04.09.2014 | Эмиль Дабагян

Штурм или переговоры?

В понедельник исполнилось 10 лет кровавой драмы в школе города Беслана. Не изгладилась в памяти и трагедия в Театральном центре на Дубровке, завершившаяся гибелью сотен людей, пришедших насладиться мюзиклом. Захват заложников стал привычным явлением современной действительности. Продолжает дискутироваться вопрос, каким образом вызволять невинных жертв, попавших в беду. Простейший способ, не требующий особого ума, это предпринять силовую акцию, чреватую непредсказуемыми последствиями, огромными человеческими жертвами. Именно так и произошло, к сожалению, в обоих случаях. Но имеется и альтернативный вариант, характеризующийся особой сложностью и предполагающий использование филигранных инструментов во имя благородной цели - сохранения жизни людей.

В этой связи хотелось бы привлечь внимание читателей к зарубежному опыту выхода из непростой ситуации, хотя, безусловно, этот случай особенный. Лима, столица Перу, 17 декабря 1996 года. В резиденции посла Японии начинался прием по случаю национального праздника – Дня рождения императора. В залах собралось свыше 800 человек. В числе гостей: высокопоставленные чиновники, зарубежные дипломаты, экономическая делегация из Страны восходящего солнца. По неофициальным данным ожидалось прибытие главы государства Альберто Фухимори.

В момент всеобщего расслабления группа вооруженных до зубов молодчиков из так называемого Революционного движения Тупак Амару нейтрализовала охрану, совершила молниеносный налет и захватила заложников. Требования боевиков сводились к безоговорочному освобождению своих товарищей – участников других террористических акций, осужденных или находившихся под следствием. В противном случае людям грозила смерть.

Перед властью возникла дилемма: как поступить в сложившейся обстановке. Имелись альтернативные способы – осуществить штурм или вести переговоры. Либо прибегнуть к комбинированному варианту.

Бандиты, понимая, что удержать всех на ограниченном пространстве невозможно, сразу же выпустили женщин. Мужчин распределили по комнатам особняка. В доме, разумеется, имелись представительские помещения, но они были рассчитаны только на членов семьи посла и прислугу. Скученность и теснота создалась неимоверная. В подобных условиях штурм исключался. Он неминуемо вылился бы в кровавое месиво. Его нельзя было допускать и по другой причине. Террористы, среди которых были и женщины, кроме автоматов с боекомплектом, гранат и прочего вооружения, постоянно носили поверх бронежилетов специальные пояса, напоминающие пулеметные ленты. Только вместо патронов из них торчали динамитные шашки. При попадании пули они взрывались бы, как фугасы. Жертв было бы не счесть.

Правительство приняло решение - приступить к переговорам, которые было поручено вести архиепископу Хуану Луису Сиприани, пользовавшемуся огромным авторитетом. Он встречался не только с боевиками, но и с пленниками, отправляя религиозные обряды желающим. В ходе контактов удалось добиться многого: наладить регулярное питание обитателей резиденции, доставку необходимых медикаментов, смену белья и одежды, писем от родственников и т. п. Постепенно стали выпускать больных, иностранных дипломатов и лиц, не представлявших интереса для налетчиков. Так, число узников сократилось до 72.

Параллельно с переговорным процессом разрабатывался план силового освобождения заложников. За городом, в безлюдном, тщательно замаскированном и охраняемом месте возвели в натуральную величину макет здания. На нем группа спецназа методично отрабатывала варианты захвата. Одновременно сооружался подземный тоннель через улицу прямо под территорию резиденции. Звуки работ заглушались громкоговорителями большой мощности. Через них круглосуточно передавались обращения к террористам с призывом выпустить удерживаемых, и проигрывалась музыка в стиле тяжелого рока.Многомесячное напряжение, отсутствие нормального сна, шумовая и психологическая обработка сделали свое. Террористы пребывали в крайне измотанном и заторможенном состоянии. 22 апреля 1997 года, убедившись в полной готовности, президент отдал приказ приступить к операции. Молниеносный штурм длился буквально секунды. С разных сторон одновременно, словно из-под земли выскочили спецназовцы. Не успев воспользоваться оружием, все 14 террористов оказались уничтоженными. Нападавшие не обошлись без жертв: двое погибли, несколько получили ранения. У одного из заложников – пожилого члена Верховного суда – случился сердечный приступ. Спасти его не удалось. Несколько человек отделались легкими ранениями, среди них министр иностранных дел Франсиско Тудела. Других жертв не было.

Так завершилась 126 дневная эпопея. Ее эпилогом явилась выразительная картина с участием президента. Под восторженные возгласы и приветствия десятков тысяч горожан он ехал на подножке автобуса в колонне, увозившей предельно утомленных, теперь уже бывших заложников в военный госпиталь.

Разумеется, речь не идет о механическом копировании чужого опыта. Он для нас не указ. Но знать его полезно.

В качестве послесловия пара важных замечаний. В Перу приоритетом являлся диалог с целью освобождения людей, оказавшихся в беде. Штурм рассматривался как запасной вариант. В России же переговоры вели лишь добровольцы. Информация от лиц, побывавших в театральном центре, фильтровалась спецслужбами в качестве исходного материала для силовой акции. Разница подходов наглядно проявилась в том, что в одном случае превалировали интересы человека, в другом – забота о чести мундира, стремление снять с себя ответственность, переложить ее на других, угодить начальству. Отсюда столь топорные методы, применявшиеся на Дубровке и в Беслане. И там, ми там власти по существу отказались вести диалог, а правоохранительные органы брали штурмом захваченные здания. Итога катастрофический. Тем не менее, многие должностные лица преспокойно живут и трудятся сегодня вдали от места трагедии. Лишь по истечении 12 месяцев после захвата бесланской школы президент согласился в Кремле (но не в Беслане) выслушать матерей, потерявших самое дорогое в жизни - своих детей. Обещал разобраться и наказать виновных. Но воз и ныне там.

Показательно в этом плане поведение парламентской комиссии по расследованию, которую возглавляет вице-спикер Совета Федерации Александр Торшин. Она под разными предлогами оттягивала публикацию итогов своей работы. Причина проста и понятна. Комиссия действовала по принципу: и лицо сохранить, и не дай Бог, не сказать лишнего, что может не понравиться верховной власти. Информационную точку в этой истории поставила кассета, попавшая в руки матерей, отчаявшихся узнать правду. Пленка подтвердила: первый выстрел прозвучал не в школе, где засели боевики, а за ее пределами. Это то, чего так опасалась власть, для которой самое главное – сохранить лицо.

Эмиль Дабагян – ведущий научный сотрудник Института Латинской Америки РАН

Версия для печати