06.12.2013 | Сергей Маркедонов

ГУАМ: очередное оживление?

На фоне дискуссий о том, какой интеграционный проект, европейский или евразийский, окажется более успешным на постсоветском пространстве, почти не замеченной остался сюжет об актуализации такой темы, как ГУАМ. Между тем, на этот сюжет стоило бы обратить внимание. Вся история этой структуры, созданной в 1997 году (в 1999-2005 году она носила название ГУУАМ, поскольку в этот период наряду с Грузией, Украиной, Азербайджаном и Молдовой ее членом был также Узбекистан), но так по-настоящему и не заработавшей фокусирует на себе сложности любой интеграции на просторах бывшего Советского Союза.

Начнем с актуализации этой темы. Она была обозначена в ходе ноябрьского визита президента Азербайджана Ильхама Алиева в Киев 18 ноября 2013 года. После распада Советского союза Баку стал одним из важнейших партнеров Киева в Евразии. Достаточно сказать, что дипломатические отношения между Украиной и Арменией были установлены 25 декабря 1992 года (для сравнения, с Азербайджаном они были заключены на 10 месяцев раньше в феврале того же года). И если в 1992-1994 гг. Баку и Киев подписали серию договоров, положивших начало межгосударственным экономическим контактам, то до 1996 года между Арменией и Украиной фактически не было сколько-нибудь значимых контактов. Причина этого понятна, так как новое Украинское государство крайне щепетильно относилось к проблемам территориальной целостности и вызовам сепаратизма. По словам известного киевского эксперта Бориса Парахонского, «Украина выступает за сохранение территориальной целостности Азербайджана и поэтому ее позиция в вопросе Нагорного Карабаха противоречит позиции Армении и РФ».

Не менее важным для «азербайджанского интереса» Киева является выстраивание «энергетических альтернатив» и минимизация зависимости от России в этом плане. И в ноябре нынешнего года, оценивая итоги визита своего азербайджанского коллеги, президент Виктор Янукович заявил: «Украина является надежным транзитером энергоносителей, в то время как Азербайджан выступает их надежным поставщиком. Взаимодействие в сфере энергетики является одним из приоритетных вопросов, и наши страны имеют все условия для объединения усилий в вопросах транспортировки углеводородов в европейском направлении».

Как бы то ни было, а практически сразу же по горячим следам алиевского визита в Киев в Секретариате ГУАМ состоялось заседание Совета национальных координаторов это структуры.

Бюрократическая машина этого интеграционного объединения закрутилась, и на время проведения третьего саммита Восточного партнерства в Вильнюсе (28-29 ноября), а также министериала ОБСЕ в Киеве, завершающего украинское председательство (5-6 декабря), были намечены встречи глав МИД стран - участниц ГУАМ. Любопытная деталь. Обсуждая активизацию вокруг ГУАМ в конце нынешнего года, следовало бы обратить внимание на даты. 18 ноября правительство Украины еще готовилось к подписанию Соглашения об Ассоциации с ЕС. Но буквально через три дня было принято принципиально иное решение, спровоцировавшее внутриполитический кризис на Украине и новую порцию споров о том, как модель интеграции европейская или евразийская лучше.

Зачем такое внимание к датам? Дело в том, что за три дня потенциальная роль Украины в постсоветской политике претерпела сильные изменения. Для понимания, какие именно, следует отмотать пленку к 1997 году, ко времени создания ГУАМ, а также проследить основные этапы этого интеграционного проекта.

ГУАМ возник, как одна из первых попыток внешнеполитической диверсификации постсоветского пространства. СНГ, по образному выражению Леонида Кравчука и Владимира Путина был «инструментом для цивилизованного развода». Он не годился (и не годится сегодня), как проект для постановки и реализации актуальных политических и социально-экономических задач, ибо его пафос обращен в общее советское прошлое. О нем можно с ностальгией вспоминать, а можно предавать проклятиям, но воспоминания (и позитивные и негативные) не могут заменить собою реалий сегодняшнего дня. Республики бывшего СССР, став независимыми образованиями, обозначили собственные национальные интересы и внешнеполитические приоритеты. Образование независимых государств сопровождалось также поиском новых механизмов обеспечения региональной безопасности и нового формата международного сотрудничества. В 1997 году четыре бывшие советские республики собрались вместе потому, что каждая из них, во-первых, имела свои претензии к главному евразийскому гегемону - России, а, во-вторых, три из них (Азербайджан, Грузия и Молдова) стояли перед сепаратистскими вызовами и не могли обеспечить свою территориальную целостность в границах бывших союзных республик. Таким образом, в сам фундамент будущей интеграции закладывалось не столько позитивное, сколько негативное содержание. Это была попытка дистанцироваться от Москвы, найти внешнеполитическую поддержку за пределами постсоветского пространства (в США и в Европе), и, воспользовавшись этой помощью попытаться переиграть ситуацию начала 1990-х годов.

