения ущерба и уплаты денежного возмещения в пятикратном размере от полученного дохода. С учетом сумм ущерба (дохода), установленного законом для этих статей, такой способ освобождения от наказания может быть реализован только в отношении лиц, имеющих возможность уплатить сумму в размере от 7,5 млн до 30 млн руб. Видимо, для разработчиков законопроекта такие суммы являются абсолютно «рабочими», и остается только порадоваться за их финансовое благополучие. Однако для подавляющего большинства привлекаемых к уголовной ответственности по делам экономической направленности такие суммы недоступны. По сути, на наших глазах происходит возведение в закон сложившегося в правоприменительной практике, как у нас теперь выражаются в некоторых кругах, «понятия»: преступник — это не тот, кто что-то совершил, а тот, кто не смог откупиться. Эта новелла попирает основополагающий принцип уголовного права, согласно которому наказание наступает в зависимости от совершенного деяния, а не в зависимости от имущественного состояния нарушителя. Коррупционный потенциал этой нормы колоссален.

Главная опасность предлагаемого законопроекта состоит в том, что он заявляется как серьезная «большая реформа», но таковой в действительности не является и создает лишь видимость модернизации уголовного закона, которая к тому же откладывается до 2013 г.

Часть II

Проанализировав законопроект о внесении изменений в Уголовный кодекс, 7 июня направленный президентом в Думу мы пришли к выводу, что поправки лишь имитируют модернизацию уголовного закона. Главная опасность этого документа в том, что, реально не разрешив серьезнейшие проблемы, существующие в области уголовной политики, он может создать иллюзию, что реформа «уже осуществлена» и потому более «не требуется». В результате проблемы, требующие незамедлительного изменения уголовной политики, могут быть на длительное время загнаны внутрь. Между тем именно эти проблемы в значительной мере определяют неблагоприятный инвестиционный климат и неэффективную модель экономики, существующие в стране.

Государство в очередной раз демонстрирует предпринимателям свою неготовность изменить уголовную политику в сфере экономики. Все призывы и бизнес-сообщества, и экспертов остаются неуслышанными, и власть недвусмысленно дает понять, что не собирается искать какой-то социальный консенсус с предпринимателями по вопросам уголовной политики. Каков результат?

Бизнес бежит из страны

Все очень просто: бизнес по роду своей деятельности хорошо знает, что, если невозможно достичь соглашения, нужно голосовать ногами, что он и делает. Он бежит из страны — и капиталами, и людьми. Это сотни миллиардов долларов. Это тысячи и тысячи людей. Согласно социологическим опросам, 17% бизнесменов или уже покинули страну, или находятся в состоянии «ползучей эмиграции». И еще 32% предпринимателей не исключают возможность отъезда из страны. В качестве основной причины эмиграции предприниматели называют свою правовую незащищенность. И этих людей невозможно не понять: они живут в ситуации постоянного риска потерять собственность и личную свободу и при этом государство подает им сигналы, что по существу ничего меняться не будет и ни о каком достижении социального консенсуса по этому вопросу речь не идет.

В нашей стране бизнес боится родного государства больше, чем экономического кризиса и всех конкурентов, вместе взятых. И как ему не бояться, если в УК причинение ущерба по делам экономической направленности заменено получением дохода, а санкции таковы, что предприниматели могут быть осуждены (и осуждаются!) на сроки более длительные, чем сроки, назначаемые убийцам.Но предприниматели — это не только социальный слой, выполняющий крайне важную для экономики функцию, это еще и определенный социальный символ, символ доступности или недоступности экономического успеха, который (нужно честно это признать) сегодня является основным мотивом социального движения. Такое странное, полукриминальное положение бизнеса является сигналом всем остальным о рискованности самостоятельной экономической активности в стране. Поэтому не удивительно, что деловая активность в стране падает. Количество индивидуальных предпринимателей и фермеров, которые прекратили свою деятельность, в 2010 г. впервые за много лет превысило число зарегистрированных лиц этой категории (112% ликвидировавших деятельность к общему количеству зарегистрированных — 4 611 442 и 4 112 314 соответственно). Также в 2010 г. количество прекративших деятельность коммерческих организаций составило 45,3% от общего числа зарегистрированных. О том, что это является очевидной тенденцией, свидетельствует динамика этого показателя, который в 2003 г. составлял 4,63%, в 2004 — 8,1%, в 2005 — 9,56%, в 2006 — 21,39%, в 2007 — 31,47%, в 2008 — 37,29%, в 2009 — 41,75%. И происходит это на фоне зашкаливающих эмиграционных настроений населения, которое в основной массе не верит, прежде всего, в благоприятное экономическое будущее страны. Так, по опросам ВЦИОМ, 39% населения в возрасте от 18 до 24 лет хотели бы эмигрировать из страны. Такова цена принимаемых или не принимаемых властью законопроектных решений.

Лоббисты в погонах

Чтобы более объемно понимать процесс законопроектных работ, следует иметь в виду, что помимо официальных заключений на законопроект «профильных ведомств» (Верховный суд, МВД, Минюст, Генпрокуратура, Следственный комитет, ФСБ) еще на стадии подготовки текста рассматриваемый законопроект был подвергнут системной и даже публичной атаке со стороны правоохранителей как действующих, так и отставных, которые, выступая в качестве «борцов с преступностью», на деле представляют собой неформальное лобби бенефициаров существующей уголовной политики, чей интерес не ограничивается административным влиянием или освоением бюджета, но и нацелен на использование уголовной юстиции в качестве инструмента передела собственности. О методах, которые при таком давлении используются, говорит аргументация, выдвигающаяся лоббистами в погонах. Так, например, утверждается, что поправки в УК о принудительных работах, минимальный срок которых установлен в два месяца, касаются и статей об убийстве! Борцы с преступностью бьют в набат, призывая общественность к борьбе с этой античеловечной гуманизацией УК! Убийцы и прочий криминал, отбыв два месяца принудительных работ, хлынут на улицы! При этом звонари, конечно, предусмотрительно умалчивают, что на самом деле речь идет не об умышленных убийствах, а об убийствах в состоянии аффекта или при превышении пределов необходимой обороны. И тем более общественности не положено знать, что в этих статьях уже много лет существует минимальная санкция в виде двух месяцев лишения свободы, которая с учетом реалий и сроков нашего предварительного следствия вряд ли чем-то отличается от минимального срока вновь вводимых принудительных работ. И пока правопорядок почему-то не рухнул. И уж тем более никто не объясняет широкой публике, что действительным ориентиром в практике наших судов является верхний, а не нижний предел санкции, так что беспокоиться нечего.

Однако такое давление и широко и системно осуществляемое оболванивание общественного сознания делают свою работу — авторы любого законопроекта в УК находятся под этим давлением и принять консервативный вариант им намного проще, чем осуществить какие-то реальные новации в уголовной политике. В то же время степень влияния не только бизнес-сообщества, но даже и экономического блока власти на законопроектные работы в сфере уголовного законодательства крайне ограничена. Влияние парламента на законопроектные работы в этой области, как это ни абсурдно звучит, также очень невелико: внесение депутатами хотя бы отдельных поправок в такие законопроекты скорее исключение, чем устойчивая практика.

Сложившаяся система законопроектных работ такова, что формирование уголовной политики оказалось предметом бесконтрольной деятельности очень небольшой группы чиновников, которые ориентированы на ведомственные интересы и концентрируются главным образом на проблемах юридической техники, имея возможность игнорировать экономические и социальные последствия своей деятельности, поскольку их статус не предполагает политической ответственности за принимаемые или не принимаемые решения. В результате такого состояния законопроектного процесса уголовная политика в сфере экономики формируется, по сути, не сверху, в государственных и общественных интересах, а снизу — под влиянием ведомственных интересов и в пользу коррумпированной части уголовной юстиции, активно участвующей в перераспределении собственности.

Власть наконец должна трезво оценить те последствия, которые влечет проводимая в стране уголовная политика в сфере экономики, являющаяся сегодня одним из основных факторов, консервирующих в стране полуфеодальную институциональную среду, для которой характерно преобладание внеэкономического принуждения над социально мотивированной самостоятельной экономической активностью. Дальнейшее сохранение существующей уголовной политики все больше и больше приближает Россию к точке невозврата — невозврата в страну населения и капиталов. Конечно, если только власть не приняла для себя непубличное решение, что страна не нуждается в населении, превышающем количество работников, обслуживающих скважины и трубопроводы.

Материал опубликован в газете «Ведомости» 24.06.2011, 99 (2880), 23.06.2011, 99 (2879)

Версия для печати