28.04.2013 | Александр Ивахник

Зигзаги прямой линии

Прямая линия с Владимиром Путиным, в очередной раз побившая рекорд продолжительности, оставила странное, двойственное впечатление. С одной стороны, вроде бы ничего нового мы не услышали. Путин вновь попытался подтвердить и закрепить свой образ компетентного и многоопытного отца нации, заботящегося о благополучии преобладающего большинства россиян, готового в прямом эфире чутко откликаться на конкретные проблемы людей и тут же решать их в режиме ручного управления. При этом глава государства, как и следовало ожидать, решил несколько успокоить взбудораженные элитные круги, выступив против «перегибов» в антикоррупционных делах, против поспешных действий и огульных обвинений, настаивая на том, что судебные органы у нас достаточно эффективны и способны вынести справедливые решения. В целом был подтвержден уже определившийся внутриполитический курс третьего президентского срока, с которым допустимо спорить, но исключительно в рамках ужесточившегося закона.

С другой стороны, в ходе первой после инаугурации Путина прямой линии кое-что прояснилось. Во-первых, более рельефно было обозначено отношение президента к правительству Дмитрия Медведева. Во-вторых, что, может быть, самое главное, обнаружилось, что у Путина нет четкого представления о том, как будет развиваться Россия в ближайшие годы и как на это развитие следует влиять. Похоже, президент действительно осознал исчерпанность сырьевой модели развития и одновременно столкнулся с ограничениями патерналистской модели управления, что привело его в состояние тяжелых раздумий и колебаний.

В пользу такого предположения свидетельствует хотя бы то, что уже в самом начале прямой линии Путин по существу признал нереалистичность задач, поставленных в его прошлогодних майских указах. Правда, по его словам, он «сознательно завысил планку, признаюсь, несколько завысил планку того результата, который должен быть достигнут исполнительной властью, и не только в центре, но и в регионах», исходя из того, что «если мы не будем работать напряжённо, результаты будут гораздо более скромными». Но такое объяснение не меняет сути дела, которая состоит в том, что работа по исполнению указов является лишь «удовлетворительной», к тому же «есть и сбои».

И потому совершенно закономерно, что президент пока не считает нужным менять правительство или значительную часть его состава. Комментируя призывы уволить отдельных министров или правительство в целом, он выразил согласие с мнением, что спрос со всех уровней власти должен быть жёстким, но обратил внимание на то, что правительство не работает еще и года. Вместе с тем, поддержку Путиным правительства иначе как условной назвать нельзя. «Конечно, претензий наверняка и за это время накопилось немало, но нужно дать людям реализовать себя или понять, что кто-то не в состоянии этого делать, но за год это невозможно… Повторяю, претензий может быть много, но нужна ли такая кадровая чехарда, не знаю. Скорее, это принесет больше вреда, чем пользы», – так сформулировал глава государства свою позицию, четко дистанцировавшись от кабинета. При этом он подчеркнуто избегал упоминать премьер-министра, своего недавнего партнера по тандему. Когда же у Путина спросили, доволен ли он тем, какие меры предпринимает правительство, чтобы противостоять возможному кризису, он безжалостно ответил: «Но пока особых мер-то и не было».

Впрочем, надо отдать должное президенту – он не стал валить всю вину за это на правительство. Путин подробно рассказал (и было видно, что это его волнует) о недавно прошедшем в Сочи совещании членов правительства, администрации президента и экспертов для обсуждения тревожной темы замедлением темпов экономического роста в России. «Мы собрались для того, чтобы еще раз оценить эту ситуацию, понять, есть ли в этом спаде наша собственная доля, внесли ли мы в этот спад своей политикой какой-то негативной вклад или нет», – поведал президент. По его словам, часть членов правительства считает, что «наш вклад здесь есть, и он заметный», а другая часть – что «никакого нашего вклада здесь нет, это результат негативного развития мировой экономики, и нам нужно просто внимательно смотреть за тем, что там происходит, и иметь на всякий случай инструменты реагирования».

И далее Владимир Путин сказал принципиально важную вещь: «Это спор не между администрацией президента и правительством, это спор внутри общего сообщества по управлению страной. Среди экспертов мнения тоже разделились. У нас нет водораздела между правительством и президентом, администрацией и правительством. Водораздел проходит по сущностным вопросам, по сути, как относиться к тем событиям, которые происходят». Разъяснил президент и суть разногласий. Некоторые участники совещания заявляли, что нужно внести определенные коррективы в экономическую политику: смягчить кредитно-денежную политику, увеличить денежную массу, ослабить бюджетное правило, снизить банковские ставки по кредитам. Другие считают это опасным для макроэкономической стабильности. Свою точку зрения глава государства выразил так: «Наверное, коррективы нужны, но я хочу подчеркнуть и хочу обратить ваше внимание: фундаментальные основы нашей экономической политики останутся без изменения». Трудно назвать нынешний настрой президента решительным, определиться ему еще предстоит.

