09.11.2011 | Сергей Маркедонов

Пять плюс два = ?

В процессе урегулирования молдавско-приднестровского конфликта наметилось оживление. После конференции в Бад-Райхенхале и московских консультаций в сентябре нынешнего года все игроки, вовлеченные в мирные переговоры, сделали новый шаг вперед. В ходе недавнего визита участников переговорного формата «5+2» (предполагающего участие двух сторон конфликта, двух стран-гарантов России и Украины, двух наблюдателей - ЕС и США и одного посредника - ОБСЕ) в Кишинев и в Тирасполь была согласована дата официальной встречи в данном составе. Эта встреча станет первой после перерыва длинной в 5 лет. Она должна состояться 30 ноября-1 декабря 2011 года в литовской столице Вильнюсе (поскольку Литва в 2011 году является страной, председательствующей в ОБСЕ). Уже к концу нынешнего месяца участники формата «5+2» должны согласовать компромиссный вариант регламента дальнейшей работы.

Вероятно, эти организационные вопросы и станут предметом первой встречи. И до содержательных сюжетов, скорее всего не дойдет. Впрочем, трудно ожидать иного развития, учитывая намеченные на 11 декабря 2011 года выборы в Приднестровье. Как бы кто ни относился к избирательной кампании в непризнанной республике, очевидно, что без Тирасполя примирить его с Кишиневом не получится. Более того, выборы сами по себе являются не самым лучшим контекстом для проведения мирных переговоров. Таким образом, реально формат «5+2» заработает уже после проведения первой встречи, значение которой будет носить, скорее символический оттенок.

Но насколько велики шансы того, что конфликт на Днестре будет урегулирован в сжатые сроки? Думается, что сегодня нет оснований для того, чтобы впадать в оптимистический раж. Позиции сторон хорошо известны. Для ЕС, США и ОБСЕ на первом плане территориальная целостность Республики Молдова в границах Молдавской СССР. Собственно говоря, и Россия в отличие от Абхазии и Южной Осетии не давала видимых поводов для разговоров о признании ею приднестровской независимости. Хотя время от времени мы можем встретить комментарии тех, кто якобы «разочаровался» подходами Кремля. Меж тем, «очаровываться» по большому счету было нечем. Москва традиционно выступала против своего вытеснения из мирного процесса, а также и против игнорирования ее интересов. Российские дипломаты также делали акцент на уважении позиции Приднестровья, как участника конфликта. Авансов же на признание не выдавалось. В этом плане думское заявление (март 2008 года), принятое под влиянием эскалации конфликтов на Кавказе, лишь косвенно свидетельствовало о готовности Москвы сломать существующий статус-кво. Однако все последующие действия показали: Россия будет практиковать селективный ревизионизм, относящийся только к Грузии, хотя не будь атаки Цхинвала в августе 2008 года, есть сомнение, что ревизионистские подходы были бы задействованы и в отношении к Абхазии и к Южной Осетии.

Что касается самих сторон конфликта, то здесь картина еще более ясная. Приднестровье говорит о равенстве двух участников противоборства, Молдова имманентно ставит себя выше, видя в ПМР некую политическую аномалию, которую стоит исправить. Приднестровская сторона требует равноправия в ведении переговоров. Своим условием она ставит снятие экономических ограничений, введенных Молдавией и Украиной в марте 2006 года. Напомним, что речь идет об изменении таможенных правил прохождения товаров и грузов через молдавско-украинскую границу, которые были приняты Киевом и Кишиневом без учета всего корпуса документов, подписанных в процессе многолетних мирных переговоров по Приднестровью. Что же касается молдавской позиции, то после того, как при решающей роли предыдущего президента этой страны Владимира Воронина был провален «план Козака» (он предусматривал создание единого федеративного государства, в котором Приднестровью отводился статус равноправного субъекта), то ее сложно сформулировать однозначно. В первую очередь, надо отметить, что Кишинев акцентирует внимание не столько на приднестровском статусе, сколько на роли России, а также ее военном присутствии. Окончательный уход российской 14-й армии с Днестра многим молдавским политикам рассматривается, как важнейшее условие. Иногда, слушая молдавских экспертов и дипломатов, складывается впечатление, что не будь российского фактора, левый берег Днестра был бы уже давно и успешно интегрирован в общее пространство республики Молдова.

