19.08.2011 | Сергей Маркедонов

Август-1991: был ли шанс на спасение Союза?

В истории революционных потрясений всегда есть место мифам. Впрочем, любая политическая мифология рано или поздно сталкивается с попытками ее разрушения и/или, как минимум, острой критики. В новейшей российской истории трудно найти событие, которое бы становилось основой для разнонаправленного мифотворчества (либерального, националистического, консервативно-охранительного, коммунистического) чаще, чем август 1991 года. Однако нынешняя годовщина особо выделяется среди других памятных дат. Юбилей путча ГКЧП отмечается накануне двадцатилетия распада СССР. Государства - мертвеца, которое по-прежнему хватает живых. Свидетельством тому - хоть «пятидневная война» 2008 года, хоть прошлогодние события в Киргизии, хоть конфликт в Карабахе. Естественно, одной из ведущих тем в СМИ становится обсуждение «августовской альтернативы».

Герои (они же антигерои) тех дней с позиций 2011 года дают советы себе самим двадцатилетней давности о том, как надо было бы лучше действовать, чтобы не допустить развала, распада, этнических войн, «ограбления народа» и далее по списку. Будь подобный взгляд уделом одиночек, о нем можно было бы и не говорить столь подробно. Но поклонники «августовской альтернативы» Горбачеву и Ельцину (хотя эти оба сами были друг другу альтернативами) сегодня весьма многочисленны, что следует из различных соцопросов. Ностальгия по «СССР, который мы потеряли» является важным элементом и представлений правящей элиты РФ (которая как раз стала таковой в результате этой утраты). Фраза Владимира Путина о «геополитической катастрофе» сегодня одна из самых цитируемых в России и за ее пределами.

Но насколько обоснована 20 лет спустя вера в возможность августовского спасения Союза? Начнем ответ на этот вопрос с отматывания пленки на 2 десятилетия назад. 2 августа 1991 года первый и последний президент СССР Михаил Горбачев заявил в своем обращении о готовящемся 22 августа подписании нового союзного договора. Именно в этом шаге оппоненты и противники Михаила Сергеевича видели главную угрозу для Советского Союза. Новый договор оценивался ими, как пагубная идея, поскольку он ставил под сомнение конституционные основы единого государства, превращая их в нелегитимные. Между тем, в такой оценке причина и следствия перепутаны.

Между тем, многочисленные факты говорят о том, что не идея нового Союзного договора подстегнула дезинтеграцию, а напротив, дезинтеграция, превратившаяся буквально за пару лет в обвал, заставила руководство СССР во главе с Горбачевым обратиться к теме реорганизации единого государства. Напомню, что 3 декабря 1990 года Верховный Совет СССР поддержал концепцию проекта нового Союзного договора, предложенную Горбачевым. Через три недели 24 декабря депутаты IV Съезда нардепов Союза ССР провели поименное голосование, постановив необходимым сохранить единое государство в «обновленной форме». Тогда же была принята и идея всенародного референдума (ее поддержали 1677 депутатов против 32). Именно тогда в декабре 1990 года и появилась мудреная формулировка, которую в марте 1991 года в виде вопроса адресовали советским гражданам. Между тем дискуссии на IV Съезде были катастрофически запоздавшей политической реакцией на рост этнонационалистических движений и этнополитических конфликтов повсюду в СССР. В декабре 1986 года прошли молодежные выступления в Казахстане. В августе 1987 года - начало петиционной кампании по Карабаху, которая приводит к эскалации армяно-азербайджанского конфликта (вехами этого пути стали трагедии в Сумгаите и в Баку соответственно в феврале 1988 и январе 1990 годов). К моменту проведения очередного депутатского форума между Арменией и Азербайджаном уже интенсивно осуществляется «трансфер населения» (или, проще говоря, этнические перемещения). Граждане одной страны уже были поставлены де-факто в условия апартеидного проживания. В 1989 году прошла серия трагических событий на территории Грузинской ССР, давших старт грузино-осетинскому, грузино-абхазскому и впоследствие грузино-российскому конфликтам. В июне 1989 года имели место столкновения в Новом Узене (известны, как новоузенская резня) между казахами и выходцами с Кавказа. В этом же году происходят столкновения между узбеками и турками - месхетинцами в Фергане, что приводит к исходу последних из Узбекистана. 1990 год- столкновения в Душанбе, Андижане, «Ошская резня», нарастание конфликта в Молдавии.

И все это происходит не просто в ситуации нападений, столкновений, этнических чисток. Активно предпринимаются попытки создания параллельных политико-правовых реалий, которые никоим образом не вписываются в конституционные рамки Союза ССР и даже им напрямую противоречат. «Передовиками» в этом «националистическом соревновании» к 1990 году стали республики Прибалтики и Грузия. Но самое главное звено в этой цепи событий - это Декларация о государственном суверенитете РСФСР, образования, с которым национальные республиканские движения, а также зарубежные политики отождествляют Союз ССР. Ядро союзного государства, таким образом, стало для центральной власти не просто ненадежным. Оно превращалось в едва ли не основного оппонента. Добавим к этому и формирование российской Компартии (единственная республика, в которой до периода «перестройки» не было своего национального ЦК), которая начинает оппонировать КПСС (в отличие от российского Верховного Совета с «охранительных» позиций). Политическая борьба между союзным руководством и новыми властями РСФСР (утвердившимися после выборов российского Верховного Совета и принятия Декларации о государственном суверенитете РСФСР 12 июня 1990 года) подталкивала и автономные образования в составе РСФСР (а также и в других союзных республиках) к большей активности. Они рассматривали борьбу властей РСФСР, как прецедент для самих себя. В декабре 1990 года в наш словарь входит словосочетание «парад суверенитетов». А в марте 1991 года 6 из 15 республик «нерушимого Союза» не участвуют в референдуме о сохранении «обновленного СССР», а две крупнейшие (после РСФСР) республики Казахстан и Украина принимают свои «редакционные поправки» к общесоюзному «вопроснику».