При этом каждый из членов ГУАМ имел и имеет разные, условно говоря, «антироссийские проекты». Для Азербайджана, например, конфронтация с Россией вовсе не является приоритетной. Новое обострение азербайджано-российских отношений (равно как и новый всплеск дружбы) определяется лишь одним - «армянским вопросом» и отношением к нему Кремля. В случае диверсифицированной политики Москвы позиция Азербайджана не будет конфронтационной. Иное дело Грузия и в меньшей степени Молдова. Они именно с Россией (а не с внутриполитическими установками собственных элит) связывают потерю контроля над «мятежными территориями» (соответственно Южная Осетия, Абхазия, Приднестровье). Их антироссийскость объясняется только одним - нежеланием РФ вернуть (посредством «сдачи», давления на своих партнеров) Грузии и Молдове то, что им принадлежит с формально юридической точки зрения. При этом игнорируется очевидный факт. Население непризнанных государств – не мебель, которую можно перевозить с места на место. В случае отказа России от всяческих контактов с Сухуми, Цхинвали и Тирасполем население этих территорий не станет автоматически законопослушными гражданами Грузии и Молдовы. Сами же Тбилиси и Кишинев не предпринимают ничего, чтобы найти ключи к сердцам своих формальных (а не реальных) граждан. Для Украины же «антироссийский проект» - это выигрыш тендера на звание «первого демократа» в СНГ. Такое неофициальное звание до середины 1990-х гг. было у России. Став на путь консервации внутриполитической ситуации внутри страны в начале 2000-х годов, а затем, поддерживая аналогичные тренды в постсоветских странах, Москва утратила (почему и судьи кто - отдельный вопрос) это почетное звание, за которое теперь борется Киев.

Отдельная статья Узбекистан. Его существование в рядах данной интеграционной структуры (тогда еще ГУУАМа) также объяснялось простой причиной (региональной конкуренцией с набирающим обороты Казахстаном, нацеленным на стратегическую кооперацию с Москвой).

Таким образом, отсутствие позитивной мотивации и фактор обиды, как движущий символ предопределил дальнейшее развитие ГУАМ. До серии «цветных революций» он фактически находился в «спящем состоянии». После прихода к власти в Тбилиси и в Киеве Михаила Саакашвили и Виктора Ющенко организация заметно оживилась. Более того, она предприняла попытки позиционировать себя, как лидер по части демократизации (понимаемой, как минимизация российского влияния в Евразии). В этой связи не случайно то, что 22-23 мая 2006 года в Киеве прошел очередной саммит ГУАМ, на котором было объявлено о трансформации этой структуры в новую - «Организацию за демократию и развитие». В период с 2005 по 2008 годы эта структура инициировала немало форумов (речь не только о саммитах организации, но и о «круглых столах», научно-практических конференциях типа «ГУАМ в регионе и в мире») с участием и стран-участниц, и представителей внешних игроков от Японии до Румынии. В фокусе внимания ГУАМ этого времени были проблемы «разморозки конфликтов», а также энергетических альтернатив и минимизации российского влияния на постсоветском пространстве. За это время организация сделала немало популистских заявлений, способствовавших эскалации конфликтных ситуаций в Евразии. Чего стоит хотя бы идея о создании «миротворческого батальона ГУАМ»!

Однако «пятидневная война» 2008 года поставила точку в истории «второго оживления ГУАМ». Оказалось, что страны-участницы этой структуры не готовы занять солидарную позицию по поводу событий на Кавказе. Крайне осторожную позицию заняли Азербайджан и Молдова. Что же касается Украины, то мы увидели сразу несколько различных внешних политик в исполнении Виктора Ющенко, Юлии Тимошенко, Верховной Рады, ведущих политических партий страны. И если третий украинский президент был всецело на стороне Михаила Саакашвили, то в рамках Верховной Рады была создана Временная комиссия по изучению поставок оружия в Грузию во главе с депутатом от Партии регионов Валерием Коновалюком, которая, к слову сказать, заявляла о фактах нарушений в украинском оружейном экспорте. В итоге ГУАМ, продемонстрировав свою неэффективность в тушении этнополитических пожаров, снова вошел в «спящее состояние».

В 2013 году была предпринята новая попытка возрождение данной структуры. Делалась она в расчете на то, что Украина, подписав Соглашение об Ассоциации с ЕС, станет центром альтернативной гравитации на постсоветском пространстве и претендентом на звание «первого демократа» (опять же понимаемого не в качестве блюстителя процедур, а в качестве оппонента Москвы и ее «имперскому натиску»). Но то, что 18 ноября рассматривалось, как возможность, то 21 ноября оказалось поставлено под сомнение. Хотя (вот они, законы бюрократической машины), и после приостановки переговоров о подписании документа с ЕС некоторые шаги по оживлению ГУАМ были сделаны. И идея не сдана в архив, она отложена на определенное время. Проблема только в том, что помимо отталкивания от России у интеграции должны быть позитивные цели и задачи. Необходимо также иметь и лидера такого проекта. Но очевиднейшая проблема Украины (а кроме нее ни Грузия, ни Азербайджан, ни Молдова по разным причинам не справятся с этой ролью) заключается в том, что однозначный выбор в пользу либо европейского, либо евразийского вектора спровоцирует внутренние кризисы в стране. Так уже было в 2008 году после «горячего августа», так и пять лет спустя, после истории с Соглашением об Ассоциации с ЕС.

Таким образом, у России сохраняется определенное поле для маневра. В особенности если учесть разницу «антироссийских проектов» стран-членов ГУАМ. Самое главное – самой России необходимо предлагать и продвигать реальные проекты со своей позитивной повесткой дня, не сводящейся к поддержанию стабильности (не стран даже, а их правящих элит) и к вопросам освоения российских финансовых средств.

Сергей Маркедонов – политолог. В мае 2010 – октябре 2013 гг., приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований, США, Вашингтон

Версия для печати