01.11.2012 | Сергей Маркедонов

Нагорный Карабах: а было ли признание?

На прошлой неделе нагорно-карабахская проблематика интенсивно обсуждалась. Для такого всплеска интереса со стороны политиков и экспертов было две основных причины. Первая - это возобновление переговорного процесса по урегулированию конфликта, прерванного скандальным «делом Сафарова». Встреча министров иностранных дел Армении и Азербайджана прошла в Париже в субботу 27 октября. Вторая - это обсуждение признания независимости Нагорно-Карабахской Республики (НКР) австралийским штатом Новый Южный Уэльс. Многие издания разместили информационные сообщения и заметки со ссылкой на австралийский комитет «Ай Дат» (переводится на русский, как «Армянский суд» и «Армянский вопрос»). Сам же комитет сообщал о том, что законодательный совет парламента самого крупного штата Австралии принял резолюцию, в которой «признал независимость Нагорно-Карабахской Республики и право на самоопределение его народа, объявившего двадцать лет назад о независимости от угнетающего его Азербайджана»…

Известный интернет-ресурс «Кавказский узел» опубликовал подборку комментариев различных специалистов, сопроводив ее следующим вступлением: «политики и эксперты в Армении высоко оценили недавнее заявление о признании независимости Нагорного Карабаха, принятое парламентом Нового Южного Уэльса - самого крупного штата Австралии. При этом политологи считают, что документ имеет политическое значение, но не приведет к каким-то немедленным практическим результатам».

Перед тем, как обратиться к содержательному рассмотрению второй причины для нагорно-карабахской дискуссии, хотелось бы сделать маленькое, но крайне необходимое лирическое отступление. И рассказать немного о личных впечатлениях. В конце прошлой недели автору этой статьи пришлось многократно отвечать на вопросы различных корреспондентов. Практически все они выражали удивление, когда на их просьбу прокомментировать «акт признания», получали вежливый отказ и предложение вернуться к теме после внимательного и детального прочтения первоисточника. Наблюдение, между тем, принципиально важное. В современном информационном пространстве многие документы, программы, заявления существуют в двух измерениях. Как сами по себе, так и в трактовках и интерпретациях. И эти версии и трактовки зачастую намного важнее самого первоисточника! Не только журналисты, но и профессиональные политологи не читают сами первичные материалы и не вникают в прочитанное содержание. Так было, например со знаменитой «Мюнхенской речью» Владимира Путина 2007 года издания.

Ее практически с первой же минуты благодаря скороспелым журналистским выводам превратили в манифест новой «холодной войны». Между тем, грамотный источниковедческий анализ этого произведения показал бы, что стилистически путинская речь во многом перекликается с текстом выступления Бориса Ельцина на Стамбульском саммите ОБСЕ в 1999 году с его знаменитым тезисом «Вы не имеете права критиковать Россию за Чечню!» Многие обороты как будто бы просто творчески позаимствованы из речи предшественника. Словом, каких-то выдающихся открытий в отношениях РФ и Запада Путин в 2007 году не открыл. Однако в 1999 году никто про «холодную войну-2» не говорил. Нечто похожее можно увидеть и тогда, когда разговор заходит об «Обновленных мадридских принципах» нагорно-карабахского урегулирования, Докладе Комиссии во главе с Хайди Тальявини о событиях 2008 года и многими другими источниками. В итоге искусственно формируются «острые темы», сенсации при практически полном отсутствии качественного оппонирования этим информационным продуктам. Ясно дело, что когда речь идет о сложных этнополитических конфликтах любой эксперт сталкивается с проявлениями явных или латентных информационных кампаний. И это норма для конфликта, такая же, как для бокса удары в лицо и в корпус, а для борьбы захваты и броски. Но задача эксперта не следовать в фарватере различных фэйков, а пытаться разобраться в причинах их появления и реальном положении дел. В случае с дискуссией о «признании НКР» австралийским штатом лишь немногие специалисты оказались на высоте положения. Так известный ереванский политолог Искандарян назвал данную информацию «подозрительной», а российский эксперт Епифанцев сделал то, что должен был сделать любой профессиональный аналитик или журналист, а именно обратиться к первоисточнику. С его точки зрения, текст резолюции, принятый в штате Новый Южный Уэльс, «не является актом признания суверенитета Нагорного Карабаха» и по большей части носит декларативный характер. «Жизнь в иллюзиях сладка, но бесплодна. Давайте вернемся в реальность», - призывает Епифанцев. Что ж, последуем совету коллеги, перенесемся из области догадок и предположений к реальному документу.

