08.12.2005

АНДРЕЙ ЧЕГЛАКОВ, ЗАМЕСТИТЕЛЬ ГЕНЕРАЛЬНОГО ДИРЕКТОРА ОБЪЕДИНЕНИЯ "ГОЗНАК" ПО НАУКЕ И РАЗВИТИЮ: "МЫ НАЧИНАЛИ ТОГДА, КОГДА НИКТО НЕ ПОНИМАЛ, ЧТО ТАКОЕ ПРАВИЛЬНЫЙ МЕНЕДЖМЕНТ"

…В бизнес меня привел, можно сказать, беспокойный характер. В 16 лет после окончания школы я уехал из Челябинска в Москву и с этого времени живу самостоятельно. Закончил мехмат МГУ, потом уехал с семьей в Тюмень, через три года вернулся в Москву. Собственно бизнесом я начал заниматься в конце 80-х, точнее, в 1989-1990 годах. В конце 1990-го я был уже достаточно успешным человеком.

В начале 1991 года была создана компания 'Стиплер'. Для нас это была попытка реализовать свои силы: у нас не было стремления создать что-то грандиозное. Это был скорее вызов обстоятельствам. Кстати, это отразилось и в названии, означающем лошадь, участвующую в стипль-чезе - скачке с препятствиями. В бизнесе нам важно было вести дело так, чтобы уважать самих себя и не терять уважения окружающих. Это во многом и определило стиль работы и, соответственно, принесло свои результаты: буквально через год наша компания стала одной из ведущих на компьютерном рынке. В 1994-95 гг. у нас работало около тысячи человек.

Тогда нам очень помог опыт общения с коллегами из Hewlett-Packard, мы много почерпнули у них в плане управленческой культуры. Мы четко усвоили, что в бизнесе более успешны те, кто лучше осуществляет свой финансовый контроль, кто лучше организует управление внутри фирмы, кто лучше сориентируется, кто лучше сориентирует людей, найдет более убедительную мотивацию для сотрудников.

Вместе с тем нам хотелось доказать, что мы не просто что-то перепродаем, а что мы можем предложить что-то свое. Тогда, в частности, был запущен, причем очень быстро, достаточно успешный проект игровых приставок 'Денди'. Потом любопытно было заходить в магазин и смотреть, как люди покупают эту игру. Интересно отслеживать цепочку до завершающего этапа: испытываешь удовлетворение, похожее на удовлетворение от общения с ребенком.

В 1995 году был первый финансовый кризис, сильно потрепавший наше дело. Но параллельно в Дубне было приобретено предприятие 'Тензор', и мы оказались на этом предприятии. Потом был кризис 98-го. Правда, последующие годы были достаточно хороши, это многие отмечают, поскольку резкая девальвация рубля помогла оживить индустриальные мощности. Это позволило предприятию изначально достаточно хорошо себя чувствовать.

Кроме того, нам здорово повезло, что собралось какое-то ядро людей, которые хотели, во-первых, спасти завод и, во-вторых, заработать на том, что они умеют делать. Мы не стали какими-нибудь мега-олигархами: полторы тысячи человек - не Бог весть какой завод в масштабах России, но в масштабах Дубны - это очень крупное производство, имеющее важное социальное значение. Это все давало определенный комфорт, с одной стороны, для траты заработанных денег, с другой стороны, определенную уверенность в завтрашнем дне.

Нам удавалось, концентрируясь на качестве, на каких-то новациях, быть впереди, быть лучшими. Мы поняли - а поняли мы это в 1998 году, - что есть разделение промышленного и банковского капитала, хотим мы этого или нет. Есть, конечно, редкие экземпляры, кто умело сочетает и то, и другое. Но большая часть, конечно, или там, или там. И мы. Я понял, мы не вытягиваем быть и там, и там, как бы мы ни пыжились, не должны даже рыпаться, а должны просто-напросто концентрироваться на качественной работе и находить все новые и новые ниши для удовлетворения наших потребителей. Понимание этого приходит не сразу, но приходит обязательно.

Я, собственно говоря, не занимался оперативным рынком предприятия, оставаясь номинально акционером. Сейчас я и акционером не являюсь, потому что ушел работать в государственное предприятие 'Гознак' заместителем директора по развитию. Это хозрасчетное предприятие, то есть сейчас я не являюсь предпринимателем.

- Состоялись ли вы как предприниматель?

- Мы начинали, когда не было даже близкого понимания, что такое правильный менеджмент. Мы этого просто не знали, делали все по наитию и многие знания заменяли молодым задором и какой-то интуицией. Я скорее отношу к успешным предпринимателям людей, которые начинали в 90-х, создали промышленные империи. Ряд из тех, кто существовал тогда, до сих пор заметны на рынке. Они, конечно, более профессиональны.

