21.05.2013 | Алексей Макаркин

Между струй

Илья Пономарев в течение долгого времени занимался очень трудным делом – хождением между струй. Однако когда легкий дождик сменяется ливнем, подобное поведение становится невозможным. Более того, человек, еще недавно приемлемый почти для всех, превращается практически в изгоя.

Биография Пономарева необычна для российского политика. Менее чем за 40 лет он успел побывать пионерским активистом и успешным бизнесменом, менеджером ЮКОСа в легендарный период истории этой компании и функционером КПРФ, одним из лидеров «Левого фронта» и советником Виктора Вексельберга в «Сколково», депутатом Думы от эсеровской фракции и оратором на больших московских митингах. Для того чтобы добиться таких результатов, необходимо обладать незаурядными способностями.

Неудивительно, что политиков, умеющих, как Пономарев, ходить между струй, многие склонны обвинять в беспринципности. На самом деле все не так просто – и не только потому, что извилистая карьера не означает отсутствия принципов (можно вспомнить выступление Пономарева на Ходорковских чтениях – далеко не все политики, которых поддерживал МБХ, решались публично вспоминать о его существовании). Не менее важно другое – в переходные периоды, когда на повестку дня встает проведение публичных «круглых столов» между властью и оппозицией, которым предшествуют непростые закулисные переговоры, такие фигуры становятся чрезвычайно востребованными. Они выступают в качестве коммуникаторов между противостоящими сторонами, содействуют сближению их позиций, способствуют достижению сложных компромиссов, альтернативой которым является силовое противостояние. Подобный тип политика не всегда приятен, но бывает необходим.

Однако все это происходит в том случае, если в политическом процессе ведущую роль играют умеренные силы – со стороны как властей, так и оппозиции. В России после декабря 2011-го события пошли по прямо противоположному пути. Власть избрала жесткий курс, включающий в себя инициирование мощной антиоппозиционной, антилиберальной, антизападной волны (которая из консервативной быстро становится открыто реакционной) и жесткое противостояние с оппозицией. В ответ оппозиционные силы неизбежно радикализируются – для них власть из противника превращается во врага.

В этих условиях Пономарев оказался в одиночестве. Для власти он – оппозиционер-«белоленточник», почти такой же, как и остальные его коллеги. «Почти» – потому что скандальная история с 750 тысячами долларов из «Сколково» вполне может восприниматься «силовиками» как часть заговора, результатом которого стали многотысячные московские митинги. Политологи могут сколь угодно долго и подробно рассуждать об объективных причинах, вызвавших взрыв недовольства, о том, как средние слои постепенно трансформируются в средний класс, и о том, что в современном глобальном мире модернистские группы все меньше совместимы с любыми авторитарными моделями. Но «силовики», которые мыслят категориями заговоров, занимаются усиленным поиском злоумышлений. И контакты Пономарева со «Сколково», невозможные без участия некогда могущественного Владислава Суркова, здесь оказались вполне востребованными. Полученный им гонорар становится примером финансирования оппозиции государственной структурой, причем созданной по инициативе Дмитрия Медведева, не слишком любимого «силовиками» политика (притом, что деньги Пономарев получал не как оппозиционер, а в качестве представителя истеблишмента).

Для руководства «Сколково» Пономарев стал обузой, которая «тянет вниз» структуру, у которой и без того в последнее время хватает проблем. Теперь «сколковцы» говорят, что депутат ввел их в заблуждение, нарушив договорные обязательства – и требуют с него 9 миллионов рублей. Пономарев платить отказывается, спор миром разрешить не удается, и в июне иск «Сколково» к нему должен быть рассмотрен по существу (и это помимо того, что Пономарев уже в ближайшее время вполне может стать фигурантом уголовного дела).

Для коллег по эсеровской фракции Пономарев – почти такой же изгой, как отец и сын Гудковы. С той только разницей, что Гудкова-старшего фракция первоначально пыталась защищать, а Пономареву заранее предлагают сдать депутатский мандат. В этих условиях у Пономарева вряд ли найдется много защитников в Думе, когда следователи предложат лишить его депутатской неприкосновенности. Голосов «Единой России» и ЛДПР с запасом хватит для удовлетворения такого требования, а «эсеры» не собираются протестовать. Во-первых, так как не хотят ссориться с Кремлем, во-вторых, потому что сумма в 750 тысяч долларов является сильнейшим раздражителем для небогатого эсеровского электората.

И для оппозиции Пономарев – теперь фигура весьма сомнительная. И из-за странной истории со снятием своей кандидатуры на выборах в КСО, и в связи с недавним выходом из руководства «Левого фронта» (в попытке сохранить за собой место в эсеровской партии и, соответственно, в истеблишменте). Да и история со «Сколково» популярности в оппозиционной среде ему не добавила.

Означает ли эта история конец политической карьеры Пономарева? На первый взгляд, да – в подобной изоляции российские политики оказываются нечасто. Но за последние пару десятилетий Пономарев проявил такую «живучесть», что однозначно говорить о печальном финале его деятельности было бы преждевременно.

Статья опубликована на сайте "Ежедневного журнала" 21 мая 2013 года

Версия для печати