01.10.2012 | Марина Войтенко

Резервисты мировой валютной системы

Расширение числа резервных валют в последние годы стало уже привычной темой для экономического информационного пространства. В отношении рубля в таком качестве сентябрь-2012 тоже оказался весьма «новостеемким». Сначала Президент РФ Владимир Путин в ходе саммита АТЭС во Владивостоке заявил о том, что у национальной российской валюты «есть прекрасные перспективы стать региональной валютой». А затем премьер Дмитрий Медведев на прошедшем 28 сентября третьем форуме глав правительств стран Содружества независимых государств «Ялтинские деловые встречи» предупредил о необходимости форсировать расчеты в российской валюте. Эксперты и участники рынков не сомневаются в потенциале рубля. Однако большинство уверено, что в продвижении рубля к статусу стабилизационного инструмента платежей и расчетов на региональных финансовых рынках постсоветского пространства сначала придется пройти по сложному пути переформатирования экономической политики РФ.

Другое обязательное условие – учет опыта многочисленных «региональных» валютных пространств, берущих начало еще в середине прошлого века. Пока самым успешным (при всех нынешних проблемах) оказался один межгосударственный валютный проект – Еврозона. Евро как вторая глобальная резервная валюта – наглядное тому доказательство. При этом логика удержания завоеванных позиций в pax economica уже стала драйвером институционального развития ЕС-17. Последние примеры тому: создание Европейского механизма стабильности как кредитора валютного союза, «дорожные карты» на углубление налогово-бюджетной интеграции, образование Единого органа по банковскому надзору и т.п.

Заметим, что проблемы евро не только не умерили тяготения к валютной интеграции в других регионах, но, напротив, дали им дополнительный импульс. Воздействие соответствующих идей на формирование новой международной финансовой архитектуры быстро усиливается.

Для Латинской Америки второе дыхание получает традиция региональной интеграции среди развивающихся стран Андской группы, создавших Латиноамериканский резервный фонд (ЛАРФ), который уже более трех десятилетий весьма активно предоставляет государствам-членам средства для финансирования платежного баланса. Руководствуясь целью создания регионального общего рынка товаров и услуг, регулятивные органы государств-участниц сумели заложить механизмы клиринга по внутрирегиональным расчетам, учредить два банка развития. К ЛАРФ как тесному сообществу из семи малых и средних по размеру суверенных экономик, связанных прочными культурными узами и широким спектром общих интересов, присматриваются и другие страны.

С конца прошлого века ускорилось продвижение стран Юго-Восточной Азии по кооперации государств-соседей для разрешения общих проблем поддержки стабильности экономического развития в регионе. Обманувшись в ожиданиях относительно реакции международного сообщества во время финансового кризиса в Азии в 1997-1998 годах, участники «АСЕАН +3», объединяющей десять стран АСЕАН (Индонезию, Малайзию, Филиппины, Сингапур, Таиланд, Бруней, Вьетнам, Лаос, Мьянмар и Камбоджу), а также Китай (включая Гонконг), Японию и Южную Корею, решили уменьшить свою зависимость от МВФ и в мае 2000 года учредили Чиангмайскую инициативу (Chiang Mai Initiative Multilateralization¹ ).

Как известно, к середине «нулевых» глобальными резервными валютами оставались доллар США, евро и японская йена. Во «втором эшелоне» находились английский фунт стерлингов, швейцарский франк, австрийский, канадский и сингапурский доллары. Кризис 2008-2009 годов и последующие шаги в сфере глобализации финансового управления, предпринятые, прежде всего, в рамках «большой двадцатки», изменили ход дискуссии о том, куда движется мировая валютная система. Резко возросшая волатильность доллара, евро и йены и их прямая зависимость от запредельных уровней бюджетных дефицитов и госдолгов, угроза валютного протекционизма (тяга к которому усиливалась по мере исполнения моратория на применение средств тарифно-таможенной защиты), возросший экономический вес развивающихся стран привели к взрывному росту внимания к формированию будущего облика нового валютного мира.

В поисках «тихой гавани» с целью снижения рисков инвесторы охотно обращаются к австралийскому доллару² (AUD). Вследствие притока капитала в Азиатско-Тихоокеанский регион валюта Австралии стала вполне приемлемой альтернативой для Центробанков тех стран, которые проводят диверсификацию своих валютных резервов. Россия здесь – не исключение. С февраля текущего года ЦБ РФ начал покупки AUD.

Активизировалась кооперация по купированию валютных рисков между странами Юго-Восточной Азии. В марте 2010 года Чиангмайская инициатива стала многосторонней в результате объединения совокупности двусторонних соглашений о валютных свопах в единый своповый договор, а с 2011 года в Сингапуре действует региональное подразделение надзора, которое называется Центром макроэкономических исследований АСЕАН + 3.

Еще одним потенциально важным шагом является продвижение к заключению соглашения о свободной торговле «АСЕАН + 3» или «АСЕАН + 6» (расширение за счет Австралии, Индии и Новой Зеландии состав Ассоциации), которое должно содействовать укрупнению рынков товаров, услуг и инвестиций. В этом же направлении есть намерение учредить Азиатский диалог о финансовой стабильности, а также создать Индекс азиатской валютной корзины для оценки колебаний отдельных валют региона по отношению к региональному среднему курсу.