Впрочем, нынешняя активизация имеет не только стратегические, но и тактические соображения. Запад видит интерес России к ВТО и к безвизовым отношением с Европой. По ВТО Москва уже продемонстрировала договоспособность, приняв предложения швейцарских посредников в ходе переговоров с Грузией. 5 ноября (в день приезда участников формата «5+2» в Тирасполь) представители Тбилиси и Москвы парафировали двусторонний документ, открывающей РФ двери во Всемирную торговую организацию. Отсюда и представление, что на других направлениях уступки Москвы возможны. По словам приднестровского журналиста и политолога Андрея Сафонова, «в таких условиях Кишинев решил, что настал момент, когда руками западных партнеров он имеет шансы "дожать" россиян, чтобы те, в свою очередь, дожали приднестровцев, чтобы те согласились на статус ограниченной автономии в рамках унитарной Молдовы». Но будет ли готова Москва к тому, чтобы кого-то «дожимать» и «дожиматься» самой. Ведь в случае с Грузией Россия соглашалась не на интеграцию Абхазии и Южной Осетии, а на проверку де-факто существующих границ международными наблюдателями. Которые, скорее всего, будут представителями сертифицированных частных компаний, а не государств или международных организаций. При этом морской участок границы с Абхазией, скорее всего, останется неприкрытым для мониторинга. В этой ситуации Москва сможет и продемонстрировать готовность к компромиссам, и соблюсти свой интерес.

Но какой интерес России в том, чтобы толкать ПМР в Молдову на основе унитарного проекта? С федерацией - совсем иная история. Приверженность этому подходу позволяет России также обеспечить гибкость позиции. С одной стороны, это не против территориальной целостности, и не поддержка «сепаратизма». Но с другой стороны, принимая во внимание позицию Кишинева, и не «удавка» для ПМР. Однако молдавские руководители, как, впрочем, и оппозиционеры в последние годы отказывались даже говорить о федерализме. Самое большее, что они готовы обсуждать с Тирасполем – это автономный статус. 22 июля 2005 года вне рамок переговорного процесса парламент Республики Молдова в одностороннем порядке принял закон «Об основных положениях особого правового статуса населенных пунктов левобережья Днестра (Приднестровья)». В этом документе Приднестровье определяется, как «автономно-территориальное образование с особым правовым статусом» (который не расшифровывается) и «неотъемлемая составная часть Республики Молдова». При этом пункт 3 статьи 3 закона говорит о том, что «в состав Приднестровья могут войти или выйти из его состава населенные пункты левобережья Днестра по результатам местных референдумов, проведенных в соответствии с законодательством Республики Молдова», что, таким образом, дает Кишиневу юридическую возможность изменения нынешней конфигурации Приднестровья в свою пользу. На сегодня этот закон является главным правовым механизмом Республики Молдова по интеграции Приднестровья. Но в нем трудно увидеть элементы равноправия двух сторон. Напротив, акт, принятый вне переговорного формата, по сути, является мягкой формой «разморозки» конфликта. И вряд ли Москва, претендующая на роль хранителя статус-кво, согласится на подталкивание Тирасполя к такому варианту, означающему прямое поражение. Особенно тогда, когда перспективы ВТО уже обрели реальные очертания, а грузинский «барьер», похоже, преодолен. Вряд ли следование этой линии способно принести какие-то очки Москве.

Помимо европейского и международного контекста слухи о «сдаче ПМР» усиливаются еще и из-за растущего напряжения в отношениях между Москвой и президентом непризнанной республики Игорем Смирновым. Этот сюжет даже стал предметом жесткого комментирования на государственных российских телеканалах. Не будет сейчас заниматься пересказом всех перипетий, относящихся к действиям Следственного комитета России. Отметим лишь, что 7 ноября 2011 года его представители не исключили даже принудительную доставку в Москву приднестровского бизнесмена Олега Смирнова (сына действующего президента ПМР). Однако, если посмотреть на проблему шире, то станет ясно: Смирнов-отец никогда не был для России послушным партнером. Он не раз открыто конфликтовал с командующими 14-й армией (вспомним хотя бы информационную войну между его командой и генералом Александром Лебедем). Не единожды он публично выступал против осторожной российской внешней политики, полагая, что Москва недостаточно поддерживает Тирасполь. И, конечно же, во взглядах на пятый президентский срок между РФ и ПМР были расхождения, которые и до осени 2011 года, в общем-то, не составляли особой тайны. Но все это не означало того, что Москва готова была солидаризироваться с Кишиневом во взгляде на Приднестровье, как на простую неудобную аномалию. И после выборной эпопеи вряд ли такое произойдет. Пора уже перестать отождествлять ПМР с личностью ее президента. Это явление намного более сложное и несводимое к одной, пусть даже и яркой персоне. Интересно кстати, что 7 ноября 2011 года Анатолий Каминский (нынешний спикер Верховного Совета ПМР и политик, поддерживаемый Москвой на выборах) заявил о том, финансовая помощь со стороны РФ в 2012 году не прекратится.

Таким образом, все обвинения в «сдаче Приднестровья» будут некорректными до той поры, пока Москва не подпишет какой-то юридически обязывающий документ, предполагающий отход от принципиальных позиций. Однако надо понимать, что любые действия без учета приднестровских реалий не принесут прочного мира в регион. Думается, что это понимание следует более точно и адекватно довести до молдавских партнеров. Это было бы полезно и для предотвращения спекуляций о вездесущей «руке Кремля», и для минимизации завышенных ожиданий и разочарований.

Сергей Маркедонов - приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований, США, Вашингтон

Версия для печати