16.04.2015 | Татьяна Становая

Путин и «либералы»: конец дискурса?

С каждой «прямой линией» Владимира Путина, равно как и большой пресс-конференцией, диалог с либеральной элитой, кажется, все быстрее сворачивается. Нынешнее мероприятие – вполне в русле этого тренда. Но, если раньше Путин чаще реагировал эмоционально, вступая в спор и даже резко критикуя либералов, то сейчас он скорее демонстрирует полную утрату интереса, причем не только к «либералам» (в данном тексте это слово будет взято в кавычки, как условное) – критикам власти, но и к системным либералам.

Первым и очень значимым стал диалог Путина со своим другом – Алексеем Кудриным. Интрига этого диалога состоит в том, что известно о регулярных встречах главы государства со своим бывшим министром финансов: у обоих достаточно времени поговорить о реформах и кризисах. Именно поэтому публичные разногласии тут особенно показательны. Вопрос Кудрина был скорее укором: он обвинил Путина в неэффективной экономической политике, отказе от проведения реформ, а также отсутствии внятного курса («старая модель не работает, а новая не просматривается»). Весьма смело для друга.

Возражать на все это Путину было непросто: он предпочел переложить ответственность на самого Кудрина как автора программы 2020, которая, как уточнил затем бывший министр финансов, так и не была принята. Зато остается «ориентиром», - выкрутился президент. Но главным в этом диалоге стало противопоставление ценности реформ ценности доверия населения. Это, пожалуй, было одним из ключевых заявлений президента, который счет недопустимым проводить реформы из-за страха утратить доверие граждан. «В противном случае, мне кажется, можно скатиться к ситуации 90-х годов, и мы будем вынуждены затыкать проблемы еще большим количество денег. Чтобы этого не происходило, мы пойдем по такому пути, который предлагает нам правительство и ЦБ», - заявил Путин. Казалось бы, он говорит, что дешевле не проводить реформы, но в реальности тут смысл совсем иной: это страх утратить контроль и вернуться в 90-е, превратиться в Ельцина с 5%-ным рейтингом.

Путин совершенно не принял критику Кудрину, и это сигнал: он не хочет слышать подобное и при личных встречах. О президенте бывший «православный бизнесмен» как-то говорил, что он не любит плохие новости. Нынешняя «прямая линия» - тому подтверждение. Каковы бы ни были рациональные аргументы, если приходится выбирать между плохим (реформы) и плохим (ничего не делать), то лучше не выбирать ничего, что и ведет к постоянным экстренным ситуациям в социальной сфере (то электрички отменят, то стипендии задержат, то зп не платят и т.д.). Диалог показал, что даже системные либералы, вхожие к Путину и обладающие исключительным авторитетом для президента, остаются лишь вечным фоном к бездействию.

Еще один вопрос от «либералов» прозвучал от Константина Ремчукова, который, по сути, выступил за налаживание отношений России и Запада и при этом выразил опасение ростом ксенофобии и радикального национализма. Ответ президента был длинным и сильно антизападным: Путин никак не хотел соглашаться с главредлом «Независимой газеты» и повторил большинство своих тезисов об имперской роли США. Но отвечая на вопрос (или скорее замечание), Путин сделал весьма знаковое заявление: «чем выше уровень конфронтации, тем выше рейтинг – не согласен с этим. У нас очень тонкие люди, чувствующие то, что происходит… И, когда видят несправедливость, люди всегда реагируют». То есть чем выше будет консервативная волна (реакция на несправедливость в интерпретации Путина), тем лучше – именно то, чего и опасался Ремчуков. Диалога опять не вышло.

Именно «либералами» был задан и вопрос об убийстве Бориса Немцова. Сначала Ирина Хакамада спросила о расследовании его гибели, а затем был очень эмоциональный вопрос Алексея Венедиктова, который усомнился в способности государства выполнять свои функции (речь шла не только о самом убийстве, но и о невозможности ФСБ допросить Руслана Геремеева, которого ряд СМИ, со ссылкой на источники в правоохранительных органах, называли возможным организатором преступления). Ответ Путина в целом сложно назвать адекватным: с одной стороны, он фактически признал арестованных Заура Дадаева и других реальными исполнителями (что подтверждает чеченскую версию). С другой стороны, он, кажется совершенно был неискренним, говоря, что не знает организаторов и заказчиков. Вопрос про Геремеева он полностью проигнорировал, лишний раз подтвердив, что данная тема останется закрытой для общества. Единственным моментом, который все же выдает его отношение к сюжету с убийством Немцова, стала его реакция на зачистку Большого Москворецкого моста: он обещал позвонить мэру и поговорить об этом. Как бы там ни было, но видно, что убийство Немцова Путина все-таки тронуло, и никакого глумления он тут допускать не хочет. Это все, что могут заслужить в такой ситуации «либералы».

Ответ же Путина на другой вопрос Хакамады, о допущении Навального и Ходорковского к борьбе за места в парламенте, был совершенно рутинным и формальным: пусть идут (тут не хватает только маленькой ухмылки). Это все на фоне обысков в «Открытой России» и осуждения еще одного соратника Навального.В целом же обращает на себя внимание содержательное изменение диалога Путина с «либералами»: ни вопросов о демократии, свободе слова, выборах, коррупции. Акцент сменился с «почему нет демократии» на «как бы не хуже», пессимизм растет, страх перед трендами тоже. Улучшений, кажется, мало кто ждет в сфере политического управления, зато ухудшения - более вероятны. И развеять опасения Путину тут не удалось, а усугубить - вполне.

Версия для печати