16.02.2012 | Борис Макаренко

Новый закон о выборах в Думу: здесь Вам не Чили!

Сразу оговорюсь: самого законопроекта о новой системе выборов в Думу не читал, сужу по информации с президентского сайта. Еще когда из уст Д.А.Медведева впервые прозвучала фраза, что в новой системе будут пропорциональные выборы по 225 округам, эксперты вспомнили про чилийскую биноминальную систему. То, что внесено в Думу в виде законопроекта, действительно ее напоминает, но у нас давняя традиция заморских механических блох улучшать своими подковами (блохи, правда, после этого плясать перестают, т.е. ни на что не годны, кроме рассматривания под мелкоскопом). Итак, посмотрим на нашу будущую систему с высоты чилийских Анд.

Во-первых, чилийская система придумана для перехода от жесткого авторитарного режима к демократии и введена «сверху» уходящим авторитарным режимом. Наша тоже призвана вдохнуть новую жизнь в политическую конкуренцию. Фиксируем сходство.

Во-вторых, в Чили через считанное число избирательных циклов образовалась система с левоцентристской и правоцентристской коалицией, обе стоят на умеренных позициях, сопоставимы по силе и сменяют друг друга у власти, т.е. демократизация состоялась. Не факт, что наша сработает так же.

В-третьих, суть чилийской системы – заставить пропорциональную систему работать как мажоритарную. Вся страна (как будет и у нас) поделена на двухмандатные округа, что заставляет все партии сбиться в два блока. В каждом округе блок выставляет двух кандидатов (как правило, от двух разных партий). Избиратель голосует за конкретного кандидата, но голос отходит блоку. Два крупнейших блока получают по мандату, а мандат этот достается не тому, кому в Сантьяго решат, а тому кандидату, который получил больше голосов персонально за себя.

Вот тут наш новый закон принципиально отличен. Да, тоже появляется 225 конкретных территорий. Большой плюс. Во-первых, можно будет установить, какая партия на этой территории (например, в северной части Москвы) победила: ныне каждая партия вольна (при определенных ограничениях) «нарезать» страну на региональные группы произвольно, и сказать, кто же именно представляет в Думе Медведково или Ховрино, возможным не представляется. Во-вторых, списки кандидатов короткие: избиратель может узнать в лицо кандидата, за которого проголосовал. А значит, у кандидата есть стимул и агитировать за себя (на что ему теперь положен отдельный избирательный фонд), и главное – работать с избирателем на своей территории между выборами. Тоже существенный прогресс по сравнению с нынешней системой, где лицо депутата спрятано за партийным флагом и могучим паровозом во главе длинного списка на большой регион. В-третьих, ликвидируется «федеральная головка» списка. Это не означает конца «лидерской политики», но фамилия, к примеру, Жириновского, будет значиться в бюллетене только в одном из 225 округов – в остальных он сможет только агитировать за свою партию «заочно», что сложнее.

Добавим: малым субъектам Федерации гарантируется хотя бы один депутат, и на их территории система будет работать почти как мажоритарная. Появятся депутаты от Хакасии, Ненецкого округа, Еврейской области и т.п. Тоже плюс.

К сожалению, дальше начинаются минусы. Во-первых, партийный список остается федеральным. Есть в мире и другие страны, где действует принцип «вся страна – один округ». Например, Нидерланды или Израиль, правда, они чуть меньше России по территории. При этом принципе партия получает столько мандатов, сколько полагается по общероссийской пропорции и распределяет их между самыми успешными для себя территориями. Ее кандидаты могут опередить всех соперников ну, например, в северомосковском округе, но в Думу не попасть, поскольку их результат будет ниже, чем у однопартийцев в других территориях (например, если они получат 10%, а еще 10 партий соберут на этой территории по 9% каждая). То есть, прямое представительство от территорий все же будет неполным.

Во-вторых, раз список общефедеральный, он по определению «закрытый»: избиратель не может выбрать того кандидата от «своей» партии, который ему нравится (в отличие от Чили). К тому же, на территории, в которой число избирателей аккурат на двух депутатов, можно выдвинуть до четырех кандидатов от одной партии. Понятно первое назначение такой нормы: чтобы был резерв, и не пришлось проводить дополнительные выборы в случае выбытия депутата. Но есть и другой смысл: новый закон не устраняет «паровозов», сильных «первых номеров», за спинами которые прячутся будущие реальные депутаты. Опасность не слишком велика: ни у одной партии, даже «Единой России» нет «паровозного депо» на 225 территорий, т.е. нет стольких явных лидеров, но норма все же сомнительна: она глушит вроде бы создаваемые стимулы кандидата завоевать личное доверие у избирателей.

В-третьих, нигде не нашел упоминания о возможности образования избирательных блоков (а в них – суть чилийской системы). Раз у нас возникает множество партий, а выборы становятся хоть отчасти персонализированы, блоки абсолютно необходимы – как «мягкий» стимул к укрупнению партийного пространства. Иначе голоса избирателей вновь будут распыляться.

В-четвертых, на каких-то территориях партия может вообще не выставлять кандидатов, но голоса, поданные за нее, все равно лягут в федеральную копилку, т.е. соревноваться с живыми кандидатами от других партий в этих территориях будет безличный партийный флаг. Не здорово.

В чилийской системе все конкретные нормы подчинены общей логике: через коалиционные списки и персональный выбор кандидатов политика и обретает «человеческое лицо», и принуждает партии к сотрудничеству и умеренности одновременно. Недостатки у этой системы тоже есть, но что толку их рассматривать, если наша система получится совсем другой по своему воздействию на политику. А при нашей новой системе, да, произойдет некая привязка депутата к конкретной территории и избирателю, да лицо народного избранника будет более отчетливо видно, а потому – у него появится больше стимулов отстаивать интересы избирателя, а не механически нажимать кнопки в Думе. Но при этом сохранится доминирование «партийных машин», останется место для «административного ресурса», и не появится сильных стимулов к укрупнению партий. По-прежнему партии на одном фланге политики будут в первую очередь соревноваться друг с другом, это скорее стимул для радикализма, а не умеренности и конструктивности программ.

Итак, сухой остаток от нового законопроекта. Избирательная система может действительно стать инструментом создания новой, более «умной» и демократической политики, и чилийский опыт о том свидетельствует. Для того мы и проводили все эти параллели. У нас так вряд ли получится с новым законом.

Хорошая новость: некий ремонт избирательной системы произойдет, в целом – в нужном направлении. Плохая новость: ремонт этот косметический, не создающий новой инфраструктуры для здания российской политики. Зато вторая хорошая новость: не все, но некоторые проблемы нового закона можно решить поправками в законопроект (первейшая – отмена запрета на избирательные блоки). Зато вторая плохая: даже для такого ремонта нужны добрая политическая воля и разум. Найдутся ли они?

Борис Макаренко - председатель правления Центра политических технологий

Версия для печати