Выборы
Пандемия коронавируса приостановила избирательную кампанию в Демократической партии США. Уже не состоялись два раунда мартовских праймериз (в Огайо и Джорджии), еще девять штатов перенесли их с апреля-мая на июнь. Тем не менее, фаворит в Демократическом лагере определился достаточно уверенно: Джо Байден после трех мартовских супервторников имеет 1210 мандатов делегатов партийного съезда, который соберется в июле (если коронавирус не помешает) в Милуоки, чтобы назвать имя своего кандидата в президенты США. У Берни Сандерса на 309 мандатов меньше, и, если не произойдет чего-то чрезвычайного, не сможет догнать Байдена.
Бизнес
21 мая РБК получил иск от компании «Роснефть» с требованием взыскать 43 млрд руб. в качестве репутационного вреда. Поводом стал заголовок статьи о том, что ЧОП «РН-Охрана-Рязань», принадлежащий госкомпании «Росзарубежнефть», получил долю в Национальном нефтяном консорциуме (ННК), которому принадлежат активы в Венесуэле. «Роснефть» утверждает, что издание спровоцировало «волну дезинформации» в СМИ, которая нанесла ей существенный материальный ущерб.
Интервью
Текстовая расшифровка беседы Школы гражданского просвещения (признана Минюстом организацией, выполняющей функции иностранного агента) с президентом Центра политических технологий Борисом Макаренко на тему «Мы выбираем, нас выбирают - как это часто не совпадает».
Колонка экономиста

Видео
Аналитика
07.08.2012 | Борис Макаренко
Политическая система: Новые Бонапарты
Политическая система, исключающая уже активизировавшийся городской общественный сектор <...> путем подавления или закрытия электоральных каналов. Электоральная арена перестает существовать <...> допускается участие лишь поощряемых властью партий»? Называется эта система «бюрократический авторитаризм», и описана она 40 лет назад аргентинским политологом Гильермо О'Доннеллом на примере родной страны.
О'Доннелл описывает интригу взаимодействия власти и оппозиции через две кривые - «цену подавления» и «цену терпимости». Если власть считает, что подавить оппозицию проще, дешевле, чем терпеть конкуренцию с ее стороны, она устанавливает режим бюрократического авторитаризма, отсекая от влияния на политику тех, кто ей неудобен. Так было в 70-е гг. прошлого века в Аргентине и Бразилии, многие аналогичные черты исследователи отмечали в Южной Корее и на Филиппинах.
Перевернутый авторитаризм
Российский режим последнего десятилетия напоминает именно такой бюрократический авторитаризм, но с двумя отличиями: в классических моделях «активизировавшийся городской сектор» состоял из бедноты. Ее-то правые режимы и подавляли. А средний класс, зажиточные слои, предприниматели поддерживали режим, охраняющий их имущественные и политические интересы от давления низов.
В России власть и собственность оказались тесно переплетенными, еще теснее эта связь стала, когда нефтегазовые доходы выросли в разы. Тогда объективно появлялась возможность для проведения структурных реформ в экономике и социальной сфере, но у правящей элиты сильнее оказался страх утратить монополию контроля над распределением прибывающих ресурсов.
Поэтому власть отодвигала на обочину политики часть элиты и средний класс. Такие люди не были противниками социально-экономического курса власти как такового, однако их не устраивала фактическая монополизация экономических и политических ресурсов правящим классом и бюрократией, и они хотели более ровного конкурентного поля как в политике, так и экономике.
Низы же, напротив, стали базой поддержки режима: после бурных и тощих 90-х перераспределение в пользу беднейших слоев не такой уж большой части нефтяной ренты принесло ощущение стабильности всем, кто в своих доходах зависел от государства, в первую очередь пенсионерам и бюджетникам. Добавьте к этому широкую поддержку нерентабельных производств - вот и ответ, почему стабильность тучных лет пользовалась такой широкой поддержкой. Давала прежняя модель роста и определенные возможности для развития среднего класса, так что массовой базы у гражданского протеста не было, а для популистских и патерналистских ворчаний на власть существовала системная оппозиция, никак не опасная для монополии держателей экономической и политической ренты.
Потому-то так низка оказалась «цена подавления» правого центра и либералов. И без того слабые партии отчасти придавливали, отчасти запутывали в интригах и перекрывали каналы финансирования. Добавим к этому предубеждение правоохранительных органов против частнопредпринимательской деятельности, которое выливалось в массовые репрессии против бизнеса - той социальной страты, которая почти повсеместно в мировом опыте поддерживает модернизационные начинания государства.
Но такой режим - как любая авторитарная власть - имеет две ахиллесовы пяты: неспособность к нормальной преемственности и прогрессирующую неэффективность. Ровно это и проявилось в России прошлой осенью. Разочарование во власти в посткризисной стране нарастало медленно, но верно; сигнал о несменяемости власти, поданный в сентябре, резко усугубил это разочарование, а очевидные для значительной части общества фальсификации на парламентских выборах привели к взрыву уличного протеста. В прежнем виде бюрократический авторитаризм существовать не может. Попробуем порассуждать о возможных путях его эволюции.