На случай возникновения проблем финансового характера решили объединить свои усилия в разработке системы поддержки друг друга и страны BRICS. Их Центробанки могут заключить серию двусторонних соглашений о создании валютных своп-линий, которые позволят им кредитовать друг друга тогда, когда доступ на международные рынки ссудного капитала окажется закрытым. Общий объем своп-линий пока в публичном пространстве не обсуждался. В своем окончательном виде инициатива должна быть представлена на саммите BRICS в 2013 году.

Возросший экономический вес стран emerging markets стал конвертироваться в их растущие валютные амбиции. К статусу региональной валюты «присматриваются» мексиканский песо и бразильский реал. Денежные власти Бразилии поступательно двигаются по пути валютных свопов. Но их объемы, равно как и другие показатели международной востребованности национальной валюты остаются незначительными. Нередко региональное будущее реала пытаются увязать с возможным предоставлением бразильским институтом развития BNDES (одним из крупнейших в мире) кредитов в национальной валюте странам-соседям. Но, это лишь рабочая гипотеза. Скептики, а они пока в большинстве (в том числе и ИНСОР), справедливо обращают внимание на высокие риски, связанные с неустойчивостью финансовых систем и экономик других стран региона.

Серьезные заявки на статус региональной резервной валюты сделал китайский юань. К осени-2012 Китай заключил 21 соглашение о двусторонних валютных свопах³ . На практике это означает, что компания страны-участницы соглашения, имеющая интересы в КНР, может напрямую получить кредит в центральном банке по более низкой ставке (обычно в 1,5-2 раза ниже рыночной) в юанях, а китайская компания-партнер по контракту – профондироваться в Народном банке Китая в валюте страны-контрагента. Затем оба Центробанка «обмениваются» (производят взаимозачет) ссудами по заранее оговоренным условиям. Резоны понятны – обе стороны экономят на транзакционных издержках и хеджируют валютные риски. При этом развитие двусторонних торгово-экономических связей обеспечено гарантированным кредитным плечом.

Но инструмент этот пока остается по сути невостребованным. Единственный серьезный пример реализации валютного свопа отмечен в 2010 году, когда Гонконг обратился к этому механизму (в рамках лимита в 400 млрд. юаней), чтобы компенсировать дефицит китайской валюты на своей территории.

Однако арсенал инструментов по продвижению юаня к статусу резервной валюты только двусторонними валютными свопами не исчерпывается. В числе используемых мер и намерений Поднебесной оффшорные размещения через САР (специальный автономный район) Гонконг долгосрочных инструментов, номинированных в юанях (рекордный уровень выпуска этих бумаг («дим-сам») был достигнут во втором квартале 2011 года – 10 млрд. в эквиваленте долларов США, – затем он снизился примерно вдвое вследствие общего торможения глобальной экономики), возможности действующего Чиангмайского соглашения о создании многосторонних валютных свопов, «сдвоенный» международный финансовый центр Шанхай-Гонконг, планируемое создание валютной биржи в Шэньчжэне и т.п..

Кроме того юань уже используется в международных торговых расчетах. В 2011 году расчеты по торговым операциям в юанях составили около 8% от общего объема внешней торговли Китая товарами и услугами (доминирующую роль здесь играет Гонконг). Следует отметить и двусторонние режимы торгово-экономических расчетов в национальных валютах между Китаем и Японией, Китаем и Россией. С начала 2012 года Иран начал принимать юани в обмен на сырую нефть (пионером такого рода расчетов выступила Индия – 45% поставляемой в страну иранской нефти оплачивается рупиями).

Между тем, совершенно очевидно, что юань не стал валютой расчетов на международных финансовых рынках. При общем удельном весе юаня в международном валютном обороте в 0,6-0,7% доля ценных бумаг, выраженных в китайской валюте, в общемировом объеме обращающихся долговых инструментов составляет 0,1 процента. Если же добавить к этому сильную закрытость счета операций с капиталом (иными словами, сохраняющиеся валютные ограничения), то становится ясно, что основные системообразующие признаки глобальной резервной валюты у юаня отсутствуют. Для этого потребуется большая свобода в его курсообразовании, стране предстоит пройти через сложные и тяжелые структурные реформы, сменить модель экономического роста и потребления. Полномасштабная готовность к этому пока неочевидна. Вместе с тем многие международные эксперты считают, что юань в настоящее время уже является де факто региональной валютой, хотя и без официального резервного статуса.

Высокая вероятность в обозримой перспективе (6-8 лет) стать региональной валютой есть и у российского рубля. Этому будет способствовать, прежде всего, развитие Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана (к 2015 году их взаимный товарооборот с текущего уровня, как ожидается, возрастет в 1,7 раза до $400 млрд.) и углубление на этой основе интеграции в формате Единого экономического пространства. Завершена многолетняя работа по созданию зоны свободной торговли. Соответствующий документ подписали восемь членов СНГ, ратифицировали – пять государств (Россия, Белоруссия, Украина, Армения и Молдова). Увеличение доли рублевых расчетов в торговых операциях и банковских платежах уже сейчас формирует условия для «органической» интернационализации российской валюты.