Но здесь вопрос, кому что нравится. Мне, например, всегда нравилось создавать, развивать идею. Немножко не мое - руководить коллективом. Я по жизни что все время делал? Я придумывал какой-то продукт и отправлял его на рынок. Или видел какой-то рынок и делал под него продукт.

Я был успешным, потому что было создано дело, и мне за него не стыдно, потому что многое удалось сделать. Но по части создания промышленной империи я был менее успешным, чем другие.

- А сейчас могут появиться новые олигархи?

Почему нет? Андрей Мельниченко создал империю. 'Евросеть' возникла из ниоткуда на наших глазах. Люди создают компании с оборотом миллиард долларов. Так что могут.

Конечно, сейчас условия для формирования таких крупных структур изменились. В принципе для вхождения в рынок требуется больше денег. Это означает, что если вы хотите начать дело, вам надо найти какой-то ресурс под свою идею. Вас никто уже особенно не ждет. У нас сложился слой богатых людей, а богатые не любят новых богатых. В этом смысле все стало жестче. С другой стороны, стало понятно, что это стало возможно, что можно создать свою компанию, что раньше казалось немыслимым. Я помню, где-то читал, что для американцев, например, принципиально важно знать, что это возможно.

- Насколько сейчас благоприятны условия для вхождения в бизнес?

- Смотря для какого. Если посмотреть на административный пресс, о котором много говорят, то он в первую очередь чреват скорее для мелкого бизнеса. Наверное, трудно открыть парикмахерскую, мелкий магазинчик, потому что огромное количество обоснований против. В Финляндии, мы знаем, если строите дом, то у вас все будет оформлено в течение 15 минут. У нас это немыслимо. Причем и для тех, кто исполняет с той стороны. Естественно, это постоянный стимул для мздоимства. С другой стороны, можно ли так огульно осуждать? Если посмотреть на тех людей, которые там работают, - не сахар работа. Здесь палка о двух концах: не могут же все они быть такими негодяями, которые работают только на свой карман. Но то, что взаимоотношения официального лица с лицом, движимым частным интересом, должны как-то прийти в равновесие, это точно, потому что сегодня этого равновесия нет. Не касаемся даже материальной стороны: просто нет удобства для работы ни для той, ни для другой стороны. Существует определенный дискомфорт, и это не здорово.

Далее - средний бизнес, то есть мелкий все это преодолел и стал укрупняться. Здесь он находится в конкурентной среде, но он научился уживаться с этим, нашел ресурсы для развития. Дальше вопрос его профессиональной состоятельности: или он вверх, или вниз. Да, магазинов было создано много, но далеко не все их них стали крупными. Это нельзя объяснять только тем, что за ними стояли люди с денежными мешками. Кто-то эти мешки благополучно просыпал в землю, а кто-то взрастил что-то. То есть дальше человек должен развиваться. У американцев по этому поводу есть даже поговорка: или пойдешь вверх, или упадешь. Если мы хотим строить социал-демократическое общество европейского толка, то мы, конечно, должны сделать так, чтобы люди могли честно и легально, платя налоги, зарабатывать заметные деньги. Чтобы они могли зарабатывать больше, чем нужно для потребления, и тем самым формировать слой инвесторов, которые играют на бирже, которые могут оплачивать врачей по повышенным ставкам и т.д. то есть формируют вторичную среду социального обслуживания, что позволяло бы тем врачам обслуживать население бесплатно, беря деньги с тех же самых лавочников, опять же, не из-под полы, а нормально, через кассу, через институт страховых компаний.

Мы идем к этому равновесию. Посмотрите: мы живем спокойно семь лет после 98-го года. Или если брать по-крупному: последние пятнадцать лет мы строим капитализм, и мы уже всерьез рассуждаем о тех институтах, которые формируют нравственное общество, хотя российское общество приступило к этому несколько позже, то есть в этом смысле мы прогрессируем.

- А с точки зрения нахождения своей ниши как, по-вашему, обстоят дела? Что изменилось за десять лет?

- Ниш полно. Но эти ниши требуют, чтобы у тебя были лишние деньги. Сегодня, если ты начинаешь с нуля, нужны идея и инвестор. Раньше нужна была только идея, но идеи были очень скудные, и их было мало. Сейчас у нас формируется общество по примеру западного, поэтому ниши, которые есть там, можно применить и здесь. И понятно, что так оно и будет.

- Отношение общества к предпринимателям, тем не менее, не улучшается, а скорее наоборот, как показывают последние опросы.

