09.03.2005

МАСХАДОВА УБИЛИ ПО ДОГОВОРЕННОСТИ

Вечером 8 марта праздничное затишье в информационной среде было нарушено сенсационным сообщением: сотрудниками ФСБ уничтожен Аслан Масхадов, президент самопровозглашенной республики Ичкерия. По мнению одних, он был лидером умеренного крыла чеченских сепаратистов, другие называли его террористом. Как отразится смерть Масхадова на ситуации в Чечне? Будет ли она способствовать восстановлению мира в республике? Есть ли опасность, что место Масхадова займут более радикально настроенные сепаратисты? Мнения Геннадия Гудкова, Льва Левинсона, Гейдара Джемаля и Алексея Макаркина.

Геннадий Гудков, депутат Госдумы, член совета по безопасности:

Всегда уничтожение главарей порождает сомнения в рядах сторонников и ослабляет их боевой пыл. Поэтому я согласен с мнением, что чем больше ударов, тем меньше сопротивление. Кроме того, Масхадов не только был лидером боевиков, но и обладал псевдолегитимностью, соответственно, нанесен еще и психологический удар по чеченскому подполью.

Я считаю, что с уходом Масхадова закончился определенный этап в чеченской истории, тот самый этап, в котором было две войны, хасавюртовское соглашение и так далее. И сегодня у чеченских боевиков такого "знамени", как Масхадов, больше нет. С точки зрения войны против террористов, это достаточно серьезный успех.

Однако, несмотря на успешность этой операции, и на то, что по сепаратистам таким образом был нанесен ощутимый удар, на восстановлении мирной жизни это событие однозначным образом не отразится. Потому что уничтожением даже самого главного террориста порядок не навести и коррупцию не уничтожить. А сегодня экономические проблемы выходят на первый план в чеченском урегулировании.

Приход радикальных лидеров? Радикальнее Басаева быть уже никого для нас не может. А для российской власти с какой-то стороны даже лучше, если место Масхадова займут еще более "отпетые" персонажи, потому что тогда их политика будет еще в большей степени скомпрометирована, в том числе и в глазах Европы.

Лев Левинсон, эксперт Института прав человека:

Те шансы, которые оставляла фигура Масхадова, шансы на возобновление мирных переговоров, которые были возможны с его участием и при посредничестве международных институтов, теперь уже никогда не смогут быть использованы. Теперь нужно искать какие-то другие решения, другие мирные планы, другие фигуры.

Возможно, Масхадов действительно не контролировал всю Чечню, но все равно после его смерти очень велика вероятность того, что теперь самые радикальные группировки могут одержать верх над умеренными. Кроме того, возможно, что смерть Масхадова объединит сейчас разрозненные группы и родит новую вспышку сопротивления, а значит, новую волну насилия.

Совершенно абсурдным было бы полагать, что война в Чечне инициировалась Масхадовым и что он был источником этого конфликта. Настоящие источники никуда не переместились, поэтому, по сути дела, в текущей ситуации ничего не меняется.

Напомню, что после убийств Дудаева его сторонники отнюдь не открестились от контактов с Кремлем.

Гейдар Джемаль, лидер Исламского комитета России:

С моей точки зрения, это событие - следствие Братиславы, где Путин вынужден был уступить американцам право контролировать наши военные арсеналы, а в ответ "выторговал" разрешение ликвидировать Масхадова. Почему "выторговал" в кавычках? Американцы и так собирались в ближайшее время ликвидировать Масхадова, отказавшись признавать его легитимность, потому что Масхадов - это европейская карта, европейский способ давления на Москву, и Штатам он был не нужен.

Устранение Масхадова приведет к хаотизации ситуации в Чечне, которая становится после смерти Аслана Масхадова неуправляемой. И, во-вторых, из участия в мирном процессе на Кавказе вычеркивается Евросоюз. Теперь все их связи провисают в воздухе. И все это происходит именно в тот момент, когда США делают крупные ставки на обострение ситуации вокруг Ирана, Сирии и Ливана.

На этом фоне расправа с Масхадовым звучит как предвестник страшнейших потрясений. Я не уверен, что это не пролог к какому-то зрелищному спектаклю на территории России.

И думаю, что теперь следует ожидать трагических событий.

Алексей Макаркин, руководитель аналитического департамента Центра политических технологий:

Я думаю, что опасения по поводу возможного прихода радикальных лидеров на место Масхадова, увы, несколько запоздали - они и так пришли. Куда уж радикальнее? Норд-Ост, Беслан, разбившиеся самолеты. И когда после всего этого Масхадов не отмежевался от Басаева, то его роль мирного переговорщика была окончена - Кремль уже никогда не пошел бы на переговоры с ним.

Трагедия Масхадова заключалась в том, что он сделал выбор в 1999 году, наверное, полагая, что события будут развиваться по принципу предыдущей войны, что боевые действия приведут к переговорам и что рано или поздно он будет восприниматься в Москве как законный президент Чечни. Но ситуация сложилась по-другому.

Масхадов все больше становился привязан к радикалам, под руководством которых находятся самые дееспособные, хорошо обученные и экипированные вооруженные группы. Если он не отмежевался от них, то уже поэтому не мог рассчитывать на легализацию переговоров. А после 2003 года, после Норд-Оста, Масхадов воспринимался Кремлем практически как Басаев.

Похоже, что в тандеме Масхадов-Басаев существовало разделение ролей на доброго и злого следователя: Басаев - злой, Масхадов - добрый. Вот поэтому я и не жду сейчас серьезной перемены террористической обстановки в Чечне - вряд ли Масхадов выступал в роли сдерживающего фактора. Добрый следователь всегда играет одну игру со злым.

Замена фигуре, которую бы на Западе воспринимали как легитимную, отсутствует. Вице-президента Масхадов сам отстранил с должности. "Государственный комитет обороны Маджлисуль Шура" имеет право избрать преемника, но как председателя комитета, а не как президента. Да и сам ГКО - орган с весьма сомнительной легитимностью, созданный на основе поправок к чеченской конституции, принятых импровизированным образом и в отсутствие парламента.

Что касается политических перспектив выхода из чеченского конфликта, то они со смертью Масхадова, на мой взгляд, отнюдь не исчерпаны. Наоборот, фигура Масхадова в значительные степени этому процессу препятствовала. Во-первых, потому что этот путь был неприемлем для Кремля, а во-вторых, потому что сейчас, когда пройдет какое-то время, когда эмоции схлынут, среди умеренных сепаратистов могут выделиться приемлемые фигуры, которым не нужно будет оглядываться на своего лидера. Поэтому я полагаю, через какое-то время и представители масхадовского парламента и политические фигуры, игравшие при Масхадове какую-то роль, смогут включиться в консультации, в том числе на европейском уровне.

Версия для печати