Все эти откровения по поводу реальных споров во властной верхушке относительно экономической политики адресовались явно не ядерному путинскому электорату, а элитным группам и экспертному сообществу. Как и последовавшая дискуссия с приглашенным в студию Алексеем Кудриным, который поставил эту же тему в более широкий социально-политический контекст. Кудрин однозначно заявил, что главными факторами снижения темпов экономического роста России являются внутренние. По его мнению, для преодоления этой тенденции главным в работе правительства должен стать разворот российской экономики от нефтяной зависимости, от её влияния на все стороны жизни, чего пока не происходит. Во-вторых, правительство должно быть более понятным и давать четкие ориентиры бизнесу. В-третьих, часть расходов и доходов нужно передать регионам, чтобы они себя свободнее чувствовали. В-четвертых, важно добиваться «понимания той части активного общества, которая как раз создает рабочие места, инвестирует, того, какие у нас будут общественные отношения, какая будет политическая система». Сегодня у этой части общества не хватает доверия к власти. Наконец, Кудрин обратил внимание на опасность для будущего экономического роста характерной для России ситуации, когда заработная плата растет быстрее производительности труда.

Любопытно, что проигнорировав тему доверия к власти наиболее активной части общества и реформирования политической системы, Путин в теории согласился с остальными тезисами Кудрина. Более того, он подтвердил слухи о том, что Кудрину было сделано предложение вернуться во власть, но тот отказался. «"Сачок", работать не хочет. Чувствует, что тяжело, он раз – сразу "на крыло"», – шутливо объяснил Путин отказ экс-министра финансов. Последний счел нужным разъяснить свою позицию всерьез. Он выразил уверенность, что «система полумер и полуреформ сегодня не сработает», этого мало для избавления от нефтяной зависимости. «Сегодня мы не имеем программы разворота страны от нефтяной зависимости, где бы мы четко отдали каждой мере – и деньгам, и институциональным реформам, и структурным, и роли регионов – должное место. Вот в чём проблема, Владимир Владимирович. Выполнять другие, инерционные процессы и ручное управление, всё-таки я этим не готов заниматься, а заниматься – реальными делами».

Эти слова – очевидная заявка Алексея Кудрина на роль премьер-министра, причем имеющего крайне широкие полномочия, а не роль первого замглавы администрации президента, которую, по слухам, ему предлагали. Однако вызывает большие сомнения толкование многими комментаторами длинного диалога Кудрина с Путиным в ходе прямой линии как предвестника его скорого прихода на смену Медведеву. Помимо сложных и неблагоприятных для Кудрина аппаратных раскладов в верхах эти сомнения внушают и достаточно откровенные замечания самого президента по итогам состоявшегося диалога. Путин дважды подчеркнул, что Леонид Кудрин признавался международным экспертным сообществом лучшим министром финансов в мире, но не министром по социальным вопросам. Он не преминул вспомнить, что в середине нулевых Кудрин был инициатором монетизации льгот, которая привела к широким социальным протестам. «Жесткие действия в сфере экономики без оглядки на то, каковы последствия в социальной сфере, – подчеркнул президент, – они не всегда оправданны, особенно в нашей стране, где доходы наших граждан пока остаются очень скромными».

Дело, конечно, не только и не столько в уровне доходов. Система политической поддержки Путина, его высокий личный рейтинг формировались на основе щедрой политики роста благосостояния зависимых от государства групп населения (пенсионеров, бюджетников и т.п.). Сейчас, когда финансовые ресурсы для активной патерналисткой политики на исходе, а политика структурных и институциональных реформ плохо совместима с давно сложившейся и затвердевшей системой власти, Путин оказался в собственноручно созданной западне. Конечно, на какое-то время решать возникающие проблемы позволит тактика перекладывания ответственности на правительство Медведева, но этот ресурс небезграничен. Затем придется искать нового премьера, но вряд ли для этой роли будет выбран амбициозный и недостаточно управляемый Кудрин.

Не совсем ясно, почему Владимиру Путину было важно публично и достаточно откровенно проговорить все эти сюжеты. Видимо, они не дают ему покоя и просто просятся на язык.

Версия для печати