Таким образом, к августу 1991 года тот Союз, который вознамерились спасать члены ГКЧП, уже не существовал! И эта ситуация была достигнута, в том числе и благодаря их прямым действиям. Ведь никто не мешал им (после казусов Бориса Ельцина и Гейдара Алиева это было уже возможно) уйти в отставку, занять свою принципиальную позицию по поводу действий Горбачева. Но они в 1989-1991 гг. публично не осмеливались на критику генсека и президента. Это через несколько лет было несложно выглядеть провидцами и обличителями. В те годы ни у кого из будущих спасителей Отечества на это смелости не хватило. И хотя история не знает сослагательного наклонения, мы можем рационально подумать и представить себе последствия «августовской альтернативы». Лет 10 назад, работая в Институте политического и военного анализа, автор этой статьи и мои коллеги попробовали это сделать. И пришли к неутешительному выводу: ГКЧП не представлял никакой реальной альтернативы, и спасти Союз не могло. Во-первых, потому, что не имел достаточных административных и силовых ресурсов. Если даже Украина к этому моменту имела свое Министерство обороны (и члены ГКЧП до 1991 года это допустили!), то, что же о Грузии с Прибалтикой говорить. Все сказки про то, что если бы мы были сильными, то ударили бы, оставим для неискушенной публики. Силу в 1989-1991 гг. союзный центр применял. И не раз. Но эффект был не слишком большим. Просто потому, что помимо силы нужно считаться легитимной властью, опираться на доверие народа, которого не было даже в 1989 году, не говоря уже о 1991! Тут скептик может возразить: в результате к власти пришли еще худшие кадры! Но этот аргумент не оправдывает бездарность и беспомощность оппонентов этих «худших». Во-вторых, у Союза не было экономической возможности для собирания земель. Шла сложнейшая трансформация старого уклада. Согласимся, что в условиях ремонта разрушенной квартиры и с возможностями инженерной зарплаты трудно мечтать о покупке «Мерседеса». Войскам, которые надо было применять по всему периметру границ, перед этим было необходимо чем-то платить, чем-то кормить, во что-то одевать. А для начала их надо было собрать, что по причине первой, описанной выше, было почти невозможно. В - третьих, ничего кроме салата из обветшалого коммунистического материала, приправленного перцем Ивана Ильина и Константина Леонтьева, идеологи будущего ГКЧП не могли предложить. Но для национальных республик в 1991 году не годился Ильин, а для России – Ильич! В-четвертых, «наведение порядка» (а в тех условиях это означало новый виток гражданского противостояния) было не принято международным сообществом. Да, в 1991 году Запад был не в восторге от образования новых национальных государств. Вспомним хотя бы знаменитую «котлету по-киевски» Джорджа Буша- старшего. Побывав на Украине незадолго до августовской презентации ГКЧП, тогдашний президент США заявил: «Американцы не будут поддерживать тех, кто стремится к независимости для того, чтобы сменить тиранию, навязываемую издалека, местным деспотизмом. Они не будут помогать тем, кто поощряет самоубийственный национализм, порождаемый на межнациональной ненависти». Что тут сказать? И сегодня хотелось бы довести слова Буша до ушей Господа Бога. А лучше до нынешних обитателей Белого дома и Госдепа. Глядишь, не случилось бы трагедии 2008 года, и других этнополитических конфликтов. Однако, при всем при этом Запад был не в восторге от кровавого распада Союза (а победа ГКЧП, возможно, ускорила бы развязку еще до декабря 1991 года) с возможным «черным переделом» ядерного потенциала. И именно поэтому международную легитимацию Янаева и К не получили бы.

В этой связи ниспровергателям Горбачева с пьедестала современности надо бы осознать, что его политические оппоненты в 1991 году не располагали ни военным, ни идеологическим, ни дипломатическим ресурсом для изменения ситуации в СССР. Просто потому, что они в не меньшей степени, чем «Горби» (а может быть и в большей) не понимали общества, в котором живут. Не видели политических горизонтов кроме баек про универсальное значение спецназа, не могли управлять кризисами (весь их антикризисный менеджмент был прекрасно виден в Карабахе, где к августу-91 уже шла война и в Тбилиси). Все их мировоззрение ограничивалась одним рычащим словом «поррррядок». При этом никто из них не понимал ни той цены, которую за него придется заплатить, ни тех рычагов, с помощью которых такой платеж мог бы быть сделан.

Сергей Маркедонов, приглашенным научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований (Вашингтон, США)

Версия для печати