- Тут надо смотреть, кого опрашивают: если учителей, то учителей каких школ или каких медиков. Наверное, медики ведомственных больниц будут лучше относиться к бизнесу, чем медики районных больниц. Я вообще не понимаю, что такое отношение человека к бизнесу. Что говорить: есть нахрапистые некультурные люди, думающие, что если у них в кармане есть некая сумма денег, это позволяет им быть более достойными, чем, скажем, учитель средней школы. Безусловно, деньги, лежащие в вашем кармане, требуют определенной культуры, в том числе культуры самореализации.

- Тут, наверное, не столько отношение к бизнесу как таковому, сколько к богатству? Ведь есть масса вещей, которая бросается в глаза и не может не раздражать?

- Тут на самом деле важно различать следующее. Есть люди, и их достаточно много, особенно среди молодых, статусно богатых, как бы назначенных быть богатыми. И в их ситуации мало что зависит от качества труда. Это их жизненный успех, не предпринимательский. И есть совсем другие люди, которые реально вкалывали, делая свои империи.

Но, конечно, социальная зависть есть: вчера были в одном дворе, за одной партой. Конечно, это копится. Уже и президент пришел, который олигархов щемит, а этого все никак не посадят - конечно же, есть какое-то чувство обиды.

У меня такого нет, нет никакой зависти или обиды. Я с приятным удивлением смотрю, как выросли молодые люди, которые пришли в 1995-96 гг., и сделали невероятное состояние. Я сам человек состоявшийся, целый день загружен работой и этим очень доволен.

- Кто сейчас приходит в бизнес?

- Я вижу много способных людей: молодых, жестких, не знающих сантиментов. Во-первых, они видят, что это возможно. По крайней мере, те, кого я вижу. Во-вторых, они понимают, что есть надо чему-то учиться. Если раньше можно было выехать только на связях, какой-то бесшабашности и беспринципности, то сейчас это проходит.

Конечно же, есть родственные связи. У людей преуспевших, скажем, тех, кто начинал в 90-м году тридцатилетним, то у него детям уже лет 20. Эти люди тоже начинают входить в бизнес (ну, а кто-то - в прожигание отцовского состояния). Как правило, это люди, которые у меня вызывают уважение.

- А тип 'нового русского', что происходит с ним? Он уходит?

- Те люди, которых я сегодня встречаю, как правило, более образованны, чем те, которых называют 'новыми русскими'. Как правило. Конечно же, есть такие люди, которые продолжаю физической силой зарабатывать себе деньги: хроника криминальных происшествий полна такими новостями. Но раньше это было более массовым. Если раньше мы видели тучного человека, который пил водку и ел всякую дрянь, то сегодня модно быть спортивным, хорошо выглядящим. Эти люди сейчас следят за своими манерами, в массе своей выглядят хорошо, добротно.

- Чувствуете ли вы, как занятия бизнесом повлияли на Вас как личность?

- Не бизнес на меня повлиял - жизнь повлияла. Я повзрослел. Бизнесом в те годы я занимался 10-12 часов в сутки, это и была моя жизнь.

- Вы трудоголик?

- Скорее нет. Я предпочитаю быстро принять решение и его осуществить. Но не получается быстро заканчивать. Я скорее стайер. Я всегда проигрывал в коротких циклических действиях. Быстро договориться, ударить по рукам и разойтись у меня никогда не получалось.

- Роль риска и удачи в бизнесе?

- Риск всегда есть. Но игру 'вдолгую' одной удачливостью нельзя объяснить, тут еще много факторов. Но все равно везет всем. Кому-то доверили купить акции какого-то завода - бах! - он вдруг стал магнатом - я в это не верю. Я с такими людьми не знаком, но если бы познакомились, думаю, что они все-таки оказались чуть умнее тех, с кем обычно общаешься.

В 95-м я был крупным бизнесменом. Не стану лукавить: в те годы я хотел бы быть сегодняшним олигархом. Любой, кто занимается бизнесом, хочет быть на вершине. Но сегодня я могу сказать отчетливо, что мне это не нужно. Я осознал для себя сейчас, что не плохо, что у меня не получилось. Не то что я не хотел - просто у меня не получилось. Я эту гонку проиграл. Но сейчас я могу сказать, что это не плохо, я нашел для себя массу плюсов. Произошла переоценка.

Не стоит, конечно, себя в этом смысле принижать. Я знаком со многими, в том числе теми, кого называют олигархами: они не превосходят меня в смысле ментальности, поэтому у меня нет чувства приниженности. У меня нет никаких комплексов. Я избавлен от чувства зависти. Я адекватен, доволен собой, своим местом в жизни.

