19.05.2014 | Марина Войтенко

«Базовые» макроожидания

15 мая Правительство РФ, одобрив в основной части и отправив на доработку прогноз социально-экономического развития на 2014-2017 годы, представленный МЭР, вступило в новый бюджетный цикл. Выбор сделан в пользу варианта, который еще в начале апреля рассматривался как консервативный, но теперь стал базовым. По мнению премьера Дмитрия Медведева, параметры прогноза должны быть сбалансированными с точки зрения макроэкономики и создавать запас прочности для безусловного исполнения социальных обязательств, продолжения модернизации образования, развития ЖКХ, решения демографических задач и выполнения майских (2012 года) указов Президента РФ.

Согласно базовым макроожиданиям, экономический рост в 2014 году составит 0,5%, а затем в 2015-2017 годах будет ускоряться до 2,0%; 2,5% и 3,3% соответственно. Траектория темпов промышленности тоже предполагается повышательной: с 1% в 2014-ом до 1,7%, 1,6% и 2% в последующие годы. Инвестиции в основной капитал, завершив текущий год спадом в 2,4%, в дальнейшем должны выйти в плюс – 2,4%, 1,6% и 4,7%. Несколько слабее выглядит динамика реальных доходов: в 2014-ом – всего 0,5%. Затем, соответственно, 1,3%, 2,9% и 3,4%. Немногим оптимистичнее складываются показатели торговой розницы – 1,9% в 2014 году и 2,1%, 3,8% и 3,6% далее на всей дистанции.

В соответствии с прогнозом, чистый отток капитала прекращается лишь к 2017 году. До этого ему «назначено» сократиться с $90-100 млрд. в 2014 году до $10 млрд. в 2016-ом. Примечательно, что согласно расчетам МЭР, в прогнозном периоде разрыв в темпах прироста мировой и российской экономики оказывается двукратным – 19,8% против 9,6%. При этом вероятность того, что рост окажется ниже, чем в «базовом» варианте, превышает вероятность опережения прогнозной планки. Главная тому причина – инерция сложившейся экономической структуры. Напомним, что, по оценкам многих экспертов (ЭЭГ, ИЭП, Центр развития НИУ ВШЭ, ИНСОР и др.), потенциал среднесрочного роста, если не проводить ускоренно структурные реформы, не превышает 2,0-2,5% ВВП.

«Базовый» прогноз МЭР, хотя и выглядит довольно скромно, в своей основе может рассматриваться как вполне реалистичный. Важно и то, что он выстроен в соответствии с действующим бюджетным правилом, способствующим минимизации рисков для финансовой системы[1]. Цена на Urals в 2014-2017 годах будет снижаться со $104/баррель до $98/баррель, что потребует существенного повышения эффективности госрасходов (с учетом сокращения доходов бюджетной системы с 37,3% ВВП в 2014 году до 36,4% ВВП в 2017-ом).

Как подчеркнул Дмитрий Медведев, «Мы бюджетное правило[2] сохраняем только потому, что мы можем пока его сохранять». Основания тому, действительно, есть: профицит бюджета РФ в январе-апреле составил 67,1 млрд. рублей или 0,3% ВВП (в апреле, правда, его баланс сведен с дефицитом в 108,6 млрд. рублей или 1,9% ВВП), дополнительные девальвационные доходы могут составить порядка 700 млрд. рублей. В то же время, премьер готов отказаться от бюджетного правила (и по сути вернуться к опробованной антикризисной регулятивной практике), «если ситуация будет ухудшаться», то есть, «если наступит реальная рецессия» или упадут цены на нефть.

Отметим, что хотя МЭР в «базовом» варианте прогноза и пошел навстречу бюджетному курсу Минфина, тем не менее, не устает повторять: правило рано или поздно предстоит корректировать, иначе многие уже намеченные госпрограммы придется недофинансировать (например, транспорт, здравоохранение, развитие науки и технологий, бюджетные кредиты регионам и т.п.). К тому же нет пока определенности и по объемам гособоронзаказа до 2018 года. В оговорках министерства есть немало справедливого – экономическая ситуация сильно изменчива и в арсенале возможных действий должны быть сценарии на все случаи жизни. Проблема в том, что как бы за скобками остаются сами «правила изменения правил». На мотивациях инвестиционной и деловой активности российского бизнеса это сказывается далеко не лучшим образом. По влиянию на затягивание паузы во вложениях в основной капитал роль этого фактора, пожалуй, даже больше, чем ожидание санкций, уже заметно измотавших нервы предпринимательскому классу.