«Цена подавления» растет
«Цена подавления» сегодня возрастает из-за массовости протеста. Однако как минимум несколько факторов будут работать и на повышение «цены терпимости» в глазах власти. Во-первых, тесная увязка отношений власти и собственности обусловит еще большие страхи правящего класса (бюрократии и связанного с ней крупного бизнеса), что с утратой монополии на власть он потеряет привилегии в экономической сфере и утратит контроль над обществом. Во-вторых, в России конфигурация сил и в элитах, и в оппозиции крайне неблагоприятна для демократизации. Системная оппозиция воспитана на конформизме, а внесистемная маргинальна и раздроблена как по идейно-политическим основаниям, так и по степени радикальности. Затруднено формирование классического алгоритма демократизации, когда «умеренные» во власти и в оппозиции устанавливают и гарантируют соблюдение рамки компромиссов, изолируя сторонников жесткой линии с обеих сторон.
Однако против продолжения авторитарной тенденции (проявления которой очевидны в последние месяцы) также работают значимые факторы. Во-первых, уровень развития общества (образованность, урбанизированность) и относительно высокий социальный статус протестующих повышают «цену подавления» слишком резко. Кроме того, резкий крен в авторитарность гарантирует всему правящему классу статус «изгоев» на международной арене. В отличие от белорусской верхушки, уже пребывающей в этом статусе, для российской правящей элиты это чревато куда большими издержками: потерей счетов и других активов на Западе.
Добавим: режим понес имиджевый урон в результате выборов и сделал ряд шагов в сторону либерализации - вернул свободу регистрации партий и выборность губернаторов. Наконец, главное: усиление авторитаризма не решит ни одну из проблем социально-экономического развития.
Судя по всему, нас ждет тактика «тащить и не пущать» - впрочем, власть думает, что это не тактика, а стратегия, которую можно условно назвать «необонапартизмом» - доминированием президентской власти, стоящей над схваткой, разделяющей и властвующей. Необонапартистский сценарий подразумевает умеренное расширение рамок политической конкуренции (особенно в законодательной власти, которая слаба и мало на что влияет), попытку обновить «Единую Россию», сделать ее более способной к публичной политике (впрочем, народный фронт пока выглядит крайне неубедительно). Кроме того, власть попытается ликвидировать очевидный для нее дефицит обратной связи - путем создания «открытого правительства», многочисленных советов для консультаций (ни к чему власть не обязывающих). Последует и «бюрократическая оптимизация» - более частыми станут отставки и взыскания чиновникам, замешанным в резонансных скандалах (Крымск - первый пример), некоторое ускорение кадровой ротации, технократические управленческие решения типа электронного правительства, точечные уступки общественному мнению.
Однако все эти меры не решат проблемы тупиковости социально-экономической модели, слезания с нефтяной иглы. А уже пошел обратный отсчет к президентским выборам 2018 г. Напомним: по данным «Левада-центра», в апреле 2012 г. 43% хотели бы, чтобы Путина в Кремле сменил другой человек, а за новый срок Путина или Медведева даже в сумме - лишь 23%. В преддверии этой даты (и «промежуточного финиша» - парламентских выборов 2016 г.) и сам президент, и вся властная элита должны сделать выбор.
Перестать быть Бонапартами
«Необонапартизм» чреват рисками дальнейшего падения эффективности и популярности власти. К этому может добавиться неблагоприятная социально-экономическая конъюнктура, а монолитная конструкция держателей политической и экономической ренты в ситуации неопределенности «пойдет трещинками». Зажимать оппозицию? Сворачивать даже половинчатые реформы? Помешать созданию умеренно либеральной партии среднего класса? Такой путь неизбежно приведет к куда более масштабному столкновению власти с уличным протестом. Жесткое подавление протеста привело бы к «спиральному эффекту» - падение легитимности режима внутри страны и ее полный развал в глазах Запада побудят власть объявить Россию «осажденной крепостью», а оппозицию - преступниками и предателями и обрушить на нее новый раунд репрессий. Но такие сценарии в обществе непопулярны и воспринимаются как утрата стабильности.
Чтобы избежать этого сценария, необходим выход из «необонапартизма» и «бюрократического авторитаризма». Для этого нужно продолжить начатые политические реформы, не мешать, а содействовать приходу на политическую арену вменяемых сил - как справа, так и слева от центра, от имитации диалога перейти к реальному вовлечению бизнеса и среднего класса в решение проблем экономического развития, становлению правового государства, обузданию коррупции. Да, это потребует размывания монополии на власть и собственность, да, выстраивать такое доверие нелегко. У Аргентины, Бразилии, Южной Кореи это получилось. Неужели мы окажемся менее умелыми в строительстве демократической России?
Борис Макаренко - председатель правления Центра политических технологий
Материал был опубликован в газете «Ведомости» 7 августа 2012 года
Комментарии

Экспертиза
Внутриполитический кризис в Армении бушует уже несколько месяцев. И если первые массовые антиправительственные акции, начавшиеся, как реакция на подписание премьер-министром Николом Пашиняном совместного заявления о прекращении огня в Нагорном Карабахе, стихли в канун новогодних празднеств, то в феврале 2021 года они получили новый импульс.
6 декабря 2020 года перешагнув 80 лет, от тяжелой болезни скончался обаятельный человек, выдающийся деятель, блестящий медик онколог, практиковавший до конца жизни, Табаре Васкес.
Комментируя итоги президентских выборов 27 октября 2019 года в Аргентине, когда 60-летний юрист Альберто Фернандес, получив поддержку 49% избирателей, одолел правоцентриста Маурисио Макри, и получил возможность поселиться в Розовом доме, резиденции правительства, мы не могли определиться с профилем новой власти.