Наиболее заметное продвижение на этом пути – это подготовка Банка России к переходу с 2015 года на свободное курсообразование одновременно с запуском механизмов полноценного таргетирования инфляции. Однако только этих усилий для создания в России международного финансового центра (без которого, по общемировому опыту, региональная валюта не может возникнуть) недостаточно. Процесс этот в последние годы подрастерял «энергетики», главным образом, из-за забюрократизированности принятия решений, причем большинство из них все еще слабо скоординированы с интересами бизнеса и участников рынка

Некоторые подвижки в этом направлении, правда, уже наметились. Минфин 24 сентября опубликовал проект госпрограммы «Развитие финансовых и страховых рынков, создание МФЦ», предполагающий на 2013 год достаточно большую концентрацию законотворческой работы, в том числе по формированию финансового мегарегулятора. Так, предполагается подготовить законопроект об унификации пруденциального надзора в разных секторах финансового рынка, ввести принципы консолидированного надзора и мотивированного суждения в законодательство, отрегулировать ряд вопросов, связанных с деятельностью НПФ, создать институты центрального депозитария, а также репозитария и т.п.

Госдумой 25 сентября в первом чтении принят проект закона, предоставляющего Банку России право открывать и вести рублевые корреспондентские счета иностранных национальных банков, а также осуществлять переводы денежных средств по их поручениям. На сегодняшний день у Центрального банка такого права нет⁴ .

Обустройство правового поля для развития российского финансового рынка, если конечно оно будет происходить реально, а не останется на уровне проектов, несомненно, придаст ускорение созданию МФЦ и, следовательно, продвижению рубля к статусу региональной резервной валюты. Однако потребуется приложение значительных усилий для развития рыночной инфраструктуры и снижения зависимости российской валюты от цен на энергоносители. Последнее может обеспечить резкий рост производительности труда и конкурентоспособности экономики, но для этого должны быть проведены соответствующие структурные реформы.

«Финансовый регионализм» начинает играть все большую роль. Не случайно в июне текущего года на саммите в Лос-Кабосе лидеры стран G 20 подчеркнули «значимость эффективных глобальных и региональных сетей [финансовой] безопасности», а МВФ регулярно заявляет о том, что ему важно «сотрудничать… с региональными финансовыми механизмами».

Сегодня уже мало кто сомневается в том, что рано или поздно всемирному хозяйству потребуется три-четыре глобальных резервных валюты с «подстраховкой» в виде так называемого «второго эшелона» из валют региональных (выросших из обслуживания торгового оборота и расчетов в рамках разного рода интеграционных объединений) и «функциональных», то есть завязанных на тот или иной сегмент глобальных рынков. Конкуренция здесь уже очень высока и это, прежде всего, конкуренция экономик. Для России с этой точки зрения альтернативы созданию МФЦ и продвижению рубля к статусу региональной резервной валюты попросту нет. И это означает неминуемость перезагрузки модели экономического роста и тех рыночных и государственных институтов, на которые она должна опираться.

---

1. Она дополняет собой широкий набор мер по интеграции, направленных на углубление торговых и финансовых связей в Восточной Азии. В их числе Инициатива в отношении азиатских рынков облигаций и программы Азиатского облигационного фонда по развитию рынков публичного долга в национальных валютах, в том числе запуск Механизма кредитных гарантий и инвестиций, призванный способствовать выпуску корпоративных бондов в регионе.
2. Доллар Австралии по размерам торговли на рынке Forex, стоит на шестом месте после доллара США, евро, японской йены, фунта стерлингов и швейцарского франка.
3. Объемы свопов по этим соглашениям существенно различаются по странам. В числе лидеров: Гонконг (400 млрд. юаней), Южная Корея (360 млрд. юаней), Австралия, Бразилия, Малайзия, Сингапур и Индонезия (соответственно – 200 млрд., 190 млрд., 180 млрд., 150 млрд. и 100 млрд. юаней). Средние позиции занимают Таиланд и Аргентина – по 70 млрд. юаней, ОАЭ – 35 млрд. юаней, Новая Зеландия и Белоруссия – 25 и 20 млрд. юаней. Валютные свопы на сумму по 10 млрд. юаней заключены с Монголией, Турцией и Пакистаном, на 15 млрд. юаней с Украиной. Наименьший объем валютных свопов у Китая с Исландией – всего на 3,5 млрд. юаней.
4. Указанные в законопроекте операции в настоящее время запрещены статьей 49 федерального закона "О Центральном банке Российской Федерации". Исключение составляют счета, которые могут быть открыты на основании международных договоров, а также счета, открытые при осуществлении деятельности по управлению активами ЦБ в иностранной валюте и драгоценных металлах, включая золотовалютные

Версия для печати