На сайте парламента Нового Южного Уэльса (https://www.parliament.nsw.gov.au/prod/parlment/hansart.nsf/V3Key/LC20121025005?Open&refNavID=HA8_1) мы можем без особого труда обнаружить текст, инициированный депутатом этого представительного органа Мари Фиккара (Marie Ficcara). Именно с ее подачи появился текст из двух пунктов (при этом второй пункт содержит 6 подпунктов). О чем он говорит? Пункт первый просто констатирует, что в 2012 году отмечается двадцатая годовщина провозглашения независимости Нагорно-Карабахской Республики. И уже этот тезис содержит фактическую ошибку, поскольку 2 сентября 1991 года (то есть не 20, а 21 год назад) совместная сессия Нагорно-Карабахского областного Совета и Совета народных депутатов Шаумяновского района провозгласила Нагорно-Карабахскую Республику (НКР) в границах бывшей автономии и Шаумяновского района. Тогда же была принята «Декларация о провозглашении НКР». Затем 10 декабря 1991 г., через два дня после подписания Беловежских соглашений, в Нагорном Карабахе состоялся референдум о независимости республики, с вопросом «Согласны ли Вы, чтобы провозглашенная Нагорно-Карабахская Республика была независимым государством, самостоятельно определяющим формы сотрудничества с другими государствами и сообществами?». То есть, опять-таки для юбилея здесь нет повода, хотя сами по себе два события, описанные выше, сыграли огромную роль в этнополитической динамике постсоветского Южного Кавказа.

Второй пункт документа признает «важность базового права человека на самоопределение, свободу и демократическое общество», а также «право на самоопределение для всех народов, включая и народ Нагорно-Карабахской Республики». В документе также отмечается, что де-факто государство предприняло попытки создания свободного общества посредством парламентских выборов и развития «ответственной власти» (слово «government» с английского языка переводится не только в узком смысле, как правительство). При этом вовлечение НКР в международные связи поддерживается и приветствуется. В нем видится залог для успешного разрешения существующих региональных проблем. И самое, пожалуй, главное - это призыв к австралийской центральной власти официально признать независимости НКР и укрепить «отношения Австралии с Нагорно-Карабахской Республикой и ее гражданами». И это логично, поскольку признание посредством оформления дипломатических отношений и договоров может осуществлять только государство - субъект международного права, а не отдельный штат или регион страны, пусть даже и обладая широким кругом полномочий. Как гласит один из ооновских информационных материалов («Справочное бюро ООН. Условия вступления в ООН»), «признание нового государства или правительства – это акт, который могут совершить или отказаться совершить только государства и правительства. Как правило, оно означает готовность установить дипломатические отношения». Следовательно, все выводы относительно признания со стороны Нового Южного Уэльса, как минимум, сильно преувеличены. При всей условности аналогий это похоже на обращение Народного собрания Гагаузии к президенту и парламенту Республики Молдова (сентябрь 2008 года) по поводу признания абхазской и югоосетинской независимости (см. полный текст документа по адресу: http://edingagauz.com/content/view/1040/). Однако, как бы кто в Гагаузии ни хотел видеть две бывших автономии Грузинской ССР суверенными государствами, прерогативы в вопросе их признания вне зависимости от нашего отношения к данной проблеме находились и находятся сейчас не в Комрате, а в Кишиневе.

При этом хотелось бы особо оговориться. И хотя документ из Нового Южного Уэльса и носит декларативный характер, и не является признанием, он расширяет рамки дискуссии вокруг независимости и государственности НКР. Кто бы и что ни говорил относительно активности лоббистов и невозможности признания субъектности Нагорного Карабаха Австралией. На этот документ теперь будут ссылаться, он станет предметом дискуссии и цитирования. Конечно же, не всегда корректного и адекватного. Тем не менее, в мире после Ялты и Потсдама и в особенности после Косово, Абхазии и Южной Осетии на фоне общего роста сепаратистских настроений возвращение к «карабахскому вопросу» в той или иной форме вполне возможно. И не только на постсоветском пространстве, но и далеко за его пределами, ибо проблема признания в отсутствии жестких правовых, и самое главное политических критериев, может превратиться в выгодный и интересный бизнес. Хорошо бы только тем, кто изучает и наблюдает все эти процессы знать ситуацию предметно, опираясь на первоисточники, а не на их последующие трактовки.

Сергей Маркедонов - приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований, США, Вашингтон

Версия для печати