10.02.2012 | Александр Ивахник

Путин уверен в лояльности бизнеса

9 февраля произошло одно из ключевых событий в предвыборной кампании Владимира Путина: он выступил на съезде Российского союза промышленников и предпринимателей – самого мощного объединения бизнеса в стране. На этот раз Путин не брал однодневного отпуска, но выступал он, конечно, не как премьер, а как кандидат в президенты, более того – как будущий президент. И съезд крупного бизнеса воспринимал его именно в таком качестве, несмотря на то, что еще до Путина перед делегатами выступил другой кандидат в президенты, казалось бы, свой, предприниматель, член бюро правления РСПП Михаил Прохоров.

О том, что Владимир Путин ориентировался не столько на реакцию организованного бизнеса, сколько на реакцию общества, говорит само построение его выступления с трибуны съезда. Вначале он как бы невзначай поддержал популярную в народе идею о сокращении длинных новогодних каникул (которые с толком используются лишь небольшой, наиболее обеспеченной частью россиян) и увеличении за счет этого числа нерабочих дней в начале мая (когда как раз значительную часть населения зовут к себе огородные грядки). А затем сразу перешел к фундаментальному вопросу – отношению в обществе к бизнесу, к предпринимательскому классу, в целом к частной собственности. Премьер-министр отметил, что широко распространенное в обществе скептическое отношение к предпринимательству, к институту самой частной собственности коренится не только в советском прошлом, но и в том, что происходило в 1990-е годы, когда «бизнес нередко сводился к простому дележу государственного пирога», когда проходила «нечестная, прямо скажем, приватизация, всякие аукционы». По словам Путина, надо эту страницу перевернуть, завершить этот период. «Разные варианты предлагаются, надо с обществом, конечно, это обсуждать, с экспертным сообществом, но так, чтобы действительно общество приняло эти варианты… Это должен быть либо разовый взнос, либо ещё что-то такое», – высказал свое мнение премьер. По мысли Путина, это позволит «обеспечить общественную легитимность самого института частной собственности, общественное доверие к бизнесу, иначе мы не сможем развивать современную рыночную экономику и тем более мы не сможем создать здоровое гражданское общество».

На самом деле, в этих рассуждениях налицо подмена понятий. В результате «нечестной приватизации» в России появились сотни тысяч собственников, и стало возможно постепенное формирование основ рыночной экономики. Путин же фактически имеет в виду так называемых олигархов (правда, на съезде он это слово не упомянул) – наиболее крупных и успешных к середине 90-х годов предпринимателей, которые стали основными участниками залоговых аукционов, затронувших всего около 10 потенциально наиболее привлекательных госпредприятий в сырьевой сфере. Собственно, именно эти люди – всего-то с десяток фамилий – стали для президента Путина главной мишенью политической атаки в начале нулевых годов. Но в ходе борьбы за оттеснение их от рычагов политического влияния (которое, впрочем, всегда, даже в годы Ельцина, преувеличивалось) объектом идеологического бичевания со стороны государственной пропаганды стал частный бизнес в целом, предпринимательство как таковое. Само слово «олигарх» стало сплошь и рядом применяться к представителям не только крупного, но и среднего бизнеса. В результате в массовом сознании россиян отношение к бизнесу в нулевых годах ухудшилось даже по сравнению с тяжелыми 90-ми, и резко усилилась патерналистская ориентация на государство.

Применительно же к практической реализации идеи о «разовом взносе» также существуют очень веские сомнения, даже если речь идет только об участниках залоговых аукционов. За рубежом есть лишь один пример подобного взноса – в Великобритании после прихода в 1997 году к власти правительства лейбористов был введен так называемый windfall tax (налог на «доходы, принесенные ветром») для компенсации недополученных доходов от тэтчеровской приватизации начала 1980-х. В результате собственники приватизированных British Airports Authority, British Gas, British Telecom, British Energy и ряда других компаний заплатили в казну около $8 млрд. Но в британском случае можно было четко определить рыночную стоимость купленных активов на момент продажи. Рыночную стоимость активов, ушедших в середине 90-х годов с залоговых аукционов в России определить практически невозможно. Кроме того, за прошедшие с того времени 15 лет некоторые активы поменяли владельцев или структура их собственности сильно усложнилась. И кто в таком случае должен платить разовый взнос?Владимир Путин, как человек с огромным опытом руководства страной и экономикой, не может не понимать практических трудностей осуществления идеи о «разовом взносе» несправедливо обогатившихся. Скорее всего, после выборов обсуждение этой темы постепенно сойдет на нет. К тому же для экономики страны, а значит и интересов рядовых граждан, объективно гораздо важнее освобождение всех слоев российского бизнеса от того «коррупционного налога», о котором говорил на съезде РСПП Михаил Прохоров. Так что за популистской инициативой Путина стоят чисто политические соображения, стремление закрепить или даже расширить электоральную поддержку среди людей, считающих чужое богатство главной несправедливостью в современной России.

На ту же аудиторию был нацелен и следующий тезис премьер-министра – о необходимости введения налога на роскошь. Практика использования такого рода налогов как раз широко известна; сейчас, в сложных финансово-экономических условиях, об этом идет речь в странах Западной Европы и в США. Но там подобные предложения обосновываются прежде всего экономическим смыслом, необходимостью снижения дефицита госбюджета. Путин же настаивал, что фискальное значение налога на роскошь будет минимально, он акцентировал морально-этическую сторону вопроса, что опять-таки говорит о популистском характере этой идеи, нацеленной на максимизацию электоральной поддержки. Видимо, полной уверенности в легкой победе в первом туре у главного кандидата в президенты все-таки нет.

Конечно, выступая на съезде РСПП, Путин не мог ограничиться только требованием определенных жертв от крупного бизнеса. Был озвучен и ряд предложений, отвечающих интересам предпринимателей. Речь шла о планах введения конкретных целевых задач и показателей для ведомств, которые должны привести к существенному уменьшению сроков и количества различных процедур и их стоимости для бизнеса. Было обещано расширить практику оценки регулирующего воздействия законопроектов на бизнес на такие сферы, как таможня, а в перспективе – налогообложение; не увеличивать налоговую нагрузку на несырьевые сектора экономики, зафиксировать размер ключевых налогов на перспективу; радикально упростить и сократить число разрешительных процедур для начала строительства новых объектов. Вновь было сказано о продолжении работы по гуманизации уголовного законодательства с целью исключения возможностей для самоуправства и произвола в отношении предпринимателей, о планах введения поста уполномоченного по защите прав предпринимательства.

Все эти предложения, однако, излагались в самой общей форме, без пояснения конкретных механизмов и сроков. В течение прошедшего десятилетия российский бизнес выслушал подобных предложений великое множество, а деловой климат в России как был, так и остается неблагоприятным. Для его качественного улучшения нужны глубокие институциональные реформы, о которых Владимир Путин ни на съезде РСПП, ни в своих программных статьях не говорит.

Тем не менее, представители крупного организованного бизнеса выслушали будущего президента с подчеркнутым вниманием и радушием и даже в кулуарах избегали критических замечаний. РСПП давно утратил свойственные ему в начале 2000-х годов претензии на роль равноправного партнера власти в согласовании основ экономической политики, превратившись в лояльного лоббиста частных решений. Происходящие в последнее время в гражданском обществе серьезные изменения еще не достигли такого размаха, чтобы повлиять на позиции прагматиков из верхнего эшелона бизнеса.

Александр Ивахник - руководитель департамента политологического анализа Центра политических технологий

Версия для печати