Заметим, что в версии МЭР, если не произойдет разрядки геополитической напряженности, то ВВП-2014 может сократиться на 0,2-0,3%. При ясной деэскалации конфликта в Украине, открытии внешних финансовых рынков и т.п. рост, повторимся, предполагается в 0,5%. После спада в 0,5% в первом квартале (к предыдущему периоду при сезонной очистке) и ожидаемого снижения в апреле-июне на 0,1%, это означает, что все второе полугодие экономика должна расти не менее чем 1,5%-ым темпом. В Минфине такое допущение считают чересчур оптимистичным. Напомним, что прогноз МВФ на текущий год – рост в 0,2%, у ЕБРР (обнародован на минувшей неделе) – и вовсе нулевые темпы. Как добиться искомого ускорения (при прогнозируемом МЭР увеличении безработицы до 6,2%)? Ответ пока не очевиден. Тем не менее, по ходу его поиска, похоже, завязывается новая экономико-политическая интрига.

В МЭР уверены, что ключевая ставка ЦБ РФ в 7,5% способна уложить экономику на лопатки в считанные недели. Эта точка зрения имеет место и в экспертном сообществе. По расчетам ЦМАКП, ужесточение процентной политики в итоге обернется повышением ставок по кредитам предприятиям на 1,5 п.п., что еще больше углубит инвестиционный спад. Процентные платежи в обрабатывающей промышленности могут составить в 2014 году 42% прибыли от продаж – лишь не многим меньше чем в 2009 году. На фоне кредитного сжатия (в МЭР не исключают, что корпоративный портфель-2014 вырастет только на 10-11%) будет расширяться просроченная задолженность. При этом банки еще больше подсядут на «иглу» рефинансирования со стороны ЦБ РФ.

Министр экономического развития Алексей Улюкаев свою позицию обозначил (12 мая) предельно четко: «Я считаю, что мартовское повышение ставки (с 5,5% до 7,0% - примечание ред.) было абсолютно правильным. Насчет апрельского повышения с 7,0% до 7,5% не уверен … Сделает ли в июне ЦБ шаг в сторону снижения, не знаю. Я скорее бы сделал, исходя из экономической ситуации и прогноза инфляции». И в МЭР, и в Банке России полагают, что рост цен до конца года удастся удержать в пределах 6%[3], превышение этого таргета (что не так уж маловероятно) составит не более 0,5%.

Основания для такого рода предположений, действительно, есть. В конце апреля инфляция в годовом выражении достигла 7,3%, к началу июня она, скорее всего, выйдет на пик в 7,5-7,6%, а затем начнет снижаться. По состоянию на 14 мая рост цен с начала месяца – 100,3%, с начала года – 103,6% (на ту же дату в 2013 году было 100,2% и 102,7% соответственно). Но, среднесуточный темп замедляется: в апреле-2014 – 0,030%, с начала мая – 0,027%. Судя по опросам населения (их по заказу ЦБ четырежды в год проводит ФОМ), понемногу начинают остывать и инфляционные ожидания россиян.

В апреле доля опрошенных, ожидающих роста цен в следующем месяце, снизилась по сравнению с февральским наблюдением с 82 до 79%. При этом доля респондентов, предполагающих умеренное повышение, возросла с 49% до 53%, доля же ожидающих сильного ценового всплеска, напротив, сократилась с 23% до 16%. Одновременно, что в принципе нетипично, существенный рост продемонстрировали все компоненты индекса потребительских настроений. В ЦБ РФ полагают, что этот взлет, вероятно, носит краткосрочный характер, поскольку идет вразрез с основными тенденциями, формирующими динамику потребительского спроса, – торможением реальных располагаемых доходов и заработных плат, замедлением кредитования физлиц, ухудшением ситуации на рынке труда и т.п.

Вместе с тем, стабилизация (по меньшей мере) инфляционных ожиданий в полной мере корреспондирует с текущими трендами курса рубля. Последний на минувшей неделе стал едва ли не главным ньюсмейкером по экономике. Заметное укрепление национальной валюты привело к тому, что майский рубль оказался практически февральским (официальный курс ЦБ РФ на 17 мая – 34,7794 рубля за $1, 47,6999 рубля за €1).

