30.09.2013 | Татьяна Становая

Правительство Медведева: испытание кризисом

27 сентября в газете «Ведомости» вышла статья премьер-министра России Дмитрия Медведева «Время простых решений прошло». В этот же день в Сочи открылся экономический форум с участием главы правительства, на котором Медведев оказал давление на главу «Роснефти» Игоря Сечина, заставив того найти «цивилизованный» способ урегулирования отношений с миноритарными акционерами ТНК-BP. Дмитрий Медведев пытается показать деловой и политической элите, что ситуация в экономике под контролем правительства, а глава кабинета министров не «хромая утка», а опытный госуправленец.

Статья Дмитрия Медведева была воспринята гораздо более прохладно и скептично, чем его же статья в сентябре 2009 года, когда публикация «Россия, вперед» в «Газете.ру» казалась амбициозной заявкой на проведение нового политико-экономического курса, причем на долгосрочной основе. Нынешняя статья написана уже не президентом, а политически ослабленным главой правительства и выглядит попыткой отреагировать на растущий общественный запрос: что именно правительство намерено делать в условиях стагнации, которая, по мнению министра экономического развития Алексея Улюкаева, опаснее кризиса. Ведь кризис, по мнению главы Минэкономразвития, - это ситуация, в которую входишь и из которой выходишь, а стагнация может привести к трудно предсказуемым последствиям.

Известные экономисты давно критикуют кабинет министров за отсутствие внятной стратегии, наращивание неэффективных расходов в пользу государственных компаний и госпроектов, отказе от реформ и замораживании приватизационных планов, отсутствии реальных шагов для улучшения инвестиционного климата и т.д. Нынешнее правительство, по сути, фокусируется на сегодня на нескольких ключевых направлениях: социально значимые реформы (образования и здравоохранения), пенсионная реформа, сокращение расходов бюджета, инфраструктурные проекты, стимулирование экономического роста через замораживание тарифов естественных монополий (хотя, например, «Роснефть» не скрывает, что это решение ей выгодно), а также выполнение президентских поствыборных указов. То есть на практике кабинет министров оказывается «зажат» между политическими интересами Кремля (предвыборные указы), страхом упустить управляемость ситуацией в условиях торможения экономического роста и серьезных макроэкономических рисков (ответственность за кризис), а также давлением крупных госкопрораций, которые имеют альтернативные «входы» во власть (через президента и его окружение) и стремятся создать для себя максимально комфортные условия.

Статья Медведева выглядит попыткой очертить зону ответственности кабинета министров и презентовать себя не в качестве объекта влияния Кремля или госкопрораций, а самостоятельного субъекта, определяющего ключевые приоритеты в госуправлении. Однако подобная попытка выглядит неубедительной.

Во-первых, Медведев критикует решения собственного правительства (пусть и делает это весьма осторожно), признавая их недостаточными. «Увеличение производства поддерживается почти исключительно за счет реализации крупных инвестиционных проектов с участием государства и контролируемых им компаний, повышения доходов работников бюджетной сферы, расширения масштабов субсидирования сельского хозяйства и ряда других отраслей на фоне высоких цен на нефть», - говорит премьер-министр. «Но этот источник развития ограничен из-за его зависимости от сохранения благоприятной нефтяной конъюнктуры. Жесткое бюджетное правило необходимо для гарантированного исполнения всех социальных обязательств государства. Но в перспективе оно делает невозможной опору только на государственный спрос. Поэтому критически важным становится обеспечение устойчивых источников стабильного экономического роста в негосударственном секторе экономики», - пишет премьер.Такое признание может означать либо политическую заявку на расширение реальных политических возможностей правительства, либо предупреждение о готовности снять с себя ответственность, если такие возможности не будут обеспечены.

Во-вторых, Медведев декларирует набор консенсусных «истин»: необходимо защищать частную собственность, развивать конкуренцию, улучшать инвестиционный климат. Однако эта повестка, которая декларируется российской властью уже на протяжении двух десятилетий, все очевиднее расходится с практикой. Между декларируемыми ценностями, приоритетами и задачами, с одной стороны, и конкретными шагами по их достижению, с другой, у Медведева образуется пропасть. Например, в разделе «решения» премьер говорит лишь о двух ключевых вещах – замораживании тарифов естественных монополий и поддержке малого и среднего бизнеса. Что же касается инвестиционного климата и конкуренции, то здесь глава правительства предпочел говорить про недоразвитую конкуренцию на банковском рынке.

В-третьих, одной из существенных особенностей статьи Медведева является глубокое расхождение в трактовке ключевых «смысловых узлов» между премьером и деловой аудиторией. Деловое сообщество, обсуждая инфраструктурные проекты и признавая их роль в стимулировании экономического роста, чаще говорит о неэффективности расходов и коррупции. Страх инвесторов перед Россией Медведев называет «иррациональным», в то время как неделей ранее бывший министр финансов Алексей Кудрин негодовал, что «у нас Следственный комитет сегодня стал главным фактором инвестиционного климата и, к сожалению, не в лучшем виде...». Эта фраза тут же послужила поводом для жесткой отповеди в газете «Известия» пресс-секретаря СКР Владимира Маркина. Инвестиционное сообщество и власть публично говорят на разных языках: первые часто упоминают политические преследования оппозиции, уголовный процесс против Навального, Ходорковского, смерть Магнитского, «болотное дело», жесткость политического режима и подконтрольность выборов власти, коррупцию и реальные сроки для предпринимателей по экономическим статьям, налоговый и административный пресс и т.д.