- А какие еще качества, с вашей точки зрения, нужны для успеха в бизнесе?

- Когда ты руководишь людьми, в тебе должна быть какая-то мистика, харизма - есть она у всех лидеров нового бизнеса, - иначе работник не будет работать на тебя, особенно работник, допущенный к каким-то определенным знаниям. Он лучше заведет свое собственное дело.

- А если у него нет предприимчивости, решимости?

- Дело не в этом: он должен понимать, что ты его превосходишь - хоть в чем-то. Я для себя выбрал путь, что я превосхожу его технически, технологически. Я всегда на равных мог вести разговор по любым вопросам. Может, в чем-то уступая, но в целом - на равных. В том числе и в каких-то научных темах, научных проблемах. Это жесткий тренинг для твоего разума, и как в спорте, доходя до какой-то точки, вдруг чувствуешь: не можешь, не хочешь остановиться.

- То есть ставили цели, которые другие не ставили?

- Ну да, мне так было проще. Если я понимал, что уперся - я ставил другую цель, а потом возвращался опять к этой. Я всегда возвращался. Даже к нереализованным проектам я возвращался и доделывал до конца.

- Сложилось ли в России бизнес-сообщество?

- Я назвал бы это тусовкой. А тусовка - это когда собираются для приятного времяпрепровождения. И не пауки в банке, но и особой близости нет. Я в этом вообще не вижу смысла. Это не мое.

- Можно ли сравнивать российских и западных предпринимателей?

- Это смотря с кем сравнивать. В Европе, например, нет таких крупных структур, как наши, потому что там сложилось социально ориентированное общество, мы общаемся или с клерками крупных корпораций, или с мелкими коммивояжерами, которые всегда имеют какую-то клановую природу. И когда мы видим, что они не такие умные, то есть сначала обольщаемся, а потом разочаровываемся, то это не верно: они такие, какими должны быть, это соответствует их деятельности. В Америке другая ситуация. Там можно создавать финансовые корпорации в 20 с небольшим лет и становиться миллиардером - это классический американский предпринимательский стиль. Но там есть целые институты, которые научились на этом зарабатывать большие деньги, чего нет в России. Поэтому, конечно, российские предприниматели во многом отличаются. Но сказать, что слияние политического и финансового капитала у нас уникально, нельзя: в Китае это видим сплошь и рядом. В Китае уровень коррупции чудовищен. И кто бы что ни говорил, это страшно закрытая страна, где нарушаются все мыслимые и немыслимые рыночные основы. Тем не менее, она развивается, и плохо это или хорошо, я не знаю.

- Самая большая проблема российского бизнеса?

- Общая дисгармония. Гармоничный человек - он другой. Пока ты должен общаться с бедными и наоборот. Когда приходим в ресторан и официант подходит к вам, не улыбаясь, потому что у него проблема дома, то это, прежде всего, его непрофессионализм. Да, конечно, ему хочется быть за столиком, а не с салфеткой через руку, но надо с уважением относиться к тому, кто платит тебе деньги. И нужно платить деньги, уважая человека, которому ты платишь. Дисгармония проявляется не только по линии богатые - бедные. Она существует в целом в обществе. Я воспитываю своих детей уважать людей, не важно - бедных, богатых, уважать себя. Это проблема не бизнеса, а общества.

- Каковы были мотивы ухода из бизнеса и смены деятельности?

- Я не рвался на эту должность: мне предложили, меня это привлекло.

- Может так случиться, что вы вернетесь в бизнес?

- Сейчас я наемный сотрудник. Если меня уволят, я, конечно, буду куда-то устраиваться. Если у меня будет идея, время и свободный ресурс, то почему бы нет? Но я никогда ни с чем не рву. Я занимаюсь тем, что мне интересно. Плюс у меня есть социальная ответственность: я подписал контракт, и я его должен исполнить. Если он будет прекращен, я буду думать о чем-нибудь ином.

СПРАВКА:

Андрей Валерьевич Чеглаков родился в декабре 1966 года.

Выпускник МГУ м. Ломоносова (1988 год)

С 1988 по 1991 год - инженер Института проблем освоения Севера СО АН СССР, г. Тюмень.

С1991 по 1999 год - президент СП ООО 'Стиплер'.

С 1995 по 2003 год - ЗАО 'Тензор'

С 1999 года - консультант ООО 'СТЭМ'.

В 2003 году назначен заместителем генерального директора Объединения 'Гознак' по науке и развитию.

Кандидат экономических наук, лауреат Госпремии по науке и технике 2002 года.

Версия для печати