Свою роль в этом сыграли: разворот в сторону повышения практически всех главных развивающихся экономик, начинающийся очередной этап налоговых выплат, «пауза» в эскалации внутриполитического конфликта в Украине, а также заявления руководства ЕЦБ о готовности к новой программе предоставления ликвидности банкам (что поспособствовало ослаблению евро).

Прогнозы на будущее, впрочем, и осторожны, и разнонаправлены. До конца лета возможен повышательный тренд. Некоторые аналитики не исключают, что рубль может отыграть 2-3% от нынешних уровней (то есть, евровалюта откатится к 47 рублям, доллар США – к 33 рублям). Затем вероятен этап нового ослабления. МЭР прогнозирует среднегодовой курс в 36 рублей/$[4].

Между тем, и эксперты, и правительственные аналитики вынуждены учитывать тот факт, что в настоящее время «качели» эскалации/деэскалации геополитической напряженности влияют на колебания курса рубля сильнее, чем фундаментальные факторы (хотя и они выглядят в целом лучше, чем в первом квартале – отток капитала, по предварительным оценкам, стал менее интенсивным). Внешнеполитические курсовые риски все еще сильны. Понятно также, что любое новое резкое ослабление рубля может обернуться очередным ускорением инфляции. Поэтому вопрос о ключевой ставке (когда именно и на сколько она может быть снижена) остается без ясного ответа.

Однако без него сбалансировать риски нового тура «вальса ценников» и продолжения спада экономики будет очень непросто. Снижение на 0,5% может оказаться недостаточным, на 1% и более – провоцирующим новую монетарную напряженность. Тем не менее, понижение ключевой ставки (даже не взирая на его размерность) будет иметь важный психологический эффект – регулятивная практика настраивается на поддержку роста.

Мер, стимулирующих рост немедленно здесь и сейчас на горизонте пока не видно. Точнее говоря, многое уже заявлено, кое-что даже сделано (создано, например, Агентство кредитных гарантий, приняты решения о снижении стоимости бюджетных кредитов регионам, сокращении почти вдвое программы внутренних заимствований и т.п.), но эффект проявится не быстро. Такова судьба любых действий структурно-политического характера, а именно они сейчас и требуются для лечения причин, загнавших российское хозяйство в рецессию с высоким риском его попадания в стагфляционную ловушку.

Далеко не все на этом маршруте абсолютно ясно, поскольку многое приходится делать впервые. Наглядный пример – небесспорное воплощение идеи расширять использование рубля в экспортных расчетах. Есть риски сползания к валютному контролю (именно так могут расценить эти действия наши торговые партнеры). Но и стоять на месте в делах интернационализации рубля – тоже не выход. В конце концов, критерий истины – это практика.

Приняв за точку отсчета (при всех оговорках) «базовый» вариант прогноза МЭР, правительство, похоже, «уперлось» в неизбежность и безотлагательность проведения структурных реформ. Они, естественно, не будут безболезненны и безошибочны. Но, именно с реального движения по этому «вектору» может начаться деэскалация худших ожиданий в отношении экономической политики, что само по себе – уже неплохая предпосылка для мотивации к усилению инвестиционной и деловой активности.

Марина Войтенко – экономический обозреватель

[1] В 2014 году ожидается профицит федерального бюджета на уровне 0,5% ВВП, в 2015-2016 годах – дефицит в 0,4-1,0% ВВП, в 2017-ом – тоже дефицит, но уже в 0,8-1,8% ВВП.

[2] По бюджетному правилу расходы на год считаются как сумма нефтегазовых доходов, рассчитанных по средней (на 2014 год – за шесть лет) цене нефти, и ненефтегазовых доходов плюс 1% ВВП – максимально допустимый дефицит. Если фактическая цена нефти оказалась выше, то дополнительные нефтедоходы идут в резервный фонд, если меньше – деньги из фонда тратят. Дополнительными нефтегазовыми доходами правительство также может компенсировать недополученные ненефтегазовые доходы.

[3] В «базовом» варианте прогноза МЭР инфляция в 2014 году предполагается на уровне 6%, в 2015-ом – 5%, в 2016 и 2017 годах она должна замедлиться до 4,5% и 4,3%.

[4] Прогноз на 2015 год – 37,9 рублей/$, на 2016-й – 38,5 рублей/$, на 2017-й – 39,7 рублей/$.

Версия для печати