Медведев же лишь признает («вполне обоснованными») проблемы недоверия инвесторов к публичным институтам, судебной системе и правоохранительным органам. Одной из причин этого Медведев назвал отношение чиновников, судей и сотрудники полиции к государственной собственности (а значит, и государственным компаниям) как обладателям особого права на защиту. С подобным заявлением может согласиться значительная часть инвестиционного сообщества и частного бизнеса: это выглядит как очень осторожная критика практики привилегированного положения госкомпаний, находящихся под неформальным патронажем президента. Пожалуй, впервые со стороны высокопоставленного лица в государстве звучит подобное несогласие с презумпцией виновности частного бизнеса. Ведь, по сути, - это идеологическая проблема российской власти, особенности «силовой части» окружения Путина.

Однако как только Медведев приводит пример неравного отношения государства к компаниям частного и государственного секторов, тут же становится ясно, что он имел в виду совсем другое. Речь идет о несправедливых, как следует из статьи Медведева, преференциях госбанкам. Экспансию «Роснефти» на нефтяном рынке он предпочел проигнорировать.В-четвертых, статья стала первым осторожным признанием кризисного положения российской экономики и необходимости болезненного пересмотра бюджетной политики. Он призвал регионы самим самостоятельно «продвигать свои территории» и не ждать помощи (вероятно, ее и не будет). Медведев провозгласил отказ от принципа сохранения занятости любой ценой. На форуме в Сочи он высказался еще жестче: «людям необходимо научиться менять не только место работы, но и профессию и место жительства». Последнее, вероятно, может трактоваться как пересмотр политики поддержки моногородов. Аккуратно заявлены и социальные реформы: переход на контрактную армию, повышение эффективности труда в бюджетной сфере (что можно расценивать как возможное сокращение бюджетников), стимулирование позднего выхода на пенсию.

Сложная ситуация в экономике возлагает на правительство особую ответственность за дальнейшее развитие ситуации, экономический рост и бюджетную стабильность. Однако эта ответственность осложняется обязательствами перед Владимиром Путиным, жёстко ставящим задачи выполнения своих предвыборных общений. В декабре планируются встречи главы государства с министрами для отчета о проделанной работе: вероятно, по итогам этих встреч могут приниматься и кадровые решения. В этой связи нынешняя статья может рассматриваться как политический шаг, призванный показать, что правительство вынуждено действовать теперь в новых условиях, в ситуации с вызовами совершенно иного порядка. Медведев дает понять, что если будет продолжена инерционная линия, это приведет в «пропасть».

На сочинском форуме дальнейшие заявление представителей правительства лишь подтвердили, что кабинет министров намерен пересматривать прежнюю политику. Игорь Шувалов на деловом завтраке «Сбербанка» призвал «притормозить» с мегапроектами, министр финансов РФ Антон Силуанов назвал проект ВСМ «Москва-Казань» «рискованным». Аркадий Дворкович заговорил о повышении налогов: НДФЛ предлагается поднять до 15%, компенсировав это снижением НДС до 15% (правда, потом это заявление было дезавуировано). Проблема эффективного использования госресурсов в скором будущем может стать вопросом выживания, и в таком случае «мегапроекты» вполне могут пойти «под нож».

Однако статья важна для Медведева и в персональном смысле: ведь ему приходится брать на себя ответственность за вхождение экономики страны в период высоких рисков без должного политического кредита доверия со стороны Кремля, элит и без наличия полноценного политического веса. В этой связи неслучайным выглядит неожиданно жесткая манера разговора Дмитрия Медведева с Игорем Сечиным, который воспринимается как один из главных политических недругов главы правительства, причем в ряде вопросов превышающий влияние премьера. На пленарном заседании инвестиционного форума в Сочи, Медведев, обращаясь к Игорю Сечину, заявил, что у «Роснефти» «есть проблемы с миноритариями ТНК-BP». «Государственная компания могла бы показать пример правильного поведения в отношении миноритариев, это улучшит инвестиционный климат». «Если вы готовы, то я готов подписать директиву», — добавил он. Как описывала происходящее газета «Ведомости», Сечин сначала показался обескураженным. На несколько секунд в зале повисло молчание. Президент «Роснефти» аккуратно подбирал слова: «Учитывая вашу озабоченность и ваше решение, я думаю, компания, несмотря на отсутствие юридических обязанностей выкупить акции, выполнит вашу просьбу в добровольном порядке». После аплодисментов Сечин заявил, что акции будут выкупать по средней цене акций «ТНК-BP холдинга» за последние 17 месяцев.

Дмитрий Медведев, понимая свою ответственность за состояние экономики в период стагнации, предлагает новую экономическую модель с отказом от неэффективных расходов, непопулярными социальными реформами, поддержкой частной инициативы и развитием конкуренции. Для этого ему нужны и соответствующие возможности для политического маневрирования. Все это в уже достаточно скором времени может усилить противоречие между государственными интересами по обеспечению социальных обязательств и политическими интересами крупных госкомпаний, которые не захотят «оплачивать» «за свой счет» антикризисные меры правительства. А это создаст дополнительные политические риски для кабинета министров Медведева.

Татьяна Становая – руководитель Аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати