03.11.2005 | Виталий Портников

ПОСОЛ В МОСКВЕ В РОЛИ МИНИСТРА

На фоне дискуссий о формировании польского правительства, приведших к отказу Гражданской платформы от коалиции с победившей на президентских выборах партией "Право и справедливость" и созданию кабинета меньшинства, мало кто заметил, что во главе дипломатического ведомства страны оказался посол Польши в России. Стефан Меллер был весьма осторожен в разгар кризиса в двусторонних отношениях, однако не скрывал от прессы своих сомнений, например, в "случайности" избиения польских граждан. В любом случае в Москве ему пришлось пережить непростое время. Но если новое правительство будет утверждено, настанут еще более сложные времена - Стефану Меллеру предстоит стать выразителем новой внешней политики Польши.

Определяющей в представлении новоизбранного президента Леха Качиньского о польско-российских отношениях стала фраза "Я дождусь приезда президента России Владимира Путина, а потом с удовольствием поеду в Россию". Но ошибаются те, кто думает, что эта фраза - или даже самое намерение Леха Качиньского вынудить Владимира Путина признать Польшу равноправным партнером во взаимоотношениях - может что-либо изменить в двустороннем диалоге. И не только потому, что российский президент вряд ли сегодня собирается не только посещать Польшу, но и приглашать своего нового коллегу посетить Москву. А потому, что для доказательства равноправности недостаточно одной декларации и одного желания президента Польши. Для того чтобы общаться с Россией на равных, нужно быть сильным и успешным. Время, когда Польша должна была доказывать России, что она - другая страна, давно миновало. Теперь даже не интересующемуся политикой обывателю, не то что чиновнику, ясно - другая, к тому же находящаяся в "другом", отнюдь не близком России лагере. Но означает ли это, что Россия должна позицию Польши учитывать? Нет, как раз все наоборот - с точки зрения российской политической логики она должна эту позицию игнорировать. Именно это она и делает все последние годы. А когда польскую позицию по тем или иным вопросам игнорировать не удается - это вызывает в Кремле нескрываемое раздражение. Но Россия научилась с этим раздражением жить. И научилась минимизировать его последствия.

Может ли Польша - по крайней мере, в одиночку - остановить строительство Североевропейского газопровода в ситуации, когда Берлин не собирается отказываться от этого проекта? А если Берлин не отказывается, зачем Москве нужны переговоры с Варшавой? Может ли Польша - по крайней мере, в одиночку - повлиять на ситуацию в Беларуси? Если даже предположить, что она в случае очередных авторитарных действий Лукашенко добьется изоляции соседней страны, что вряд ли возможно, учитывая позицию Украины, то на саму Беларусь это никак не повлияет. Хотя бы потому, что она и так живет в состоянии фактической изоляции - и ничего, режим неплохо себя чувствует. Зато его самочувствие может серьезно измениться из-за ссоры с Москвой. Так зачем России разговаривать с Польшей о Беларуси? И зачем России разговаривать с Польшей об Украине? Никто не сомневается в заинтересованности не только официальной Варшавы, но и всего польского общества в демократизации и реформах на Украине. Но пока эта заинтересованность не будет подкреплена конкретными действиями самого украинского общества, пока Украина не избавится от очевидной энергетической зависимости от России, Польша способна будет помочь соседке лишь ободряющей улыбкой. А Москва - удешевлением энергоносителей. Для страны с энергозатратной экономикой это немаловажно.

Возможно, именно благодаря работавшему в Москве Стефану Меллеру удастся осознать, что у России и Польши в современном мире разные стратегические интересы. Именно поэтому их отношения испортились при Александре Квасьневском, не будут улучшаться при Лехе Качиньском и - кстати говоря - не улучшились бы при Дональде Туске. Польша хочет диверсифицировать поставки энергоносителей, добиться общей позиции европейцев по отношению к Москве, содействует большей самостоятельности Украины и хотела бы содействовать большей самостоятельности Беларуси. Россия хочет диверсифицировать транзит энергоносителей, стремится общаться с "большими" и богатыми европейскими странами и не замечать маленькие и бедные, делает все возможное, чтобы восстановить свои позиции на Украине и собирается создавать с Беларусью конфедерацию. И по какой из этих позиций можно найти компромисс? И нужно ли его искать? Ведь все это будут компромиссы мировоззренческого характера - так бывает не только между людьми, но и между государствами.

Версия для печати